Вы друг друга стоите - Сара Хогл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Точно так же я пропускаю полубога, который может удваивать сокровища, и гоняюсь за гномами. Гномы – это же просто прелесть! Кому нужны эти сокровища, когда можно заполучить маленький голубой колпачок. У меня к этой игре просто талант, и я ничуть не удивлена. Николас стонет, карикатурно проводя рукой по лицу.
Он что-то случайно нажимает, и окошко свертывается, оставляя его рабочий стол. Пока он не успел открыть игру снова, я кричу:
– Стой! – И указываю на текстовый документ Microsoft Word, озаглавленный «Дорогая Дебора».
Вопросительно поднимаю бровь.
– О. Эм… – Он краснеет.
– Все в порядке. Ты не обязан рассказывать.
– Нет, можешь посмотреть. Это немного… инфантильно. А может, и развлечешься. Не знаю.
Внутри серия коротких писем для колонки Деборы в «Бофор Газетт». Каждое он подписывает как «Рассерженный из Висконсина», «Сытый по горло сын». Одно из них, как вижу, по ошибке адресовано не Деборе Роуз, а Деборе Уайнер.
– Это ее девичья фамилия, – объясняет он, прикусив палец, чтобы улыбка от уха до уха не переросла в хохот. – Решил, что опечатка будет забавной. Помогает избавиться от раздражения и немного ей насолить – пока что она не догадалась, что автор – я.
– Господи! – Я прижимаю руку к груди. – Как ты мог дать мне доступ к кодам от ядерного оружия?
«Дорогая Дебора, моя мать не признает личные границы. Мне уже тридцать. Как сказать ей перерезать пуповину и перестать звонить мне двадцать раз на день?»
«Дорогая Дебора, моя мать очень властная и оказывает сильное моральное давление на мою невесту. Она вмешивается в наши дела решительнее сборщика мусора, но стоит мне высказать ей это в лицо, она будто ничего не понимает. Что мне делать, чтобы донести свою точку зрения? Изложить в письменном виде?»
«Дорогая Дебора, я хочу сделать своей девушке предложение, но, боюсь, моя настырная мама может попытаться перехватить контроль. Надеюсь, она поймет, что это неприлично, и, уверен, вы согласитесь».
– И в газете когда-нибудь их публиковали? – спрашиваю я.
– Они приняли шесть из семи, что я послал.
– И твоя мама ни о чем не догадалась?
Он медленно качает головой с невеселой усмешкой.
– Не-а. В ответах – полный когнитивный диссонанс. Сказала мне просто мягко сообщить маме, что я не хочу, чтобы она вмешивалась в свадебные приготовления, и тогда вышеупомянутая мама должна сказать «хорошо» и отступить. Ты бы видела мое лицо. Я пишу эти письма, чтобы выплеснуть эмоции, когда мне действительно обидно, но от ее ответов только хочется побиться головой об стену.
– Николас, ничего лучше я в жизни не видела. Можешь в качестве рождественского подарка мне написать ей туда и сказать, что твой отец ездил по борделям?
Он смеется, рефлекторно прижав меня к себе.
– О, да. Обязательно сделаю.
Перечитав его письма, каждый раз находя новый повод для веселья, мы возвращаемся к игре, и он продолжает меня с ней знакомить. Меня легонько подкидывает на его коленях, потому что он безотчетно постукивает ногами и крепче обхватывает меня за талию. Поглощенный рассказом, язык своего тела он не замечает. Дает мне подсказки, рассуждает о принципах игры, и я уже очень, очень давно не видела его таким оживленным. Ему действительно это нравится. Нравится знакомить меня с игрой, которая приносит ему столько радости.
Я улыбаюсь про себя и ловлю каждое слово. Взглянув на часы, мы обнаруживаем, что уже два тридцать ночи, и меня поражает осознание, что мы с моим женихом снова становимся друзьями.
Глава семнадцатая
В пятницу Николасу нужно ехать в «Проснись и улыбнись» – он единственный, кто сегодня работает, потому что совершил самый типичный для себя поступок и предложил подменить всех коллег, чтобы они могли съездить к родным на выходные. (Я так и слышу, как он думает в направлении пустого стула Стейси: «Как тебе такой прыжок выше головы!») Все это время я дразню его злорадными сообщениями о сокровищах, которые обнаружила в игре по чистой случайности и которые он, как я вижу в его аккаунте, никогда не находил, несмотря на миллионы проведенных здесь часов. Он в ответ шлет мне картинки со взрывающимися головами и в пять часов, уже не выдержав, сбегает с работы пораньше. Стоит ему подъехать и вылезти из машины, как я выпрыгиваю на него из-за огромной кучи листьев, которую как раз собрала, и он так сильно пугается, что падает во вторую. Потом гоняется за мной по всему холму, и без соседей вокруг я кричу так громко, как хочу, пока не опускаются сумерки.
Мы все в грязи и листьях, беззубиковый галстук Николаса безнадежно испорчен. Он с грустью его рассматривает, но я, легонько дернув за получившуюся тряпочку, обещаю:
– Купим тебе новый. «Как приручить дракона 2: продолжение галстука».
Он улыбается мне, и в груди все замирает. Наклоняется ближе, но на нас падает луч холодного белого света, и мы отпрыгиваем друг от друга. Это фары машины, едущей по подъездной дорожке.
Машины Деборы.
Вот и повеселились.
– Что она здесь делает? – шиплю я, отступая в тень дома. Со все нарастающей паникой смотрю на Николаса: – Ты ее пригласил? У меня не было времени убраться. В раковине гора тарелок, и твоя мама просто… ох.
– Нет, я ее не приглашал, – напряженно отвечает он.
Машина останавливается, двигатель выключается, и обе двери открываются вверх, точно крылья коршуна.
Ну, если еще и Гарольда привезли в качестве подкрепления, вот-вот что-то случится. Дебора просачивается наружу с водительского сиденья. Стройный силуэт останавливается, оценивающе оглядывая дом, и даже в темноте я вижу искажающую черты хмурую гримасу. Сейчас она скажет Николасу, что ему нужно переехать. «Недопустимо для моего сына. Недопустимо для внуков».
– Пойдем, – торопливо шепчет Николас, хватая меня за руку, и бросается к черному ходу. – Нельзя пустить их внутрь.
– Нельзя?
– Ни за что. – Меня поражает, с какой яростью он это произносит. Но я понимаю. Может, логика здесь и
