Голубая Луна - Гамильтон Лорел Кей

Во мне, в нем что-то открылось. Я почувствовала, как связывающая нас метка отворилась подобно двери. И сквозь эту дверь полился теплый золотой поток энергии. Он омывал меня, вливался в меня. От него, как от электрического поля, поднялся каждый волосок на моем теле.

Не выходя из меня, Ричард поднял меня на руки. Он наполовину держал меня, наполовину – прижал к постели. Он содрогался на мне, и меня с головой накрыло тепло его кожи, тяжесть его тела. Его сила скользила по моей коже, тепло вливалось в меня сквозь каждую клеточку тела. Я будто окуналась в море золотистого тепла. И с каждым толчком золотая пульсация росла. Превращалась в волны, которые заставили мое тело сжаться вокруг него.

Он закричал, но не кончил и откинулся на руках, прижимая меня к кровати бедрами. Глаза сохраняли цвет янтаря, были совсем не человеческими, и мне было на это плевать. Я видела в этих глазах его поднимающегося зверя. Видела, как он смотрит на меня глазами Ричарда. Видела, как по этому родному и красивому лицу проносятся мысли, больше связанные с пищей, чем с сексом, и уж никак не связанные с любовью.

Я была в кольце его рук, которые вцепились в кровать. Услышав звук рвущейся материи, я повернула голову и увидела, как его пальца удлиняются и на них появляются когти. И как эти когти с невыносимо громким звуком разрывают матрас.

Не в силах скрыть страх, я посмотрела ему в глаза.

– Ричард, – позвала я.

– Я никогда не сделаю тебе больно, – прошептал он, его руки дернулись и в воздух полетели белые кусочки постели.

– Ричард! – крикнула я громче, еще не в панике, но близко к тому.

Он вспорол постель до самого края, выдернул когти и скатился с меня, упав на бок и свернувшись в клубок. Руки удлинились, кисти превращались в лапы, а ногти стали опасным чудовищным оружием.

Черт.

Я начала разглаживать ему спину, приговаривая:

– Прости, Ричард. Прости.

– Я не перекинусь во время секса, Анита. Но так близко к полнолунию, это тяжело.

Он повернул голову ко мне, и я увидела, что глаза все еще волчьи. Руки начали изменяться, возвращаясь в человеческую форму. Я наблюдала за трансформацией, ощущая порывы энергии волной танцующих на моей коже насекомых.

Я знала, что если оставить его сейчас, то он никогда уже не оправится. По большому счету, это не должно было быть моей проблемой. Но это подтвердило бы самый худший из его страхов: что он монстр и может быть только с другими монстрами. А Ричард монстром не был. В это я верила. Я верила, что он не причинит мне вреда. Я верила в него больше, чем иногда в себя саму.

– Перевернись, – приказала я.

Он, не двигаясь, смотрел на меня.

Я потянула его за бедро, переворачивая, и он не стал сопротивляться. Теперь он был не вполне готов. Ничто так не портит все веселье, как зовущий на помощь партнер. Я коснулась его, и он вздрогнул, закрыв глаза. Взяв в руки, я начала его гладить, пока он не стал горячим и упругим.

Я скользнула на него сверху, и в такой позиции он был почти слишком большой для меня. Со мной сверху все чувствовалось сильнее, более остро. У него вырвался тихий стон.

– Я люблю тебя, Ричард! Я люблю тебя!

Я двигалась над ним, и он проникал так глубоко, что еще чуть-чуть, и я могла бы попробовать его на вкус.

Его руки скользнули на мою талию, поднялись на грудь. И прикосновения его рук в то время, когда я была верхом на нем, переходили все границы. Сначала я двигалась медленно, потом все быстрее. Я с силой вгоняла его в себя, быстро, глубоко, туго, так, что уже не могла понять – доставляет мне это удовольствие или причиняет боль.

Волнами рос и приближался оргазм. Я чувствовала, что он заполняет меня, как теплая вода наполняет чашу, поднимаясь со дна до самых краев. Я чувствовала, как он крошечными спазмами переполняет меня.

Дыхание Ричард сбилось, он стал дышать чаще, и я поняла, что он тоже совсем близко.

– Подожди, – прошептала я. – Погоди…

Поднявшись, он вонзил пальцы в кровать, и я снова оказалась в кольце его рук. Я чувствовала, как движутся его руки. Как они меняются под кожей. Я поняла, что это своего рода извержение, отражение того, что его тело делало внутри меня. Когти вспарывали постель, и когда я услышала, как с тяжелым треском рвется матрас, было уже слишком поздно.

Во мне взорвался оргазм, выгнув позвоночник и заставив закричать в голос. Он ворвался в меня дикой пляской всех нервных окончаний, словно каждая клеточка тела хотела сорваться в полет и оставить остальные далеко позади себя. Целую ослепительную секунду я чувствовала, что у меня нет ни кожи, ни костей, ничего, кроме огненного шара наслаждения и ощущения его тела подо мной. Только его тело еще связывало меня с действительностью, только ощущение его единого мощного извержения во мне могло заставить меня вспомнить, где я, кто я.

Медленно открыв глаза, я увидела, что его зрачки снова стали нормальным, человеческими, а цвет сменился на родной, карий. Он поднял ко мне руки, и я упала на него. Он устроил мою голову у себя на груди, и я услышала, как мне в щеку бьется его сердце. Я лежала и чувствовала, как подо мной пульсирует и живет его тело. Его руки обнимали меня.

Он легко рассмеялся, приподнял мою голову, поцеловал – нежно, слегка, и прошептал:

– Я тоже тебя люблю.

28

Теплый. Он такой теплый. Он?! У меня распахнулись глаза, а сон слетел мгновенно, со звоном разбитого стекла. Обнаружилось, что я лежу на кровати, у меня оглушительно бухает сердце, а на моем животе покоится смуглая рука. Проследив по этой руке взглядом, я увидела Ричарда. Он лежал на животе, его лицо занавесью скрывали волосы. Я проснулась на спине, попав в плен руки Ричарда, простыни сбились на талию.

Подняв голову, я увидела, что над кроватью висят “Подсолнухи” Ван Гога. Коттедж Ричарда. Мой мы чуть не сровняли с землей.

У меня появилось непреодолимое желание натянуть простыни и прикрыть грудь. Ну, да, да, прошедшей ночью Ричард уже видел все шоу целиком, но этим утром мне было просто необходимо прикрыться. Я стеснялась. Стеснялась не мучительно и нестерпимо, конечно, но так, слегка и смущенно стеснялась.

Через секунду я сообразила, что и так лежу, скрестив руки на груди, словно прячусь. На фоне моей бледной белой кожи рука Ричарда казалась совсем темной. Жан-Клод часто говорил, что кожа у меня почти такая же бледная, как у него. У меня и так было достаточно моральных проблем из-за секса с немертвым вне брака. Единственным утешением было то, что я оставалась моногамной. Теперь я лишилась и этого слабого оправдания перед собой. И меня поглотила пучина порока, как всегда боялась моя бабуля Блейк. В каком-то смысле, она была права. Стоит заняться сексом с кем-нибудь одним, как распутство становится намного более вероятным и с другими.

Занавески были закрыты не до конца и, проходя сквозь белый тюль, лучи утреннего солнца падали на кровать. Раньше я никогда не видела рядом с собой мужское тело при свете утра. Я еще никогда не спала с мужчиной так, чтобы проснуться рядом с ним. Ну, вообще-то раз такое было, со Стивеном, но, учитывая, что тогда я была вооружена, а в дверь вот-вот должны были ворваться плохие парни, согласитесь, это не то же самое.

Я нерешительно потянулась к руке Ричарда. Вы могли бы подумать, что я стала храбрее после того, что у нас было ночью, но на самом деле я почти боялась к нему прикоснуться. У меня, конечно, были на его счет сексуальные фантазии, но это – это было почти слишком. Проснуться рядом с ним, таким теплым и живым. Прости меня, Господи, но я не могла этого не ценить.

Я легко коснулась его руки, точнее – крошечных золотистых волосков на ней. Потом провела рукой над ними по линии руки, пока под моими пальцами не осталось ничего, кроме гладкой кожи его плеча. Кончики пальцев омывало теплом его тела. Он был невероятно теплым. Температура была выше нормальной, у него был почти жар.