Черная татуировка - Сэм Энтховен

В кухне все было яркое, новенькое и необыкновенно чистое — казалось, ею еще ни разу не пользовались. Лампа дневного света на потолке заливала кухню резким, каким-то больничным светом, и в этом свете обнимающиеся фигуры смотрелись еще неприятнее. У Чарли, наблюдавшего за ними из ночной темноты, противно засосало под ложечкой.

Чарли помнил, что ему сказал отец в тот день в китайском ресторанчике. «Когда у меня появилась возможность стать счастливым по-настоящему, я должен был за нее ухватиться». Чарли свирепо ухмыльнулся. Может быть, эти двое, на кого он смотрел сейчас, думали, будто они счастливы. Может быть, так оно и было. Но их счастью не суждено было стать долгим. Очень скоро они пожалеют, когда узнают о том, что случилось, они будут жалеть об этом до конца своих дней. И это вполне устраивало Чарли.

— Господи, Сандра, — наконец сказал мистер Фарнсворт, подняв голову и посмотрев на женщину.

Глаза у него были красные, припухшие.

— Вдруг он совершил какую-нибудь глупость? Что же мне делать? Хоть бы он позвонил!

— Понимаю, — сочувствующе пробормотала женщина. — Понимаю.

Но Чарли этого не услышал. Его уже не было около окна.

Исчезнув, он возник около моста Хангерфорд-бридж.

Из всех лондонских мостов через Темзу этот Чарли любил больше всех. С Хангерфорд-бридж можно было увидеть почти все достопримечательности города. Необыкновенно хороши склонившиеся к набережным желтые фонари. Чарли взглянул на черную тихую воду текущей под мостом Темзы — холодную, глубокую, беспощадную, и на секунду у него возникло такое ощущение, будто мост, а с ним и весь город движутся, а река неподвижна. Но в следующий миг он совладал с собой. До рассвета осталось совсем немного времени. Если он собирался закончить то, ради чего пришел сюда, нужно было действовать быстро. Он отошел на шаг от парапета и пустил в ход магию.

Даже в это время на мосту было несколько прохожих. Поэтому самым главным было сделать так, чтобы они не увидели Чарли и не поняли, что он делает. Чарли насупился, и пространство вокруг него начало искриться. В течение ближайших нескольких минут для любого прохожего все должно было выглядеть так, словно Чарли здесь нет. Теперь настала пора по-настоящему взяться за дело.

Воздух стал уплотняться и разогрелся. Чарли начал лепить из воздуха то, что ему было нужно.

Сначала появилось туловище — уродливый плотный ком, которому он, работая пальцами и морщась от отвращения, придал нужную форму. Быстрыми, осторожными движениями он приделал к туловищу руки и ноги, затем, основательно сосредоточившись, снабдил тело костями, сухожилиями и кровеносными сосудами, и они начали бесшумно работать под тонким слоем кожи. Затем, продолжая хмуриться, Чарли взглянул на пустое пространство между плечами. Оно заблестело и начало выпячиваться. В следующий момент появилась голова, наполнилась костями, кровью и мозгом. Чарли еще некоторое время старательно трудился над поверхностью кожи. Но вот наконец он опустил руки, сделал шаг назад и осмотрел свое произведение.

У него вдруг закружилась голова, он вынужден был схватиться за поручень. Противно засосало под ложечкой, кровь застучала в висках, все тело пронзила жгучая боль, настолько он был шокирован тем, что извлек из себя.

Но дело было сделано. «Сойдет», — решил Чарли.

Перед ним, подобно манекену, стояла его точная копия. Чарли не стал утруждать себя мелочами вроде веснушек и прыщиков, но в остальном двойник во всем повторял его — цвет и длина волос, группа крови, отпечатки пальцев, даже зубы — на тот случай, если кому-то придет в голову сличить их с записями в карточке стоматолога.

Довольно странно было вот так смотреть на самого себя. На мгновение Чарли даже стало жаль это тело, которому предстояло пуститься в странствие по холоду и мраку. Но тут он вспомнил.

Он пришел сюда, чтобы убить себя. И настала пора закончить работу.

Чарли снял наручные часы и надел их на запястье своего двойника. Вынул мобильный телефон и сунул его в задний карман точно таких же, как у него, черных джинсов, надетых на его копию. В последний раз окинул двойника взыскательным взглядом, после чего магической силой оторвал его от мостовой, перенес через парапет и бросил в реку. Снизу донесся негромкий всплеск. Тело исчезло в воде. Потом его найдут где-нибудь ниже по течению.

Император умер. Да здравствует император.

Дело было сделано. Последние ниточки его связи с этим миром оборвались. Больше не осталось ничего, что могло бы удержать его здесь. Чарли зажмурился, а когда открыл глаза, он уже стоял перед Разломом.

Он увидел нескольких вооруженных молодчиков в черном. Они принялись орать и целиться в него из пистолетов, но Чарли не обратил на них никакого внимания. Он просто шагнул в спокойную, блаженную белизну, которая словно бы сама потянулась к нему, поманила его к себе. В следующее мгновение он оказался в тронном зале.

— Прошу прощения за опоздание, — сказал он.

Скордж поднялся с трона, быстро спустился по ступеням возвышения и сжал обе руки Чарли. Его прикосновение было прохладным и нежным.

— Я так рад видеть тебя, — сказал он, — Не могу сказать, как я рад. Нам предстоят большие дела — тебе и мне.

— Ага, — сказал Чарли и улыбнулся.

Он чувствовал себя великолепно. Все мелкие, надуманные горести его жизни отступали прочь, ему казалось, будто они стекают с него, как вода, когда выходишь из бассейна. Все напряжение, вся злость, все страхи, все обиды уходили прочь, и наконец остались только он сам и демон — и их общее будущее. Чарли чувствовал себя сильным и крепким, его наполняло радостное волнение. Никогда в жизни ему не было так хорошо.

— Давай сделаем это, — сказал он. — Давай примемся за работу.

Скордж мысленно победно улыбнулся.

Взявшись за руки, мальчик и демон вышли из тронного зала.

Чарли не оглянулся назад.

ЛИЧНЫЕ ДЕМОНЫ

Когда жуткий вой сигнализации наконец стих, Джек услышал тихий стук. Он не сразу понял, что стучат в окно.

— Кто там еще? — сказал Джек вслух.

Кто это, черт побери, мог быть? Выругавшись, он встал и рывком раздвинул шторы.

На подоконнике сидело маленькое существо, похожее на летучую мышь.

Это был чиндж Джека.

Он смотрел на него.

Джек вытаращил глаза от удивления. Он никак не ожидал, что снова увидит чинджа, и уж тем более здесь, в лондонском Уэст-Энде, на подоконнике комнаты в театре «Палас». Когда Джек распахнул окно, довольная улыбка чинджа стала восторженной.

— Сэр! — выдохнул чиндж. — Просто не могу передать, как я рад вас видеть!