Договор - Владимир Ящерицын

– Есть такая мысль.

Заглянув в свой дар, я с неудовольствием обнаружил, что маны Смерти восстановилось совсем немного – около двух сотен эргов. Уполовинив запасы этой Силы и создав из неё сильное защитное заклятье, которое должно было защитить моё тело от влияния чистой маны Смерти, я направился к возвышавшемуся надо мной драколичу. О боги, как же он огромен и причудлив…

Подойдя к драколичу с правой стороны, я попытался, максимально сосредоточившись, сформулировать чёткую мысль: «Опусти голову… Чуть ниже… Вот так».

Драколич слушался идеально. Его голова бесшумно опустилась передо мной. Ухватившись за один из рогов, я подтянулся и забрался ему на шею прямо за головой. Держаться здесь было за что, и обзор был прекрасный… А вот сидеть – неудобно. Прямо под моей задницей оказалось несколько бугров, которые, будь они чуть поострее, я бы назвал шипами. Нужно что-то подстелить или пристроить седло.

«Так, а теперь поднимайся…» У-у-у… Да, системы ремней, применяемой на хиснах, здесь будет мало… Пока я стабилизировал своё положение с помощью своих теров, посмотрел на Атере – его глаза светились от восторга. «Медленно идём вперёд». Какое плавное движение! Совсем как у хисны, и это невзирая на размер. Свою чудовищную голову создание держит на манер птицы. С нашего пути все разбегаются. Какие же все они мелкие. Перед нами здание. «Стоп!» Спрашиваю у Атере знаками, орать отсюда – не самая разумная идея:

«В здании никого?»

«А что?»

«Испытаю выдох».

Пара отрывистых команд – и из здания поспешно выбегает дюжина атретасов. Атере показывает, что всё.

Ну что ж. «Выдох. Цель – здание перед нами».

Драколич вытягивает голову и без подготовки исторгает из недр своего тела длинную узкую струю концентрированной маны. Впечатление, будто он выдохнул струю густого серого пара или дыма. Смерть практически не таяла в воздухе и вообще вела себя как очень тяжёлый туман. Когда она соприкоснулась с каменной постройкой, раздалось очень громкое шипение. Мана охватила пятиэтажное строение и проникла в окна и двери. Пару ударов сердца ничего не происходило, а потом здание обрушилось, подняв огромную тучу пыли, которая, смешавшись с маной, зависла большой тучей, медленно расползающейся во все стороны.

Неожиданно драколич без приказа выдохнул ещё раз прямо в облако. В ответ оно, резко раздувшись, начало двигаться от нас. Здания, попадающие в него, тут же обрушивались, а поднимающаяся при этом пыль увеличивала его объём. Медленно ползущее облако быстро стало в два раза выше окружающих зданий. В ширину оно было уже больше двухсот метров. Я почувствовал удовлетворение. Но это явно было не моё и не феникса. Феникс был воплощением гнева и гордыни. А это было словно средоточие… холодной, расчётливой ярости и жажды разрушения. И вот здесь я испугался, так как осознал, что чувствую драколича и он чувствует меня. Возникло ощущение готовности к новому выдоху. «Нет-нет! Стоп!» В ответ меня обдало волной неудовольствия. Фух! Обернувшись, я увидел совершенно ошарашенного Атере. Очнувшись, он спросил знаками:

«Всё в порядке?»

«Он уже показывает своеволие».

Атере пожал плечами почти как человек. Это движение было одним из многих понятных мне ещё по жизни на Земле.

Облако заряженной Смертью пыли остановилось и начало медленно оседать, немного расползаясь во все стороны. Глядя на огромную вытянутую пустошь, я подумал, что, пожалуй, с испытаниями можно заканчивать.

Вдруг несколько гор обломков и мусора зашевелились и, осыпавшись в разные стороны, явили странных тварей, в которых я, немного подумав, опознал костяных гончих. Эти создания на основе Смерти возникали при спонтанном изменении одного скелета. Принцип этого был похож на тот момент сотворения драколича, когда кости переплавлялись под воздействием Смерти в новую форму, только намного более примитивный. Вдобавок, если драколич был, так сказать, плодом управляемых действий по строго определённому плану, то гончие знамениты своим самовозникновением на полях сражений при определённых условиях. Можно сказать, что один уровень воздействия сырой маны Смерти был чреват самоподнятием обычных мертвецов, а совсем другой – гончих. В книгах был описан ещё один – призвание на поле брани Вестника, слуги богини Смерти Ахеш. Бессмертной и фактически неуничтожимой твари. В легендах говорится, что все мёртвые в этот момент изменялись, поднимаясь уже не обычными скелетами или мертвецами, а Костяными лордами и Мёртвыми рыцарями, вампирами, личами…

Я посмотрел на пятерых тварей, напоминающих большие скелеты волков с непропорционально большими пастями. Самоподнявшиеся неуправляемы, хотя их и можно подчинить. Очевидно, моя армия собрала все трупы с окрестных улиц, поэтому гончих так мало. На мгновение я представил, как драколич заливает своим выдохом одну из улиц, забитую трупами, и они начинают меняться и шевелиться, поднимаясь уже в качестве разнообразных существ…

Одна из гончих повела головой слева направо и сделала медленный шажок в нашу сторону. Что ж, мне они не нужны. Относительно слабы, уязвимы. Создавать их легко, подчинять – сложно. Я сформировал своими терами пять багровых огнешаров и, распределив цели, выстрелил в каждую гончую. Троих разметало на куски, а две увернулись и огромными прыжками понеслись к нам.

«Уничтожь их!»

Драколич сорвался с места и, словно огромная кошка, в один прыжок сократил расстояние до одной из гончих. В момент его приземления на гору мусора поднялась настоящая волна пыли и мелких обломков. Чтобы удержаться, мне понадобилась вся моя сила и умение. Первую гончую он ударом лапы вмял в мусор, вторая попыталась избежать такой участи, совершив прыжок в сторону, но драколич оказался на диво проворен и быстр. Мгновенно крутнувшись волчком, он настиг гончую в воздухе ударом хвоста. Сила и скорость его была настолько велика, что от удара тварь буквально взорвалась, разбросав куски туловища на большом расстоянии.

Следующий и последний пункт испытаний – полёт. Я покосился на сложенные на спине драколича крылья. Честно говоря, я не вполне понял, как он будет летать на костяных крыльях, но потом мелькнула мысль, что самолёты же летают, а ведь сделаны из металла…

Я осмотрелся: образовавшийся пустырь был каплеобразной формы и в наиболее широком месте – около пятисот метров. Что ж, прекрасное место для взлёта и посадки – что-то мне подсказывает, что последняя будет довольно жёсткой. Я дотронулся до сознания феникса: «Будь наготове: если что – полетим по-твоему». Так. Теперь до сознания драколича: «Взлёт!» В ответ тот медленно раскрыл свои просто огромные крылья и присел. В следующее мгновение я понял, что сейчас будет плохо, и прижался к рогам. А потом драколич прыгнул вверх на высоту больше тридцати метров, одновременно со всей своей огромной силой взмахнув крыльями. Невзирая на то что я стиснул со всей силы челюсти, мне лишь чудом удалось не отхватить самому себе кусок языка. Сильнейший порыв ветра поднял огромную тучу обычной пыли и мелких обломков. От всего этого атар мгновенно поставили высокую плоскую защиту, похожую на прозрачную плиту, буквально отгородив ею часть площади, откуда стартовал драколич. М-да, нехорошо получилось… Хоть бы предупредил.

«Поднимись на середину расстояния до потолка и медленно пролети вокруг дворца-улья».

Медленно и важно взмахивая своими крыльями, огромное создание сделало круг, вернувшись на исходную точку.

«Садись».

Вопреки моим ожиданием, посадка была довольно мягкой благодаря тому, что лапы драколича сработали как амортизаторы.

Приказав драколичу наклонить голову и спрыгнув с его шеи, я начал обходить его, осматривая создание и обдумывая результаты испытания.

Первое: летать я буду редко. Мне это просто не нужно – я сам летаю намного легче и спокойней. Хотя при атаке, сидя у него на шее, я буду в большей безопасности, чем подсвеченный своим же пламенем в качестве мишени.

Второе: как боевая единица драколич выше всяких похвал. Всё равно что мощнейшая машина – помесь штурмового вертолёта с танком, обладающая бесконечным боезапасом и топливом. Побольше бы таких… Но, если честно, будет мне нужна ударная сила, так я просто возвышу высших вампиров в князей. Быстрее и эффективнее. Конечно, в этом варианте минусов тоже много, но, по сравнению со сверхсложным ритуалом и огромным количеством ресурсов, выброшенных практически на ветер, это – мелочи…

Да, не всё так однозначно, и, наловив достаточно большое количество бывших рабов в развалинах Ишакши, можно заняться более бюджетными драколичами… Возможно, так и придётся сделать… Но, опять же, у меня на это нет времени.

Приказав чудовищу следовать за собой на небольшом расстоянии, я вернулся к замершему Атере и армии:

– Собирайтесь. Уходим в лагерь.

Арисна сидела в кресле, откинувшись на высокую спинку. Она была облачена в боевой доспех с максимальным набором оружия. Даже антрацитово-чёрная коса – этот цвет придавал адамант, добавленный в сталь, – стояла рядом, прислонённая к чёрному столу. Белая маска с чёрной вязью знаков древних лежала перед ней на девственно чистом столе. Знаки означали, что обладательница маски исполняла обязанности Матриарха. Это было неспроста – на только что прошедшем Совете Арисна была назначена на этот пост. Сейчас же она сидела и просто смотрела на неё, буквально ощупывая взглядом каждый знак, каждую чёрточку или точку, не осмеливаясь надеть. Эта маска раньше принадлежала Таенори, её сестре. Очевидно, что-то почуяв, она не взяла её на последний, будь он трижды проклят, Высокий Совет. Великая жрица Арисна всеми фибрами души не хотела надевать маску – она никогда не стремилась на этот пост. Читать доклады, подкупать, засылать шпионов, вчитываться в тексты и искать скрытый между строк смысл, планировать расходы, участвовать во всех мероприятиях как внутри Дома, так и вне его… И – посылать на смерть… О владыки Бездны! Арисне всегда нравилось поле боя: кровь – как союзников, так и врагов, грязь и пыль, простые и понятные отношения в отряде, постоянно меняющаяся ситуация, чёткое разграничение: кто нас атакует – тот враг… Но кто наденет маску кроме неё? Аресре? Сираз? Они ещё слишком молоды – на Высоком Совете ими будут крутить как захотят… Выбора нет… Жалкие идиоты те, кто говорит, что выбор есть всегда. Нет этого выбора. Другая дорога – лишь во Тьму. Шаг в бездну. Иллюзия выбора. Смерть или жизнь. Мы все плывем по реке жизни, а кто пытается плыть против течения – существует недолго.