Украина в водовороте внешнеполитических альтернатив. Исторический экскурс в 1917–1922 годы - Валерий Федорович Солдатенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На самом же деле, когда Директория находилась в Виннице еще в первый раз (в начале декабря 1918 г.), то от лица С. Петлюры П. Балбочан вступил в контакт с французами. Конечно, для налаживания отношений важным условием было недопущение примирения с советской Россией[613]. Переговоры эмиссаров Директории с представителями Антанты И. Мазепа назвал «одесской авантюрой» и возлагал ответственность за них не только на французского консула Э. Энно, который к тому же не имел официальных полномочий, но и на С. Петлюру, который об этом знал, однако старался добиться своего любой ценой, даже закрывая глаза на неподобающее поведение партнеров[614].
Возвращаясь же к осуществленному атаманами давлению на Директорию, нужно обратить внимание на то, что «дипломатическими аргументами» дело не ограничилось. С. Петлюра и С. Тищенко обратились к неприкрытому шантажу, заявив: «Если Директория не объявит войны (РСФСР. – В. С.), то представители харьковского фронта заявляют, что слагают с себя всякую ответственность за фронт и не ручаются, что через две-три недели под Киевом не будут китайские войска»[615].
Упомянутой перспективе атаманы все равно не помешали бы (что и подтвердят ближайшие события). Однако приведенная угроза очень характерна для понимания внутренних отношений в Директории, где В. Винниченко, как не раз случалось в его судьбе, оказался в полной изоляции. И «не имея не то что фактической власти, – подчеркивает он, – но даже точных сведений о состоянии дел, то есть, не имея возможности взять на себя одного всю ответственность за отклонение так страстно и настоятельно поставленного главным атаманом и военными знатоками домогательства, вынужден согласиться и он на официальное провозглашение фактически ведущейся войны. Все равно, провозглашена или не провозглашена, а когда делегация заключит мир, то война будет остановлена»[616].
* * *
Война РСФСР официально была объявлена 16 января 1919 г., и лишь на следующий день состоялась первая встреча Чрезвычайной дипломатической миссии УНР (С. Мазуренко, М. Полоза, Ю. Ярослава) с русской делегацией. Привлекает внимание солидный состав московских представителей. Кроме наркома иностранных дел Г. Чичерина, его заместителя Л. Карахана в переговорах принял участие и в дальнейшем все время был ключевой фигурой Д. Мануильский, который в 1918 г. стал «специалистом» по украинскому вопросу. В заседаниях и в дальнейшем постоянное участие принимали представители Высшего совета народного хозяйства В. Менжинский и Л. Красин, а также официальный представитель СНК, комиссариата по делам национальностей Каменский. Думается, это была не бюрократическая показуха, а попытка подчеркнуть важность встречи, желание оперативно выйти на решение межгосударственных проблем, в частности достижения полноценного договора, который бы охватывал по возможности более широкий спектр отношений – от политических и военных до экономически-хозяйственных.
Правда, первоначальное предложение советской стороны рассматривать собрание как совещание представителей руководящих политических партий в правительствах двух республик (РКП(б) и УСДРП) было отклонено С. Мазуренко. Вместе с тем было достигнуто соглашение о том, что переговоры будут иметь правительственный, государственный статус[617].
В основу переговоров миссия УНР выдвинула положения:
1) признание полного нейтралитета суверенной УНР;
2) полное невмешательство правительства РСФСР во внутренние дела Украины;
3) точное определение отношения Советской России к повстанческим войскам, которые оперируют в Украине;
4) УНР обязуется, что не допустит на своей территории воинских частей и перебрасывание войск, враждебных Советской России, по территориям Украины[618].
В объявленных представителем УПСР М. Полозом пожеланиях на заседании 19 января указанные пункты были несколько конкретизированы и дополнены требованиями:
– правительство РСФСР обязуется немедленно отозвать с Украины все свои войска;
– СНК ССР принимает на себя роль мирного посредника между правительством УНР и Временным рабоче-крестьянским правительством Украины;
– правительство УНР употребит самые решительные военные меры по очищению территории Украины от банд Краснова и донских казаков;
– правительство УНР заявляет о намерении сразу же после прекращения гражданской войны наравне с другими социалистическими партиями легализировать КП(б)У, предоставить ей свободу пропаганды своей идеологии в рамках парламентской борьбы;
– правительство УНР предлагает правительству РСФСР немедленно восстановить консульские учреждения и наладить товарообмен на условиях, «выработанных мирной конференцией Шелухина – Раковского»[619].
Более квалифицированно выстроив тактику поведения на переговорах, Д. Мануильский и его коллеги смогли сначала выведать все возможные компромиссы, на которые способна была пойти украинская сторона. Отклонив претензии последней, в частности о вмешательстве во внутренние дела УНР с помощью войск и т. п., они начали методически, временами гибко, временами твердо добиваться принятия своей платформы.
Так, 23 января Д. Мануильский изложил требование немедленного создания наступательного союза между УНР и РСФСР «на Краснова, Антанту и Крымскую реакцию. Что касается внутренней политики, то товарищ Мануильский настаивает, чтобы вопрос о власти на Украине был разрешен Всеукраинским съездом Советов на тех же избирательных основаниях, как и в Советской Российской республике. Только на этих основаниях правительство Советской России готово приступить в качестве посредника в деле примирения сторон, которые борются на Украине»[620].
Конечно, такая линия вызвала сопротивление со стороны дипломатов УНР. Опровергая в ходе затяжных дебатов аргументацию российской стороны, С. Мазуренко в отчаянии указал представителям РСФСР, «что они, требуя от правительства УНР объявления войны Украиной Антанте, Дону и Крыму, установления диктатуры пролетариата, в то же время со своей стороны положительно ничего не предлагают и не дают УНР, за исключением советов, для получения которых совсем не было необходимости приезжать в Москву дипломатической миссии»[621].
Хотя приведенные слова не принадлежат к шедеврам дипломатического красноречия, украинская позиция здесь заявлена предельно четко и бескомпромиссно. Причин к беспокойству добавляло и то, что российские представители с каждой новой встречей умножали информации о поражениях Директории и успехах в Украине советской власти. Не имея достоверных сведений о действительном состоянии дел, украинские представители начали подозревать, что официальная Москва сознательно затягивает переговоры. «Мы сидим здесь уже две недели и к никаким определенным выводам до этого времени не пришли, – заявил С. Мазуренко на совещании 27 января. – Нам необходимо установить контакт взаимного доверия и немедленно разрешить важнейшие вопросы, которые не терпят отсрочки. Без этого мы не можем продолжить общую работу и нашим промедлением только усиливаем анархию на Украине»[622].
И совсем уже отбрасывая
