Сочинения. Письма - Павел Васильев

(Тих советский город на Поречье! Христолюбов. Улица. Луна. Вот идет ему старик навстречу, важный и спокойный…)

ХристолюбовСтарина!

СтарикЧто, сынок?

Христолюбов(Указывая рукой.)Ведь это позднышевский дом?

СтарикПозднышевский.

ХристолюбовПочему ж его не срыли?

СтарикПридет время, так сроют.

ХристолюбовА разве не пришло время?

СтарикЗначит, не пришло, если стоит целым.

Христолюбов(Задумчиво.)Вот так калитку распахнешьИ вздрогнешь,Вспомнив, что, на плечиНакинув шаль, запрятав дрожь,Ты целыхДвадцать весен ждешьУсловленной вчера лишь встречи!Вот так,Чуть повернув лицо,Увидишь теплое сияньеЗабытых сновИ звезд мельканье,Калитку, старое крыльцо,Река блеснет,Блеснет кольцо,И кто-то скажет: «До свиданья!..»

СтарикО чем это ты?

ХристолюбовТак, пустое! А не знал ли ты дочь Позднышева, Екатерину?

СтарикКатерину? Погоди, это старшая, что ль?

ХристолюбовСтаршая. Где она теперь?

СтарикУехала. За ОГПУ вышла.

ХристолюбовКак за ОГПУ?

СтарикА так. За начальника ихнего.

Христолюбов

Видишь, старый. Всё разлетелось, всё рассыпалось. И Катерину увезли, и дом сроют, и останется лишь одно голое место. Ты очень не любишь его?

СтарикКого?

ХристолюбовНу, ОГПУ этого?

Старик

Михаил Семеныча? А за что ж мне его не любить? Душевный человек, рыбачить вместе ходили.

ХристолюбовА!..…………………………………………..…Пришел домой и свет зажег —И сразуБеспорядок ожил:В углуПять пьяниц толсторожихСидели обнявшись…КружокИх был украшен юной девой, —В шелку ее кипела плоть,Она держала кружку в левой,А в правой ветчины ломоть.А рядом,От заката красен,Играл горнист в сырую тьму,Он был огромен и прекрасен,Но не хватало Глаз ему.И все войскаПод флагом рваным,Построенные в полукруг,Казались глазу сбродом странным,Без плеч,Без туловищ,Без рук…

И тут жеСтарый,НехорошийПортрет валялся мордой вверх,Со злобойКем-то на пол брошен,Весь в паутине липкой мерк.Из рамы женщина смеялась:Был тлен в ее лице и вялость,И в сини, в искрах золотыхГлаза погас ли…Но осталасьУлыбка пасмурная в них.И пухлый, красный ротС краями,Слегка опущенными вниз,Глумился, тешился над нами…Из всех тебе знакомых лицТы выбрал призрачное, это,ИюльскийДушный пустоцвет,Заплывшее жарою лето.Она не розан, чтоб колоться,Ее срывали много раз —И с хладнокровьем полководцаТеперь оценивает нас.

Так вот на что ушли вы, годыРаботы яростной!..От нихОстались яркие разводыДа девкиВ платьях продувных,Фужер вина, глаза коровьи…Для чьей кромешной славы тыСвоей густойИ чистой кровьюПоил и вскармливал холсты?И вот о чем Игнатий думал:«Прошедшее,Мой враг угрюмый,Иль впрямьЯ вечный данник твой?Затяжелели смертью векиИ все мои мечты навекиПылают краской неживой?Чем я тебе, страна, враждебен?Кому,Зачем служу молебен?Кто сердцем властвует моим?Любовь какою мерой мерил?Я сам себе давно не верил —Всё этоТолько прах и дым!И стоит лишь забыть…И злаяПечаль мояСгорит дотла.Возникни вновь, мечта былая,Приказываю!Жду!Желаю!Но не такой, какой была!Я напишу тебя как надо,Екатерина!Чтоб кругомКачалась жизнь подобьем садаПод ветром в дыме золотом.Чтоб, быстротою разогрета,В улыбке разомкнув уста,Ты синей лентой эстафетыСтояла дважды обвита.Чтоб в глубине золоторуннойГремелоНа сто голосовВ честь победительницы юнойСто тысяч курских соловьев!»

(Холст и краски берет Христолюбов. Улыбается, будто со сна. Отвертывается от толстогубых пьяниц. Яркий свет. Тишина.)

Все рассужденья к черту!СлышаЛишь сердца собственного стук!ЧертыУгасшие, мальчишьи,В нем в этот мигПроснулись вдруг.И, губы выпятив упрямо,Чуть-чуть насупливая бровь,Перед собой глядел он прямо,Сощурившись…И вновь и вновьЛицо из мрака выплывалоИ гасло на холсте его,Мелькало, пряталось.СначалаСовсем оно было мертво.Но онПривел его в движенье,Дыханьем наделил.И вотВ нем появилось выраженье,Уже казалось, что живет,СебяНад прежним мракомВыся,Та голова — светла, бела,Но тутСкользнула хитрость лисья,Глаза неслышно повела.И ясно стало, что непрочноЕе на свете бытиеИ что давным-давно порочнаТень возле слабых губ ее.И как ни путал,Снова дивой,В густой опутанная дым,Дразнясь улыбкою блудливой,Печальной,ХитройИ красивой,Она вставала перед ним.Спокойней.Вот она! Еще бы!…Но очи норовили вкосьГлядеть.И что-то вроде злобыВ них скрытым пламенем зажглось.Как ни старался —Больше, резчеИ с каждою минутой злей,Уже совсем не человечьи,Глаза грозились.Всё темней,Всё глуше становились.С махуОн ворот расстегнул,И злей,Неутомимо, словно птаху,Ее гонял среди ветвей.Ага!Не увильнешь!Попалась!Казалось, что преграды нет,Лишь толькоТронуть кистью малость —И отовсюдуБрызнет свет.

Он отошел взглянуть.Тут что-тоПроизошло —Смешна, пуста,Вся раскрасневшись,Полорота,На Христолюбова с холстаГлядела дура…— Этак! ВонаКуда пошло! Ну, так и быть,Держись-ка, ведьма! —И с разгонаОн начал рыло кистью бить.И в ножевых багровых ранах,Всё в киновари, как в крови,Оно свалилось………………………………….…Выпь в туманахВопила: «Догоняй! Трави!»

Куда бежал? Чего искал онНа улицах?Родных?Народ?Под непомеркнувшим оскаломЛуны, угрюмой от забот,Кипела облачная пена…И песня слышалась вдали:С работы шла ночная смена,С большой работыЛюди шли.Уверенно вперед шагалиПо смутным улицам они,И песнюПовторяли далиПро «Волочаевские дни».Мост строили. Огни горели.И под моторов долгий храп,Свистя,Летали на качелиТела литых чугунных баб.Мост строили…

Часть третья

Он всё забросил: кисть, палитру,Друзей,Не в шутку, а всерьез.«Погибну, думал,Но не вытруВоспоминанья горьких слез».Разлучено навек с румянцем,Лицо тускнело.СторонойОн шел угрюмым оборванцемВ заздравный шумИ чад пивной.В шальных огнях стучали кружки,Обнявшись, плакали подружки,Кричали «здравствуйте!» ему,«Субботу»Пело сорок пьяных,И в розах оспенных, румяныхПлясала в сумрачном дымуСлепая рожа баяниста,И сладко,ГорестноИ чистоБаян наяривал вразлет,И ждали воры в дырах мрака,Когда отчаянная дракаВ безумье очи заведет,И взвизгнет около Вертинский,Метнет широкий ножик финский,И (человечьи ли?) уста,Под электричеством оскалясь,Проговорят:— Ага, попалисьВ Исуса,Господа,Христа!В пивной неукротимой этойБыл собран всё народ отпетый,И выделялись средь толпыСостригшие под скобку гривы,Осоловевшие от пива,От слез свирепые попы!Вся эта рвань готова сноваБылым конямСменить подковы,У пулеметов пузом лечь,С батьком хорошимДвинуть в поле,Было б оружье им да воля —Громить,РасстреливатьИ жечь.Мешки у нижних век набухли,У девки пышно взбиты букли:— Пей, нелюбимая, дотла! —Звенит стекло в угаре диком.— Так спой, братишка,Гоп со смыком,Про те ль подольские дела.

(Вспомним про блатную старину,да-да.Оставляю корешам жену,да-да.Передайте передачу,Перед смертью не заплачу,Перед пулей глазом не моргну!)

А утром серым,Красногривым,Когда по прибережным ивамВкось,Встрижь проносится, змеясь,И на широких перекатах,У самых берегов покатыхЛениво плещет рыба язь,Шел Христолюбов в гости.ДомаНе заставал хозяев:— А!Знать не хотят! —Возле паромаЖил бакенщик.Спешил туда…И в шалаше, средь старых весел,Со стариком,Тоску забросив,Из чашки пил кирпичный чай,Ругал весь свет, просил деньжонокДать в долг…Средь юных трав саженныхШумел веселый,Пыльный май,Сирень еще не воссиялаВо всем бессмертии своем.А Христолюбова гонялоПо улицам…………………………ГолосНу, как живем?

ХристолюбовС кем честь имею я?..

ГолосТак скоро…Стал забывать друзей давно?Не затеваешь разговора…Рад иль не рад?

ХристолюбовМне всё равно.

ГолосСкажи, какое безразличье!Ты неужель забыл, земляк,О том, как вместе жили, какЗорили вместеГнезда птичьи?Как на Гусином перекатеРыбачили…

ХристолюбовЕгор!

СмоляниновИгнатий!

ХристолюбовЯ рад!Я очень, очень рад!Давно мне радость незнакома.Давай представимся вдругорядь.

(Протягивая руку.)Художник…

СмоляниновСекретарь парткома.

ХристолюбовЧто?..

СмоляниновДа!Ты помнишь ли? Лет десятьТому назад я в комсомолВступил…И право, если взвесить,То было не случайно. ГолБыл мой отец…Но бросим это.Гляди, Игнатий, сколько светаИ зелени,Как край богат,Как эти флаги реют гордо,И как величественно,ТвердоСтоит текстильный Комбинат.Что было раньше здесь? КрылечкиХибарок…Цвел шиповник дик,И доносились из-за речкиК нам завывания шишиг.А ныне?Не глухим каликойСтал старый, сонный город наш.Текстиль!За это жизнь отдашь —Он создан партией великой.

ХристолюбовВсё это, друг, старо.

СмоляниновЧто ж ново?

ХристолюбовВсё это басни.

СмоляниновЕсли б яУслышал от кого другого…

ХристолюбовВновь повторяю, не тая —Всё это басни!

СмоляниновБасни? Ну-ка,Попробуй,Вздумай,Докажи,Что Комбината этажиЛишь вымысел один…

ХристолюбовНе штукаТо отрицать, чего уж нет,Иль то, что не возникло…Я жеКлянусь тебе —Пусть трижды дажеТвой Комбинат стоит, одетВ молву и присказки, но всё жеЕго не существует…

СмоляниновЭк!Куда хватил ты!

ХристолюбовИ похоже,Он не был вовсе…

СмоляниновДа?

ХристолюбовВовек!

СмоляниновЧто ж он, по-твоему?

ХристолюбовОн? Пар!Послушай,Ты поверить можешьВ то,Чтоб угасший полдень ожилИ возвратился прежний жар?Чтоб вдруг согбенная старухаПредстала девой?Дряхлый песЗалаял звонкоИ до слухаНам пенье бабок донеслось?Чтоб жизнь вся снова стала ими,И в золотом,В горчичном дыме,По-псиному разинув рты,Торчком,С глазами кровянымиВосстали поздние цветы?И тыщи отблесков минувших,Не сгинувших, а лишь заснувшихМелькнули всюду?..Отвечай!Поверить можешь в заблужденье?Не можешь?Ну, мое почтенье!Мне некогда с тобой.Прощай!

Смолянинов