Трепет - Сергей Малицкий

…Отряд Сина въехал в Хонор вечером на двадцать второй день зимы. Точнее, к городу он подобрался еще в полдень, но все окрестности Хонора занимали палатки и землянки беженцев, шатры войска Муруса и хонорской дружины, поэтому пробираться между ними пришлось медленно, а после полудня вовсе спешиться и вести лошадей под уздцы, что немало обрадовало Гладиоса и Арму, которые вдруг оказались не на лошадиных загривках, а в седлах. К тому же на поясе у каждого теперь висел самый настоящий кинжал. Радости последнее их матери не добавляло.

В верхний город, который поднимался и над речной цитаделью, и над сторожевыми башнями каменного коридора, проход был закрыт. На воротах стояли неумолимые стражники, угрожающие всякому надоедливому не только изъятием ярлыка, но и порцией плетей. Сина не слишком расстроило данное обстоятельство, он повернул к северным слободам, но присмотрелся к бастионам королевского замка и объявил, что, судя по вывешенным стягам, все хонорское семейство на месте; и король Гратус Рудус вместе с супругой Кларитой, некогда знатной галаткой, и его старший сын Урбанус с семьей, и брат короля – выпивоха Сонитус.

– Которого подобрала и сделала мужем Тела Нимис, бывшая Тотум! – фыркнула Лава. – Удивительно. Она всегда мне казалась умной женщиной, как могла она решиться родить детей от того, кто пропитан вином от затылка до пяток? И ведь родила вроде бы не уродов, а крепеньких малышей!

– Почему ты, называя Телу Нимис, которая теперь уже давно Рудус, умной женщиной, тут же отказываешь ей в уме? – удивился Син. – Или ты думаешь, что если ей хватило ума не остаться безземельной вельможкой без мужа и детей, то родить она должна непременно от пьянчуги?

– А от кого же? – оторопела Лава. – Дети-то вроде похожи на Сонитуса. Во всяком случае, той же масти, и той же стати. Больше не от кого. Алкус – младший сын Гратуса – такой же пьянчуга, как Сонитус, несмотря на свои двадцать три года. Урсус – здоровяк, конечно, что бык. Да и жениться ему давно пора, тридцать один год уже, и пьет он много, но не заливает, как его младший брат и дядюшка, ну так у него другая беда. Дурак он дураком без пьянства и придури. Такой родился, такой и вырос. Остается только Урбанус, старший сын Гратуса, ну так этому я вовсе никогда не поверю. Мало того что он и честь – это почти одно и то же, так у него еще и жена – одна из первых красавиц Анкиды. Таркоса Скутум! Троих детей ему родила и, по слухам, после каждых родов только краше становилась! Да я девчонкой, когда ее в Ардуусе видела, забывала дышать от восхищения. Куда там Теле, будь она хоть трижды красавицей, да и скинь она с плеч лет двадцать. Ей ведь уже сорок восемь!

– А Гратусу шестьдесят один год, – заметил Син.

– Так… – прижала ладонь к губам Лава. – Неужели…

– А ты вспомни свою тетушку, – посоветовал Син. – Я, конечно, не бродил вельможными коридорами, но как-то чуть ли не годик потратил, чтобы разобраться, что же все-таки случилось в крепости Ос. Разобраться до конца не удалось, но про Телу теперь точно могу сказать, будь она королевой Ардууса, не Пурус бы теперь правил, а она. Даже если бы мужа ей пришлось убить.

– Так чего ж она не убьет его теперь? – воскликнула Лава. – Или ей нужно убить королеву, Клариту, чтобы занять ее место?

– Успокойся, – посоветовал Лаве Син. – Тела очень мудра. И ее мудрость в том, что она родила двоих здоровых детей, что она в тепле и достатке, под покровительством Гратуса и при попустительстве его жены. И главное, что она должна делать, – это сберегать своего пьянчугу мужа Сонитуса, потому что, пока он жив, ее жизнь полна радостей и легкости.

– Неужели вам интересно копаться в этой грязи? – поморщился Литус, который шел следом. – Какая разница, от кого родила детей эта самая Тела?

– Большая, – не согласился Син. – Родство в вельможных семействах не менее важно, чем число дружинников или протяженность границ. Из-за него порой рождаются и погибают целые королевства. Думаешь, просто так составляются родословные, вычерчиваются магические таблицы и сверяются родовые признаки? Это целая наука!

– Меня она не интересует, – буркнул Литус. – И что ты узнал насчет гибели семейства Тотум?

– Главное, – уверенно заявил Син. – Кирум не нападал на крепость Ос и не убивал никого из семейства Тотум.

– Кто же это тогда сделал? – удивился Литус.

– Не знаю, – пробормотал Син. – Но кое-какие мысли есть. Для того чтобы подумать, вспомни все, что мы говорили сейчас о Теле, и скажи, кто бы сейчас правил Лаписом, если бы не погиб сын Телы или не был убит в Ардуусе ее муж?

– Тела Нимис и правила бы! – воскликнула Лава. – И что? Не она же перебила стражников крепости Ос и все королевское семейство? Или у нее была собственная дружина?

– В том-то и дело, – пробормотал Син, – в том-то и дело, что была.

– И часто ты занимаешься такими делами? – спросил Литус.

– Ты злишься, – понял Син. – Успокойся. Мы не бежим от войны. Мы не ищем теплое место, чтобы заползти в него, как заползает улитка в раковину. Мы собираемся, чтобы принять правильное решение, определиться, как быть дальше.

– Сражаться! – прошептал Литус.

– Чтобы решить, как сражаться, с кем сражаться и где сражаться, – проговорил Син, забираясь по одной из улочек, что начали карабкаться вверх по горному склону. – Смотри-ка, война у порога, а за порогом все почищено, лед сколот, а где не сколот – посыпан песком. Самый чистый город – Хонор. Самый людный и самый чистый. Разве только Ардуус чище его.

– Радует одно, что в Хоноре не видно инквизиции, – заметил Литус. – А чистые улицы Ардууса залиты кровью невинных.

– Да, зрелище не из приятных, – согласился Син. – Ты не расстраивайся, Литус. Мы найдем его.

– Кого? – не понял Литус. – Аменса? Или есть еще какой-то угодник?

– Угодников немало, – усмехнулся Син. – Но я сейчас говорю не об Аменсе и не об угодниках. О Роре. Ведь ты из-за него бесишься? Мы найдем и сумеем убить его. И его заклинание поможет нам. Нужно только разыскать какого-нибудь мудреца.

– А ты разве не мудрец? – не понял Литус. – Ты прожил долгую жизнь, не единожды стоял на пороге смерти. Помог множеству людей. Суешь свой нос во все дела. И до сих пор не нашел мудреца? Разве есть хоть что-то, чего ты не знаешь?

– Многое, – ответил, остановившись, Син. – Кто я такой сам, почему мне отпущено столько жизни, если я не акс, не мурс, не демон и не кто-то еще? Кто был владельцем Змеиной башни на берегу озера Аббуту? В чем его замысел? Чего хотят мастера магических орденов? Кто еще помечен камнями Митуту и в чем замысел их повелителя? Куда пропал седьмой камень? Кто станет Лучезарным? Кто хранит огненный шнур, на котором висели камни Митуту? Почему мне ни разу не удалось встретиться с ардуусским магом Софусом, какие тайны он хранит? Как найти и убить Рора и кто он? Почему твоя мать погибла, а ты остался жив? Этого хватит?

– Отец мне рассказал кое-что о том, как это произошло, – прошептал Литус. – Правда, когда я был в Бараггале, я видел… дух своей матери. Говорил с ней. Конечно, если это не было мороком. Она тоже кое-что сказала мне.

– Еще один вопрос, – усмехнулся Син. – Кто он такой, твой отец?

– Флавус Белуа! – отчеканил Литус. – Король Эбаббара.

– Пожалуй, и это тоже, – кивнул Син. – Но я не слышу в твоем голосе уверенности. Ты ведь знаешь еще что-то? Кстати, у тебя на пальце перстень. Береги его. Я знаю, что это за камень.

– Но ведь это… – нахмурился Литус.

– Работа Рора, – кивнул Син. – У него разные инструменты. Когда один приходит в негодность, он берет другой. Перстень и твой рисунок – уже много для того, чтобы достать его.

– Почему мы остановились? – спросила Ава.

– А мы пришли, – развел руками Син и показал на старого дедка, что сидел у обшарпанных ворот, ведущих во двор одного из домиков под самыми скалами. – Вот и Аменс нас дожидается.

…Когда лошади были пристроены, дети вымыты и накормлены, а вслед за детьми нашли возможность заняться собой и Лава с Авой, благо Аменс не только натопил печь в сохраненном, как он сказал, за бешеные деньги домике на окраине Хонора, но и нагрел воды и отгородил часть большой и единственной комнаты занавеской, Син принялся колдовать над столом. Он и Литус приводили себя в порядок на улице и теперь могли не только похвастаться, но и поделиться морозной свежестью. Когда женщины наконец выбрались к столу, они, а точнее, одна Ава, с некоторым смущением поняли, что тот уже накрыт и им осталось только занять почетные места. Арма и Гладиос уплетали за обе щеки свежую выпечку, запивая ее медовым напитком и закусывая волокнистым сыром, Син ждал, когда дети уснут, а Лава не могла отвести взгляда от лица Авенса, который оказался вовсе не дедком, а вполне себе сорокалетним мужчиной, вся странность которого заключалась, на первый взгляд, в том, что он то и дело улыбался и жмурился так, словно пытался что-то стряхнуть с собственных ресниц.