На взлёт! (СИ) - Голотвина Ольга Владимировна

Пересохшее горло не позволило крикнуть, чтобы принесли вина. Да, ужрался... Всплыло то, что лучше бы забыть: вчерашняя дурацкая забава. Они с Гьерой на спор привязали пленного иллийца на веревке к дереву, как козу. Взяли по абордажной сабле, завязали себе глаза. И по очереди били вслепую, на звук: чей удар окажется смертельным? К концу потехи парень был изрублен, как колода для разделки мяса.

Ну, выиграл Дик, и что? Развлек команду. И сгубил здорового, крепкого парня, которого можно было продать. А все Гьера, стерва злобная! Нет чтоб мужу к изголовью кувшин вина поставить.. дождешься от нее, как же!

С годами все злее становится. И на него смотрит как на свою собственность. На Бешеного Волка, грозу небесных дорог! Правда, из-за баб не устраивает свары, и на том спасибо... Хотя один раз и это было...

Бенц стиснул челюсти, пытаясь усилием воли изгнать воспоминание. Но оно не изгонялось, раскаленным гвоздем сидело в похмельной голове.

Как звали ту тихую, покорную джермийку? Запомнились лишь большие мягкие груди, певучий голос и всегда опущенные глаза. Дик на всякий случай спрятал ее в домике на окраине Горячих Ключей. Но какой-то гад донес Гьере, что пленница забеременела от Бешеного Волка. Гьера нашла джермийку и вспорола ей живот. Говорят, кричала при этом: «Только я буду рожать ему волчат!»

Так и рожала бы, кто ей не велит? Может, у нее и злобность оттого, что детей грудью не кормила? Выкидыш за выкидышем. Шесть лет назад смилостивилась над ней Лаина Ласковая, дала доносить до родов. Гьера притихла даже. Сидела дома, живот берегла. И рожала легко. Но – девочку! Гьера даже смотреть на дочку не стала. Велела найти для нее кормилицу и няньку – и выбросила из головы. Сам-то Дик иногда навещает малышку Хильду. Вот весной у нее был, подарки привез. Хорошая девочка, здоровенькая. А Гьере не нужна. Гьера еще не теряет надежды. Говорит, бабы и в сорок лет рожают. Я, говорит, еще выращу героя, чтоб в славе превзошел отца!

Превзошел... Ясно зачем – чтоб с отцом разделаться и самому стать пиратским адмиралом. А счастливая мамаша будет умиленно смотреть, как сынок папашу убивает.

Еще спасибо, что другого зверя для своих будущих зверенышей не нашла!

Пока не нашла...

Никому нельзя верить! Никому! Но Гьера хотя бы толковая соратница, правая рука в эскадре. Хозяйственная такая. Это вчера на нее спьяну дурь нашла – пленника для забавы порубить. Обычно-то она – монетку к монетке! Любит золото и знает ему счет. Такую не проведешь. Капитан «Хмельной акулы» попробовал утаить часть добычи, так его трезвые акулы слопали. На глазах у команды.

Правильно. Добыча просто так не достается. Добыча – это вонзающиеся в человеческую плоть ножи, это кровь на палубе. И мысль о том, что общей свалке тебе свои же могут сунуть клинок под ребра... кто там после драки разберет...

Да, добычу надо беречь. Поди ее повысматривай с капитанской галереи, добычу-то...

И вдруг налетела мысль, такая прозрачная и пронзительная, что даже голова на несколько мгновений перестала болеть.

А ведь когда-то он видел с капитанской галереи весь мир, огромный и прекрасный!

Неужели он был когда-то таким глупым щенком?

Да. Таким щенком. Он. Дик Бенц. Был.

Бы-ы-ыл...

Бешеный Волк запрокинул голову и завыл. Хриплые звуки, которые он выталкивал из пересохшей глотки, не походили на волчий вой, но полны были ненависти ко всему миру и к самому себе, к бессмысленной жизни, которой давно пора бы кончиться, да хоть и в петле у палача, а она, проклятая, все тянется, тянется, тянется...

8

Запомни, друг мой, лучшее из правил –

Разбойникам и женщинам не верь.

(М. Светлов)

Дик открыл глаза. Вой беззвучно умирал в горле. Бенц с ужасом огляделся.

Незнакомая комната с низким потолком. В щели меж ставнями сочится слабый утренний свет. Он, Бенц, лежит на широком деревянном топчане, на ворохе звериных шкур, меж разбросанных подушек.

Рядом, разметав по волчьему меху огненные волосы, спит женщина, которую Бенц знает двадцать лет... нет, не та! Тяжелое, обрюзгшее от возраста лицо вновь стало ярким, выразительным. Исчезли грубые складки у рта. Юные круглые груди наверняка были упругими... но не хотелось протянуть руку, чтобы проверить это на ощупь. Лежащая рядом нагая красавица не вызывала ни малейшего желания.

Сон размывался, покидал мозг. Навалилась головная боль, заныло пересохшее горло. Потрясенье отпустило парня – и вступило в свои права похмелье.

Очень осторожно, стараясь не разбудить Гьеру, Дик сполз с топчана. Проворно собрал с пола свою одежду, натянул на себя. Обувался уже за дверью, тревожно прислушиваясь: не проснулась ли?

Он уже понял, где находился. Это задняя комната таверны «Дева Севера». Хотелось пить, но возвращаться в таверну Дик не рискнул. Вроде вчера он видел за забором ручей...

По двору валялись пьяные пираты – где застал их сон, там и рухнули. Едва светлело. Никто из прислуги и хозяев не вышел из дому. Ну и хорошо!

Преодолевая глухую боль, что хозяйничала в черепе, Бенц припомнил, в какой стороне был ручей. Ага, как раз в заборе калитка... наверное, по воду ходят...

Ручей, глубокий и чистый, бежал сразу за калиткой. Дик упал на четвереньки, пил долго, жадно, потом голову в воду сунул. Утолив жажду и слегка утихомирив боль, он сел на берегу и угрюмо задумался.

Да, он понимал, что с ним произошло.

Когда-то в Белле-Флори он освободил демона, которого пленил лысый негодяй, торговец книгами и колдун. В благодарность демон посулил Дику три сна. Как он тогда сказал? «Это особые сны... Вы узнаете их, когда увидите. Ошибиться будет нельзя».

Первый сон он увидел в ночь, проведенную с принцессой Эннией. Как наяву, был он сорокалетним эрлом Диком, адмиралом небоходного флота, фаворитом королевы... да-да, гнусным придворным интриганом, рогатым супругом знатной шлюшки и любовником холодной, расчетливой стервы, опостылевшей ему до глубины души. А хуже всего то, что этот паркетный шаркун успел крепко и прочно отвыкнуть от неба, от полетов.

Как же удирал наутро Дик от Эннии!

А теперь, значит, он получил второй сон из обещанных трех?

Вот, значит, что ждет его здесь, с Гьерой! Бешеный Волк, а? Если Энния – мороженая скумбрия, то Гьера – та волчица, от которой он заразится бешенством, да?

«Стоп, Дик Бенц! Не вали на других то, что может когда-нибудь стать твоей собственной виной! Если подашься в пираты и станешь кровавым зверем – значит, было в твоей душе это злобное, темное, страшное. Сидело тихо, дожидалось своего часа».

Дик передернулся от отвращения. Стиснул зубы и молча поклялся:

«Как бы ни сложилась моя жизнь – Бешеным Волком не буду!»

Захрустел песок под чьими-то ногами. Дик обернулся.

На берег вышел капитан Роландо. Несмотря на раннее время, он выглядел выспавшимся, был аккуратно одет. По нему не сказать было, что вчера гулял на пиру.

Приветливо глянул на Дика, протянул ему флягу:

– Вот, похмелитесь.

Дик с благодарностью цапнул флягу, сделал несколько больших глотков, не разбирая, что пьет. Вернул флягу хозяину – и тут же получил лепешку, в которую был завернут кусок острой, густо наперченной колбасы.

– Закусывайте, – заботливо сказал Роландо. – Я искал вас, надо поговорить.

Дик вгрызся в колбасу, с наслаждением чувствуя, как отступает боль.

– Свен предлагал вам с ним пиратствовать? – спросил Роландо.

Дик кивнул, жуя жесткую колбасу.

– Вы согласны?

Дик замотал головой, проглотил колбасу и уточнил:

– Сказал, что подумаю. Не хотел обижать хорошего человека.

– Вот видите, он для вас уже хороший человек. Вместе побывали в беде, вместе выпили – и уже добрые приятели. А я знаю таких людей. Дружить с ними – все равно что со львом или с медведем. Сейчас он вроде сытый, довольный и смирный, а чуть рассердится – голову с плеч смахнет.