На взлёт! (СИ) - Голотвина Ольга Владимировна

– И наверняка это расследование проведут судебные чиновники из столицы, – кивнул бургомистр.

Да, предстояла трудная битва. Но пока эти самые судебные чиновники доберутся до Аква-Бассо, след беглецов остынет, свидетели твердо вызубрят, что им надо говорить, а городские слухи перекипят, осядут и превратятся в легенду. Все, от богатого купца до метельщика, будут твердо знать: да, в городе свершилось чудо!

Принцесса надменно вскинула голову и изобразила улыбку:

– В таком случае, ваша милость, не стану отвлекать вас от дел.

Стоящий у двери слуга раскрыл перед принцессой и ее фрейлиной дверь.

Не успела еще эта дверь толком закрыться, как бургомистр с необычным для его фигуры проворством метнулся к стене и рванул лепное украшение в виде букетика цветов. Под букетиком открылось небольшое отверстие, к которому бургомистр прильнул ухом.

Слуга и бровью не повел. Он сам некогда обнаружил этот маленький секрет, устроенный зодчим, воздвигшим ратушу, и рассказал о нем хозяину. В маленькое отверстие стекали все звуки из коридора перед кабинетом бургомистра.

Коридор, к счастью, оказался пустым. Принцесса, как и надеялся бургомистр, заговорила с фрейлиной. Вот только слова она произнесла странные:

– Ах, Беатриса, какая невероятная история! Но от Бенца всего можно ожидать. Кстати, меня посетила ужасная мысль. Как попал к Джиакомо мой волшебный перстень? Не Бенц ли подсунул его принцу, чтобы тот влюбился в меня? Ах, как я ненавижу проклятого леташа! Убила бы собственными руками!

* * *

А в это время в капитанской каюте «Медвежьей лапы» другая женщина говорила те же самые слова. И о том же самом человеке.

Выставив Альгерда из его собственной каюты и оставшись в одиночестве, Гьера свирепо рычала, держа в вытянутой руке осколок зеркальца:

– Ненавижу проклятого Бенца! Убила бы собственными руками! Но он верткий, как угорь. Вчера мои люди его почти изловили. Травили по лесу, как зайца. Но он от нас ушел, причем на грифоне! Грифона-то где взял, сволочь?

Мужские губы, которые виднелись в осколке зеркальца, чуть дрогнули. Но собеседник Гьеры не стал уточнять, к кому относилось слово «сволочь» – к Бенцу или к нему самому? Вместо этого он спросил:

– Грифон был под седлом?

Гьера оборвала негодующую речь. Заставила себя вспомнить:

– Было седло. И уздечка была.

– Значит, все было подготовлено заранее. Бенц вел вас туда, где его ждали сообщники с грифоном.

– Сообщники?

– Ну, не в одиночку же оседланный и взнузданный грифон гулял по лесу!

– А... а зачем ему все это нужно?

– Не знаю. Помыслы Бенца сложны и загадочны. О них можно судить только по его победам. Например, по моим расстроенным планам. А его собственная паутина невероятно причудлива и извилиста. Я счастлив иметь противником такого расчетливого, мудрого и коварного человека.

– Счастлив? А я буду счастлива, когда разобью эту мудрую голову. Слушай, колдун! Я требую, чтобы ты как можно скорее убил негодяя Бенца. Иначе у тебя появится целая эскадра врагов. Тебе это нужно?

– Не нужно, – кротко отозвался маг. – Так же как и твоей эскадре не нужно иметь в числе врагов орден Ожерелья из Семибашенного замка. Ты ведь слышала о нас?

– Ты из Ожерелья? – ахнула Гьера. И замолчала.

«Поганые маги! Правильно их Свен не любил!»

А колдун, чуть выждав, сказал мягко:

– Но ты совершенно права. Он слишком зажился на свете, этот Дик Бенц.

VIII. ОБРЕТЕНИЕ РАЗГАДКИ

1

Дурные последствия преступлений живут дольше, чем сами преступления.

(В. Скотт)

Янтарная серьга переходила из рук в руки.

Маркус Тамиш хмурился. Райсул цокал языком. Боцман ухмылялся. Мара распахнула глаза, словно девочка, которой рассказывают сказку. Юнга раскрыл рот. И только Филин остался равнодушным: ну камешек и камешек!

Наконец Лита прервала почтительное молчание:

– Капитан, когда мы вернемся в Фейхштад, я попрошу вас рассказать все Анри. Это же просится в книгу!

– Вот бы Гьера прочитала такую книжку! – хмыкнул боцман.

– Вряд ли она читает книги, – негромко и серьезно сказал Бенц. – И ни к чему злить ее еще больше. Она и так – словно демон в клетке из серебра.

– Да, капитан, – произнес сеор Антанио, до сих пор с каменным лицом слушавший рассказ, – поразили вы нас. «Свенова акула» – хорошее доказательство, а не то я, пожалуй, усомнился бы в ваших словах.

– У меня свидетель есть! – взвился Дик. – Капитан Роландо!

– Тише, тише, молодой человек. Я же не сказал, что не верю. Просто все, что случилось с вами, настолько невероятно...

– А ему не привыкать, – негромко сказал Отец.

Сеор Антанио замолчал.

Он еще не пришел в себя оттого, как свалился ему на голову новый гость – в сумерках, задворками, ведя в поводу золотистого грифона. Крылатого хищника тут же заперли в пустой конюшне. Сеор Антанио взял с немногочисленной прислуги клятву молчать о странных происшествиях, творящихся на вилле. А команда «Миранды», дожидавшаяся капитана в одной из гостиниц Фиаметтии и примчавшаяся на зов, хоть и восхитилась золотым красавцем, но не особо удивилась. Прилетел на грифоне? Ну и что? Мог бы и дракона объездить, с него станется!

Впрочем, добавил мысленно сеор Антанио, экипаж был уже подготовлен к появлению грифона – ведь незадолго до Бенца в Фиаметтии появились Райсул и Фантарина...

Мысль о Фантарине, которую сеор Антанио успел уже коротко расспросить, настроила хозяина виллы на деловой лад. Он позвонил в колокольчик, и двое слуг внесли подносы с закусками. Они расставили принесенное на столе и по взгляду хозяина покинули комнату.

– Прошу, господа, – указал диль Фьорро на стол. – Придвигайтесь, наливайте себе сами – я не хочу, чтобы при нашей беседе присутствовали лакеи. Мне кажется, настало время выслушать... э-э... вас, сударыня.

Вздрогнув, Фантарина поднялась из кресла, шагнула к столу из темного угла, где до этого сидела, стараясь казаться незаметной.

Тут же встал со своего места Райсул, потянул женщину за локоть к столу, усадил рядом с собой, плеснул ей в кубок вина. Все это он проделал со свирепой физиономией: мол, попробуйте ее обидеть!

Выглядело это трогательно. Сеор Антанио поспешно спрятал улыбку и начал куда мягче, чем собирался:

– Вы говорили, сударыня, что в похищении свадебных подарков был замешан маг?

– Да. Лодовико называл его Двуцветом. – Фантарина не поднимала глаз, но говорила жестко и твердо. – Если Лодовико не врал, то маг из Ожерелья.

Слушатели переглянулись. Кто не слыхал страшных рассказов про Ожерелье!

– Двуцвет заранее подготовился, чтобы украсть подарки. Он умеет менять лицо. Он хвастался перед Лодовико: мол, раз – и другой человек на вид. Но так быстро он превращается не в кого попало. У него, кажется, четыре главных облика, а любую другую внешность он принимает медленно, за несколько дней. Вот он и начал заранее готовиться. Нанял Лодовико, нанял меня. И принял ваш облик, сеор Антанио.

– Мой? – удивился диль Фьорро. – Зачем?

– Он то ли вызнал заранее про волшебное зеркальце, то ли сам его подсунул для охраны сундучка... Потом ему понадобилось, чтобы мы, все трое, устроились на борт «Орла Эссеи». Он собирался убить троих из экипажа и как-то добиться, чтобы нас приняли на их место. Но это не понадобилось. «Орел» побывал в бою с пиратами, были потери, в команду понадобились леташи. Нас взяли. Двуцвет назвался парусным мастером Нуммо Нулло.

Тут сеор Антанио, прищурившись, перебил Фантарину:

– Я не раз видел Нуммо Нулло и разговаривал с ним. Ничего общего со мною! Весь в усах и бороде!

– Да, – усмехнулась Фантарина, явно начиная чувствовать себя свободнее. – Каждый, кто на него глядел, видел только пышную копну волос. Я даже не знаю, приклеил он это великолепие или вырастил сам... Ну, я в их дела не лезла. Мне за хорошую плату велели сделать легкое и приятное дело: окрутить красивого, нестарого дворянина... да, сеор Джироламо красив!