Чужая Истина. Книга первая - Джером Моррис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Некоторые люди, к примеру, имеют несколько более развитое обоняние, чем другие. И вроде бы это не плохо само по себе, но зная, в каком зловонном мире мы живём, легко предположить, что многие врождённые способности скорее осложняют жизнь, нежели облегчают её. Кругом канавы с нечистотами, мостовые, заваленные навозом, подворотни, смердящие мертвечиной… Грязные годами люди, снующие в этих подворотнях. О, они-то, несомненно, не страдают от излишней чувствительности. — Мэтр снова осторожно взял чашку, отхлебнул неслышно, поёжился. — Вы понимаете меня, мастер? Покров Иоана — лишь средство, способное унять некоторые способности некоторых из нас. Этот артефакт сродни вашему чудесному новому ножу, сам по себе не несёт доброй или злой воли. Всё зависит от руки, направляющей его. Эта тряпка, — длинные бледные пальцы коснулись лица, — помогает лишь отчасти. И, конечно, накладывает некоторые ограничения. Но без неё… — Одэлис стянул черную тканевую повязку, откидывая волосы с глаз движением головы. — Без неё может быть ещё хуже.
Эйден не вполне понимал, но догадывался, о чём речь. После предисловия — он уже не ждал увидеть травм или врождённых увечий на лице хозяина дома. Лицо, и в частности — глаза, выглядели вполне обычными. И дальнейший рассказ мэтра смутно напоминал что-то молодому алхимику. Напоминал своей структурой, акцентами или целью.
Исповедь, если это была она, казалась сухой и продлилась недолго. После разговор перешёл на Лидхем. Потом говорили о Уилфолке в целом. Одэлис сравнивал бирнийские порядки с традициями своей родины, Леммаса. Кипучую массу противоречий, споров, драк и погромов с неизменным покоем, пыльной стабильностью и монументальной уверенностью. Он не скрывал своего презрения к здешней суете, но так же не пытался оспорить и выгод столь постоянного движения.
— Вечный Лем учит нас, — продолжал мэтр, вновь надевший повязку, — что спешка и беспокойство бессмысленны. Здесь же, среди соседей, воюющих годами, трудно не спешить, ведь все вокруг несутся галопом. Вперёд или по кругу, не важно. И отринуть беспокойство ещё сложнее, ведь несущиеся опасны тем, что непредсказуемы. Однако, я здесь. Пустился в путь, вопреки заветам Извечного. И не только я, леммасийцы рассыпались по всей Бирне. Со времён падения Рована и строительства Боргранда, нет городка или крупного селения, где бы не встретился аптекарь, торговец или ростовщик из-под Солхарда. И ведь далеко не все они дерзнули, будучи зелёными юнцами. Уходили, отправлялись куда-то далеко. А после, наконец расслышав слова жрецов… или отца — тихонько посмеивались над истинной пустотою многолюдных трактов.
— Но посмеиваясь — не спешили обратно.
— О, тут нет противоречия, — Одэлис протянул ноги в мягких сапогах ближе к камину, устраиваясь в кресле поглубже. — Лем учит, что мы всегда находимся именно там, где нужно. Родившись ли. Или после долгой дороги, на которую ступили по недомыслию. Мы уже там, где должны быть. А значит — некуда и незачем возвращаться. Даже если здесь, в Бирне, Уилфолке, Лидхеме — чуть более шумно, грязно или… быстро. Раз всё так — значит именно так и надо, значит так и должно быть. По крайней мере — со мной. Много ли ваших земляков, мастер, могут быть столь же уверенны в том, что находятся на своём месте? Что долгие годы счастья не ждут их где-то за перекрёстком, а уже окружают, уже идут?
Эйден задумался, вспоминая большие блестящие глаза, цвета июльского неба.
— Смотря кого называть земляками. И что почитать за счастье. В лесах Мидуэя, к примеру, я счастья не нашёл. Но некоторые живут поколениями там, где, на первый взгляд, и волки бы взвыли.
— О, расскажите больше. Я не бывал восточнее Лидхема. И надеюсь никогда не побывать. Участливые соседи достались Мидуэю, чуть не раз в десятилетие норовят освободить его землю от гнёта друг друга. Войска идут на запад — половина графства под копытами небесных, армии Уилфолка переходят в контрнаступление — и вторая половина перемолота конями лайонелитов. И как там ещё кто-то живёт? Должно быть — своеобразные люди. Быть может, даже мои усидчивые единоверцы?
— Кто-то — может быть. Но не те, о ком я бы мог рассказать. И в какой-то мере вы правы, Хертсем и Уилфолк действительно растерзали всякое организованное начало в тех землях, но, хвала богам, уж не знаю — чьим, не весь Мидуэй проходим для конницы. Глухие леса… Слепые озёра…
Эйден смотрел в огонь, как и много раз до того. Вспоминал, как и много раз до того. И, наконец, продолжил, стал рассказывать, как ни разу до того не случалось.
Теперь светлело всё раньше. Ночь становилась более прозрачной, будто втягиваясь в тесные переулки и подворотни, слышался щебет редких городских птиц и недовольные ругательства ещё более редких прохожих. Обходя очередную здоровенную лужу, Аспен оступился у водосточного желоба, сапог скользнул в вонючем пенистом иле, пытаясь удержаться на ногах, маг ухватился за закрытые ставни ближайшего окна. Громыхнуло, одна из деревянных реек пронзительно заскрипела.
— Пшёл прочь, паскуда! — Раздалось где-то над головой. — Пшёл, говорю! Ишь чё удумал!
Аспен встретился глазами с разгневанной старухой, высунувшейся из окна второго этажа. Он развёл руки в извиняющемся жесте, но не успел ничего сказать, маленькая сморщенная голова, с вихром всклокоченных седых волос, скрылась из вида. Отойти он, к счастью, успел. Содержимое ночного горшка, явно призванное покарать незваного утреннего гостя, энергично выплеснулось в ту самую лужу, делая её еще немного больше.
— Ишь, пьянь! Шатается тут! Всё позассали, черти!
Пару раз хлопнув кривенькой ладошкой по дну горшка, выбивая задержавшиеся остатки, возмущённая старушка снова исчезла в окне.
— С добрым утром. — Пробормотал Аспен неизвестно кому. И, пару раз притопнув, счищая с сапога липкий буро-зеленый ил, зашагал дальше.
— Утро доброе. — Поздоровался он с Одэлисом, сидящим в гостиной у камина. — О, уже за чаем, смотрю.
— Да вот, любуемся восходом. — Неожиданно для мага отметил Эйден, с улыбкой протягивая тому наполненную чашу. Слугу давно отпустили спать, а разговор, как и чай, всё не заканчивался.
— Мастер Эйден рассказывал мне о своих странствиях. Обожаю такие истории почти также, как ненавижу путешествовать.
Нескрываемая весёлость книготорговца выглядела необычно. Должно быть — хорошо выспался, решил Аспен.
— Благодарю, — кивнул он, принимая чашу, — м-м-м… Очень неплохо.
—
