Твой дядя Миша - Георгий Мдивани

Сардион. Чем же это плохая игра? Ты. Ягор, знаменитый охотник. Я горжусь тобой.

Ягор (пощупал руками мокрую волчью шкуру). Разве капкан по сердцу охотнику? Мне жаль зверя, который попадает в него. Настоящий охотник встречается с волком лицом к лицу, а не ловит его, как трусливый ребенок, в капкан.

Сардион (смеется). Где это видано, чтобы человек состязался с зверем? Убьешь ли ты волка пулей, изловишь ли его капканом — волк остается волком.

Ягор (рассерженный). Не будь ты мне другом и братом — я перестал бы с тобой разговаривать… Разве человек — это зверь, чтобы думать только о добыче?

Сардион. Эх, Ягор! О чем же еще думать охотнику в этих лесах?

Ягор. Думать о радости, о силе. Мне шестьдесят лет, но я и теперь могу еще связать шестерых! А ты, Сардион, разве моложе меня? Посмотри на себя: ты стоишь, как столетний дуб. Откуда у тебя эта сила? Кто тебе дал ее? Простор наших гор, пьянящий воздух лесов, тишина тропинок, еще теплых от зверя, — вот откуда наша сила.

Сардион. Помнишь, Ягор. нашу молодость?.. С детства мы побратались и дали клятву в вечной дружбе. Сколько темных ночей скоротали мы у границы. Сколько раз мы смотрели смерти в глаза. Помнишь, Ягор, у этой скалы напали на меня царские солдаты?

Ягор. Я узнал твой голос.

Сардион. И ты примчался. Солдаты боялись тебя. (Пауза.) Эх, была у нас слава!

Ягор. Время было другое.

Сардион. Время идет медленно, и ничто не меняется в жизни. Так же замыкают ущелье горы, стволы деревьев поднимаются к небу, те же звезды висят над нашей деревней. Но люди спешат. Они подхлестывают время, как ленивого быка. Люди стали другими.

Ягор. Чем же это плохо? Или ты жалеешь о прошлом?

Сардион. Я никогда ни о чем не жалею.

Ягор. Неужели ты но жалеешь о прошлом? Помнишь? Граница всегда была открыта для тебя, и ночные караваны твоих людей переходили ее, никого не боясь. Тяжелыми шелками ты мог покрыть всю нашу деревню. О твоих шагреневых кожах мечтал каждый жених. Твоим янтарным турецким табаком пахли трубки наших стариков. В деревнях слагали песни о храбром контрабандисте Сардионе. А сейчас разве ты не скучаешь без любимого дела? Время заперло твое ремесло, Сардион.

Сардион. Да, разные у нас были ремесла. Но мы любили друг друга. Никто не знает меня так, как ты, Ягор. Мы родились в один день, вместе росли, вместе состарились, и, очевидно, вместе примет нас земля. Нет у меня, Ягор, тайн от тебя, И говорю тебе, как брату, как другу: человек счастлив только тогда, когда все окружающее радует его, когда счастье всех — его счастье.

Ягор. Разве счастье не рождается с богатством?

Сардион. Я никогда не был таким богатым, как теперь. Меня уважают, мне верят, меня любят. В этом мое богатство, моя радость. Разве человек — это зверь, чтобы думать только о добыче? (Пауза.) Но я одинок, Ягор. Была у меня единственная дочь — и ту увел твой сын.

Ягор (смеется). Неужели ты хотел, чтобы дочь согревала твой очаг до тех пор, пока не потухла бы сама?

Сардион. Нет! Эх, Ягор, не было бы предела моему счастью, будь бы у меня сын… (Пауза.) Я хочу усыновить твоего Дато.

Ягор (сердито). Где это видано, чтобы от живого отца отнимать родного сына? Ты с ума сошел, старик!

Сардион. Я буду сам воспитывать его. Я выращу из него настоящего человека. А ты, старый ворчун, никогда даже не улыбнешься своему сыну… Если у моей Нателлы будет мальчик, я заберу его к себе.

Ягор (сурово). У твоей Нателлы? Была у тебя Нателла, а теперь нет. Теперь она моя, жена моего Надира. Я воспитаю мальчика. Я дед.

Сардион (обозлившись). Ты дед? А чем я не дед, старый волк? Я жаловаться буду. Я напишу правительству, чтобы внука присудили мне, одинокому старику.

Ягор. Если хочешь, переходи жить ко мне — вот и кончится твое одиночество.

Сардион. Этого еще не хватало! Потушить свой очаг, потерять свой род и скитаться, как бездомный пес. Нет, отдай мне внука, и я воспитаю его.

Ягор (лукаво). А если у Нателлы родится девочка?

Сардион. У моей Нателлы не может родиться девочка.

Ягор. Нет, это у моего Надира не может родиться девочка. В нашем роду не рождаются женщины. Было же у меня три сына и ни одной дочери.

Сардион (шепотом). Три сына… (Вздохнул.) Эх, Ягор!

Ягор. О чем ты задумался, Сардион?

Сардион. Я вспоминаю о судьбе твоего сына Арчила, и солнечный свет уходит из моих глаз.

Ягор. Лучше не напоминай мне о нем…

Сардион. Помнишь, старик, как мы стреляли из винтовок, когда родился твой первенец?

Ягор. Эх, Сардион! Смерть Арчила разбила мое сердце. Я суровый человек, но иногда мне снится сон… Чудится, будто, скрипя, открывается дверь и Арчил возвращается домой. Ты не можешь понять, Сардион, что значит для отца не знать, где похоронен любимый сын, не оплакивать его могилы.

Сардион. У тебя еще есть замечательные сыновья, Надир и Дато. Вчера пограничники говорили, что твой Надир скоро станет командиром. Бойцы шутят: старик за всю жизнь столько не перестрелял волков, сколько сын его задержал диверсантов.

Ягор (довольный). По бегу жеребенка всегда определишь породу. Стало быть, ты доволен своим зятем, Сардион?

Сардион. А какая невестка радует потухший очаг твоего дома, Ягор? Нет на всем белом свете девушки лучше моей Нателлы.

Голос за сценой: «Эх ты, старый хвастун!» Ягор и Сардион обернулись.

Ягор (смеется). Хвастун? Ты прав, Алмасхан.

Входит колхозник Алмасхан, тащит на плече бревно.

Алмасхан (сваливая бревно, дразнит Сардиона). Все — мой, моя, мое… Нателла моя, очаг мой… Здравствуйте, друзья!

Ягор (обозлившись). Будь ты проклят, Алмасхан! Разве можно здороваться с охотником во время охоты?

Сардион (Алмасхану, шепотом). Говорят, ночью задержали нарушителей границы?

Алмасхан. Да. И говорят, что их проводником был кто-то из нашей деревни…

Сардион. Его тоже поймали, что ли?

Ягор (с увлечением ставит капкан). Если бы поймали, то не говорили «кто-то», а сказали бы — кто.

Сардион (вздохнув). Неужели у нас в деревне могут найтись такие подлые и презренные люди?

Алмасхан. Эх, Сардион! Не все такие честные, как ты и Ягор.

Сардион. Тише… Кто-то идет.

Ягор. По-моему, он не из нашей деревни. Я его никогда не видел.

Алмасхан. Очень смело идет. Видать, что это человек с чистой совестью.

Сардион. А может быть, ему уже негде скрыться?

Входит пастух.

Пастух. Здравствуйте, товарищи. Правда, не принято здороваться с охотниками во время охоты, но все же — здравствуйте, товарищи!

Все трое. Здравствуйте!

Пастух. Вы из этой деревни?

Сардион. Да, из этой деревни.

Пастух. Будьте добры, укажите мне дорогу на заставу.

Ягор. А ты разве не знаешь?

Пастух. Если бы знал, не спрашивал.

Ягор, Сардион и Алмасхан переглянулись между собой.

Ягор (показывает). По этой тропинке — направо и затем за холмом. Видишь?

Пастух. Спасибо, товарищи! (Идет в глубину сцены.)

Сардион (который во время всей этой сцены подозрительно смотрел на пастуха, выхватил ружье у Ягора, вскинул его), Стой!

Пастух обернулся. Недоумевающе смотрит на Сардиона.

Руки вверх!

Пастух. Товарищи!

Сардион (разъяренно). Руки вверх, говорю! Пастух поднимает руки. (Передает ружье Ягору.) Не спускай глаз с этого человека. (Подходит к пастуху и хочет снять с него берданку.)

Пастух. Не смей, старик!

Сардион. Таков закон границы. (Снимает берданку.) Мы тебя не знаем.

Пастух. Ведите меня на заставу.

Алмасхан. Поведем, поведем, дорогой!

Сардион ощупывает карманы арестованного.

Пастух (хватается за карман). Не трогай, старик! Оружия у меня больше нет. А моих бумаг я никому не покажу.