Семь смертных грехов. Роман-хроника. Книга первая. Изгнание - Марк Еленин

— Вы не любите меня, Кэт... Ну, я безразличен вам. А давеча... Я заметил... Когда вечером мы оказались рядом... Вы презираете меня, да? Презираете?

«Что же хотели вы?» — написала она и, подумав, добавила: «Венчаться?..»

— Я прошу у вас минуту, — сказал он глухо. — Я должен сказать, а вы — выслушать. Это очень важно. Будьте только серьезны. Минуту, одну минуту.

«Орлов ищет, учтите».

— Вы боитесь? — Эта мысль впервые пришла ему в голову. — Вам совершенно нечего бояться меня, клянусь! — И он перекрестился. — Я люблю вас, Кэт. С того дня, когда вы появились. Я не знаю, кто вы и откуда, как вас зовут в действительности, — меня это не касается. Я принял и полюбил вас такой, какая вы есть. И величайшим счастьем всей моей жизни было бы назвать вас своей женой, если бы вы согласились или дали мне надежду, — я готов и к ожиданию этого мгновенья год, пять, десять лет! Но я не могу обманывать вас, Кэт! У меня отнята надежда. Я болен дурной болезнью, я обречен. Поэтому я не посмел коснуться вас. Вы понимаете?

«Спасибо вам, — она улыбнулась ему с искренней теплотой. — Вас вылечат».

Размышляя о своей и чужой жизни, Ксения, конечно, не понимала, что происходит вокруг нее. Людей, которые находились по ту сторону фронта, она не видела, не знала, как они выглядят и чего хотят, за что борются. Они представлялись ей бородатыми, обезьяноподобными мужиками, комиссарами в кожаных тужурках, с руками, по локти обагренными кровью, что глядели на нее с многочисленных плакатов «ОСВАГа» при Деникине и с карикатур на газетных полосах. Эти люди, собравшиеся в армию, хотят поломать старую, привычную всем жизнь и установить какую-то иную, свою жизнь, со своими порядками, своей властью, где, как говорят и пишут, не будет места ни ей, ни ее деду-генералу, ни всем тем, кто ее окружает последние полгода... Нет, и тех, кто окружал ее теперь, Ксения совсем не идеализировала. В своей девичьей жизни в Петербурге и Крыму она не встречала таких среди людей своего круга — ожесточенных, безжалостных, свободных от понятия чести, морали, не верящих никому и ничему, даже своему слову. Но такими их сделала долгая война — сначала с немцами, потом со своими. Все сподвижники Орлова сливались в воображении Ксении в придуманный ею образ некоего белого рыцаря без страха и упрека, который был бы достоин Кэт и которого она желала бы видеть рядом с собой. В голове у нее была полная каша. Она сама не знала, чего хочет. Самым угрожающим и обременительным казалось ей теперь родившееся неизвестно из чего особое отношение к ней самого Орлова и те права вожака, которые он предъявлял на нее, — о них знал весь отряд. Кэт чувствовала, что должна немедля разорвать эти отношения, но не знала, как это сделать, и не могла ничего придумать. Она и задремала с этой мыслью. Но спать ей не пришлось, верный Септар поднял Орлова и его группу: неподалеку появился карательный отряд, началась облава — ищут партизан и начальника их, красного крымского командира Алексея Васильевича Мокроусова...

4

Поздний осенний вечер темен — ни зги не видно. Двое верхом, хорошо знающие дорогу, двигались быстро. Первый, помоложе и повыше, в длинной кавалерийской шинели, скакал на полкорпуса коня впереди, словно проводник или человек, отвечающий за жизнь своего спутника. Тот, другой, был в бурке и полковничьей папахе, держался в седле привычно, чуть набок, полые кони спотыкались, из-под копыт летели мелкие камни, галька.

— Сейчас Байдары, — сказал молодой. Одно плечо у него было заметно выше другого.

Дорога сделала петлю, и они услышали море. Оно сильно шумело впереди. Из-за стены разрушенного здания — когда-то здесь была почтовая станция — выдвинулась размытая фигура, послышался хриплый голос:

— Стой! Кто идет? — Раздался лязг затвора.

— Полковник Скандин с адъютантом! — спокойно ответил молодой.

— Пропуск!

— «Керчь!»

— Проезжайте! — Тень исчезла в развалинах.

Проехав еще две версты, всадники повернули направо, на тропу, спускающуюся к морю.

— Имение «Форос», — сказал младший. — Бывшее.

— Знаю, — небрежно отозвался полковник. — Образцовое имение, на весь Крым: триста десятин, богатый дом — картин замечательных уйма, скульптуры. Да... Между прочим, имелась и электрическая станция — качала воду в искусственные пруды и фонтаны.

— Ни черта не осталось! — весело отозвался адъютант. — Немцы, самостийники, татары — кого тут не бывало! Все по кирпичику, по гвоздику. И владельцев не сыщешь.

Некоторое время они спускались молча.

— Хорошо, дождя нет, — снова завел разговор молодой.

— Все хорошо, — отозвался полковник. — И ветра нет, и шторма нет. И то, что Форос — у мыса Сарыч[13] самая южная точка. И мы вроде бы не опаздываем, без приключений. Только курнос ты — зело заметно.

— Сейчас Сарычский маяк помигает.

— А он работает? — В голосе полковника впервые прозвучало беспокойство.

— Как когда.

— Лучше бы не работал Золототканый.

— И это мы можем, и это в нашей власти.

— Без приказа ничего, Иван!

— Слушаюсь, господин полковник!

Всадники спешились и, держа коней в поводу, продолжали тихо спускаться к морю. Оно ощущалось рядом, за последними рядами деревьев — шорохом ленивой волны, волочащей гальку, запахами йода, водорослей и каплями морской воды, которую разносил окрест теплый южный ветер. У границы пляжа полковник сказал:

— Видишь?.. Прибыли вроде.

— Точно. Будто сереет, — согласился молодой. — С парусом, кажется.

— Верно кажется, — подтвердил Скандии. — Обождешь здесь! Давай фонарь.

— Может, здесь запалим? — молодой с готовностью встряхнул спичками.

— «Запалим», — передразнил полковник. — Вы что, в конюшне росли, ротмистр? — Полковник вздохнул и, тяжело ступая, зашагал по пляжу. Мелкая галька и песок дико взвизгивали у него под ногами.

Приблизившись к кромке воды, он постоял, напряженно всматриваясь в тихую прибрежную темень. Сзади, из парка, наплывало холодное туманное облако, расползалось по воде, уходило в темноту. Полковник под буркой зажег свечу, вставил ее в фонарь, осторожно задвинул в окошке красное стеклышко. И посигналил фонарем в море, прикрывая фонарь полой бурки.

Тотчас мигнул неподалеку ответный красный глазок — он словно висел над водой. Вспыхнул два раза и погас. Послышались всплески: кто-то осторожно работал веслами. Из туманного, сырого облака выдвинулся нос лодки, заскрипел по отмели. Проворно выскочил человек в зюйдвестке, брезентовом костюме рыбака и высоких негнущихся резиновых сапогах. Вместе с полковником он легко вытащил лодку на отмель, настороженно спросил, разгибаясь и держа руку в кармане широких штанов:

— Как там «Брат»?

— Выписан.

— Я так и не понял, куда он был ранен?

— В левую. Все в порядке. Привезли что-нибудь?

— Инструкции для «Баязета».

— Как? — воскликнул Скандии. — Это же нарушение!.. Это невозможно!

— Нет времени. Обстановка крайне напряженная. Сегодня завтра начнется штурм Крыма. Центр распорядился: вам, не мешкая, выходить прямо на «Баязета». Другого случая у нас не будет. Если завтра вы, как обычно, не встретите «Брата» — послезавтра в Севастополе. Десять утра. Гостиница Киста, номер тридцать семь. Стучите четыре раза. Входите, извиняетесь, спрашиваете: «Не здесь ли проживает генерал Каровский?» Ответ: «А чем знаменит Каровский?» Говорите: «Он мой брат». Ответ: «Я прекрасно знаком с ним».

— Послезавтра в десять утра. Гостиница Киста, тридцать семь. Стучать четыре раза, — заучивая, повторил полковник. — Генерал Каровский. А дальше?

— Хозяин номера должен быть один. Передадите пакет. Там новые шифры, инструкции.

— А если он будет не один?

— Дождетесь, пока освободится, — недовольно сморщился приезжий. — Это не ваша забота. Ну, попросите, чтоб он проводил вас. Придумайте там что-нибудь.

— Ясно. Есть ли что передать на словах?

— «Баязсту» приказано эвакуироваться на первых кораблях, пока не началась паника. В Константинополе ему номер в отеле «Пера Палас». Там его найдут. Пароль прежний. Если понадобится срочная встреча — «Жокей-клуб», спросить Мориса Пера, коммерсанта.

— «Жокей-клуб», Морис Пера, коммерсант, — повторил полковник.

— Найдете «Брата», передайте ему тоже эвакуироваться в Константинополь.

— Больше ничего?

— Больше ничего. Я ухожу.

— Счастливо.

— На днях и вы получите инструкции. Ну, привет товарищам, Мокроусову. Успехов вам всем.

— Спасибо, — сказал Скандии, помогая сдвинуть лодку.

Чиркнув по отмели, как по наждаку, лодочка скользнула в воду, и туманная мгла поглотила ее.

5

— Здесь у аппарата Врангель.

— У аппарата генерал Витковский. Здравствуйте, господин главнокомандующий.

— Слушаю вас.

— Сегодня с утра я подвергся яростным атакам Шестой армии противника. Особо сильный удар был нанесен на участке Натальино — Черная Долина. Ввел в бой сто тридцать третий и сто тридцать четвертый резервные полки, которые фактически уничтожены. Вынужден отступать по Перекопскому тракту, имея на плечах конницу красных. Существует реальная угроза прорыва противника в Крым. Прошу указаний.