Дети Времени всемогущего - Вера Викторовна Камша

– Парни, вперёд! Живым! Только живьём.

Окно в дальнем конце… Оно открыто!

– Я вернусь, нинья!

– За ним! Во двор!

Альгвазилы быками несутся к двери. Падает сбитая ваза, толстый ковёр глушит звон. Окно ведёт во внутренний дворик. Ему не уйти…

– Сеньора желает любоваться на корриду или собирается заняться делом?

3

Топот на лестнице молотом саданул по едва переставшей болеть голове. Гомес, как всегда, перестарался – бегать на кухню можно и с меньшей страстью. Хайме раздражённо потёр виски и вышел на галерею подышать. Он успел как раз вовремя, чтобы увидеть, как из распахнувшейся двери, толкаясь, вываливается куча альгвазилов. Что они забыли во дворике, в полумраке было не разобрать. Топанье, шарканье, раздражённые голоса, плеск фонтана слились в нелепую какофонию, к которой не замедлила подключиться надсадно орущая птица.

Хайме сощурился и перегнулся через перила. Ночь не была тёмной, а белый мрамор, на который не поскупился Хенилья, словно бы притягивал лунный свет. Импарсиал без труда разглядел фонтан и застывшую спиной к мерцающему бассейну мужскую фигуру, которую по всем правилам полукругом обкладывал бравый Гомес. Алебарды альгвазилы держали наготове, но атаковать не спешили – в руке незнакомца выразительно поблёскивал клинок.

– Сеньор! – вопль Гомеса перекрыл и плеск воды, и крики козодоя, – Сложите оружие. Именем закона!

Ночной гость пожал плечами, неожиданно напомнив Карлоса – та же выжидающая стойка, те же рост и сложение. Бежать незнакомец, похоже, не собирался, но и нападать не спешил. Стоял и смотрел на суетящихся альгвазилов. Хайме готов был поклясться, что наглец улыбается.

– Сеньор! – громче прежнего возопил сержант, – прош… Сложить оружие!

Уверенности в голосе сержанта могло быть и побольше, но кто этот красавчик, черт бы его побрал?! Неужели дон Диего собственной персоной? Считали ворон, а поймали волка?

– Гомес! Что здесь происходит?

– Выскочил, прошу простить! – На задранной кверху физиономии проступило немыслимое облегчение. – То есть прямо в спальне… Сеньора упрямилась, зелье не пила. Ну никак просто… Мы, прошу простить, держать хотели, а этот выскочил, напоил и в окно! Вернуться обещал!..

Вот и говори после этого, что любви не бывает. То-то Инес рехнулась. Сестра слишком много читала и слишком долго была одна, но жизнь не новелла Ламаса.

– Стойте все, где стоите. Я сейчас спущусь.

Гомес радостно закивал, незнакомец… Диего не шелохнулся. Взять такого непросто, но ошейник отыщется и на него. Мария! Диего выдал себя, чтоб напоить любовницу лекарством, он её не оставит, а роженицу с места не сдвинешь.

Из-за розовой двери не доносилось ни звука, что там, проверять было некогда. Только б Мария выжила… А хоть бы и умерла – за язык никто не тянет. Для дона Диего она будет жива столько, сколько потребуется.

Великий Хенилья – рогоносец… Как же гадко! Двуногих тварей хлебом не корми, дай покопаться в чужом белье. И чем ярче, сильней, знаменитей человек, тем охотней про него болтают.

На лестнице никого не было: Гомес потащил за собой всех, кого мог, а Диего, похоже, явился один. Как и в ночь смерти Хенильи. Узнай враги Онсии о причине убийства, грязь польётся рекой, но этого не будет. Диего придётся стать лоасским шпионом, и он им станет, чтобы спасти любовницу, а Инес подтвердит. И отправится вместе с подругой… в монастырь.

Дверь, в которую выбежали альгвазилы, была распахнута настежь, лунные лучи змеями лезли внутрь дома. Какие чистые плиты! Не стоит пачкать их кровью.

– Что случилось, Гомес? Ещё раз и подробно.

– Сеньора кричала, – с готовностью затарахтел сержант, – а сеньор вылез из дыры. Я велел ему назвать имя, а врач, прошу простить, велел подождать, пока сеньора лекарство не выпьет. Мы подождали. Я снова велел назваться и следовать за нами, он вроде согласился, а сам – в окно и сюда.

– Этот человек оказывал сопротивление? Пытался напасть на вас, на врача, на герцогиню де Ригаско?

– Нет, – для пущей убедительности Гомес замотал головой, – как есть, нет. Он в окно прыгнул.

– Очень хорошо. – Главное, не сфальшивить. Ты ещё не знаешь, кто перед тобой, но хочешь узнать. Законное желание, хотя, если дон Диего слышал их с Инес перепалку… Может, потому она так и кричала? – Сеньор, как ваше имя?

– Прошу простить… Сеньора звала Диего, а он, прошу простить, как выскочит…

– Значит, дон Диего? Уже что-то. Меня называйте брат Хуан. Я – монах ордена Святого Петра и инкверент Постоянного Трибунала Святой Импарции.

Управится ли Диего с шестёркой Гомеса? Покойный Хенилья разбросал бы недотёп с алебардами шутя, а про Карлоса и говорить не приходится.

– Добрым мундиалитам не пристало проливать кровь друг друга! – произнёс Хайме с безмятежностью, сделавшей бы честь самому Торрихосу. – Вы ведь мундиалит, дон Диего?

– Да, – мужчина, не скрывая любопытства, разглядывал монаха, – я мундиалит. Прочесть вам Credo?

– Не сейчас. Итак, вы мундиалит, и вы не совершили никакого преступления, если не считать неподчинения приказам сержанта. Это случается, особенно с дворянами, которые весьма подвержены греху гордыни. Вы ведь ему подвержены, дон Диего?

– Безусловно, – подтвердил убийца, – и не только ему.

– Так смирите жестокость в сердце своём и не стремитесь прервать жизнь ближних своих. Гомес, это и к вам относится. Кстати, вам следовало внимательней осмотреть второй этаж.

– Виноват, – с готовностью закивал альгвазил, у которого увещевание встретило полное понимание. Проливать кровь ближнего со шпагой альгвазил не стремился. К чему стремился дон Диего, оставалось тайной. Любовник Марии был неразговорчив.

– Учтите на будущее. – Брат Хуан вновь смотрел на убийцу Хенильи. Даже если они дрались, Диего был виновен. В адюльтере и гибели человека, раз за разом спасавшего Онсию.

– Сеньор Диего… Пока я буду называть вас этим именем. Предлагаю вам прекратить сопротивление и проследовать с сержантом и его людьми в Алькальдию. Вам ничего не грозит, кроме небольшого штрафа за сопротивление закону. Даже обвинение в адюльтере, ведь маркиза де Хенилья свободна.

Человек со шпагой отвесил вежливый поклон. Дескать, слышал и понял.

Гомес ещё раз кивнул, хотя его никто не спрашивал. Альгвазилы не любят рисковать здоровьем, да и лишние сложности с родовитыми сеньорами им, простолюдинам, ни к чему. Царапнешь такого, а у него родственники, хлопот не оберёшься. Сто раз пожалеешь, что благородного задел, а уж если, не дай боже, увечье нанесёшь, хотя тут увечьями и не пахнет. Как и родственниками.

Вновь надсадно заорал козодой. В отличие от Коломбо синаитское капище его не пугало. Ну же, дон Диего, решайся. Или ты повинуешься, сбегаешь по дороге, и тебя начинают искать, как лоасского шпиона, или принимаешь бой. Соперники несерьёзные,