Элита. На дне класса - Абриль Замора

– Я предпочла бы, чтобы вы сэкономили деньги и помогли мне, если будет такая необходимость, – сказала она.

– Доченька, мы всегда поможем тебе. Все хорошо.

– Знаю, но мне хочется чувствовать, что я тоже помогаю. Мне не нравится быть типичной глупенькой блондинкой, которая тратит карманные сбережения на тряпки, которые не носит. Папа, я умная. Я продолжу учиться, где бы я ни была, какой бы сложной ни оказалась школьная программа. Я прекрасно говорю по-английски и по-немецки и даже немного по-китайски. Мне не нужно продолжать свое образование в «Лас-Энсинас», чтобы создать впечатление, что я в элите, частью которой я не хочу становиться. Я собираюсь посмотреть, что представляют собой другие заведения, изучить большой мир заранее. Ведь мне все равно придется столкнуться с реальностью через несколько лет, когда я закончу школу, понимаешь? Поэтому надо быть подготовленной: это то образование, которое я хочу получить.

Рассуждения дочери показались отцу зрелыми и разумными, и он кивнул.

– Мы сделаем то, что ты посчитаешь нужным, дорогая.

Паула выразилась предельно ясно, и отец понял, что она имела в виду. Она хотела узнать много нового, но под другим углом, посмотреть, как живут люди с иным социальным статусом. Она устала от того, что ей продают классовое совершенство, и не хотела принадлежать к миру, где преуспевает тот, у кого куча денег (поэтому он может сразу заплатить за любую услугу), а не тот, кто больше всего этого заслуживает.

Смерть Марины показала Пауле, что, как это ни банально, у нас всего одна жизнь, и жаль тратить ее впустую, прозябая в клетке, которую ты сам себе навязал.

Паула обняла отца и вошла в дом. Но, поднявшись в свою комнату, она, вместо того чтобы поплакать в кровати, как планировала раньше, включила компьютер и задумалась о том, о чем никогда не думала: о собственном будущем.

Эпилог

У нашей историй нет конца, в том смысле, что и у жизни его нет. Можно рассказать о конкретном моменте в биографии человека, об этапе или, например, учебном годе, но жизнь продолжается, пока не завершится, и это единственно возможный финал.

Мелена, которую настигли ужасные события, чувствовала себя полностью потерянной, в безвыходной ситуации, словно сценаристы ее жизни прекратили творить, перевели все в режим драмы и ушли курить, не убрав за собой. Однако она ошибалась. Может, вмешалась судьба, а может, и карма, но сюрприз был не за горами, и он восстановил ее веру. Не в Бога, потому что Мелена давным-давно потеряла эту веру, но, пожалуй, в магию плюшевого единорога или в мистическую энергию, которая утверждает, что каждый пожинает то, что посеял.

Дни после «несчастного случая» с матерью прошли спокойно, но девушка находилась в подвешенном состоянии неопределенности. Она не знала, что будет, если мама очнется. Аманда была еще той штучкой, могла заявить в полицию на дочь и обвинить Мелену в тяжком преступлении, что, с какой стороны ни посмотри, по сути таковым и являлось: полноценное покушение на убийство.

И, несмотря на юный возраст, Мелене не удалось бы уйти от ответственности. Эта мысль повергала ее в панику, но она все равно не сбежала и вообще не планировала улизнуть, зато придумала распорядок дня и попыталась стать лучше, немного позаботиться о себе. Она была одинока, но это не угнетало ее. Девушка не чувствовала себя настолько хорошо, чтобы нормально общаться с людьми, поэтому решила: надо просто изолироваться, пока ей не станет так комфортно, что она начнет гордиться собой.

Каждый день после обеда она навещала мать, которая лежала в больнице. Никогда раньше Мелена не видела ее такой спокойной. Классическая гримаса горечи уступила место расслабленным лицевым мышцам. Кома и отказ от алкоголя и таблеток пошли Аманде на пользу, ее кожа очистилась, да и медики очень заботились о пациентке.

Если бы Аманда узнала, что находится в государственной больнице, она бы сошла с ума. Но за ней неустанно приглядывали, потому что медсестры знали, что она была той хорошенькой сеньорой, которая мелькала в телевизионных передачах о шоу-бизнесе, а может, и потому, что государственное здравоохранение на самом деле лучше, чем считают обыватели.

Пока мама лежала в палате, Мелена прочитала несколько книг и, как бы глупо это ни звучало, научилась вязанию благодаря нескольким урокам на «Ютьюбе» и связала шарф из толстой розовой шерсти. С одной стороны, она была занята, а с другой – релаксировала, хотя возня с клубками могла показаться пыткой кому угодно.

В больничном кафетерии работал милый парень по имени Джером, у него был странный акцент, но Мелена не решилась спросить, откуда юноша родом. Они обменивались лишь несколькими фразами за день, и Мелена всегда радовалась видеть молодого человека: он дарил ей ощущение жизни, а это было прекрасно. Ей не нужно было с ним официально знакомиться, целоваться или бежать на свидание, но она просто нуждалась в том, чтобы Джером здоровался с ней, спрашивал о матери, шутил о чае, который она пьет… и все. Ни больше, ни меньше. Невинное и полное дурачество.

В тот день лил дождь. Началась типичная летняя гроза, которая сперва затопляет улицы, а затем про непогоду говорят в новостях, показывая людей, застрявших в машинах, стоящих в пробке, потерявшихся собак и местных жителей, вычерпывающих воду. Но Мелене нравилось мокнуть, это было ей по душе. Кроме того, ее прошлое, насыщенное в том числе и самыми разными событиями и эмоциями, наложило на нее печальный и поэтический отпечаток.

Она вошла в больничную палату с пачкой печенья «Принчипе» с двойным шоколадом и журналом «Куоре», не то чтобы она любила сплетни, но ее забавляли обзоры об отвратительно одетых моделях. Сплошные противоречия, а не девушка. Мелена очень удивилась, когда обнаружила, что палата пуста.

Она сразу же подумала самое худшее. То, что Аманду забрали, могло быть очень плохим признаком. Мелена выбежала в коридор, бросилась к стойке, и ей сказали, что доктор Альварес поговорит с ней обо всем. Так и случилось.

Мелену отвели в комнату для консультаций, она села перед врачом и узнала следующее.

– Мария-Елена, твоя мама… очнулась.

На лице Мелены отразились тысячи чувств.

Конечно, она была счастлива, что мать жива: ведь, несмотря на их отношения, смерть Аманды могла означать одно – это вина Мелены (и тогда девушка почувствовала бы себя убийцей).

Но она не была убийцей. Однако радость быстро покинула Мелену при мысли о том, что родительница захочет позвонить в полицию еще в больнице.

– Но, боюсь, есть проблема, – продолжала