Фея придёт под новый год (СИ) - Лакомка Ната

Еле слышно потрескивала свеча, рокотал прибой, а мой хозяин продолжал:

— У Гибастиаса дурная репутация. Где бы он ни появился — там всегда пропадают люди. Чаще всего — красивые юноши и девушки. Поэтому мне очень не понравилось, когда он обратил внимание на вас.

— Думаю, это было всего лишь приглашение… — залепетала я.

— Хорошо, если так, — сказал господин Тодеу необыкновенно жестко. — Но сегодня за вами следили.

— Следили?!

— Когда вы убежали из дома мэра, за вами шел мужчина. Мне он не знаком, он точно не из Монтроза. У Гибастиаса много слуг по особым поручениям. И поэтому м-м-м… — он замычал, потом покачал головой, собираясь с мыслями, и закончил: — м-мне бы не хотелось, чтобы вы стали «особым поручением». Будьте осторожной, Элизабет. Те, кто попадает им в руки…

— Вам нет необходимости рассказывать об этом, — теперь я перебила его. — Господин Тодеу, я знаю про трансатлантическую компанию не понаслышке. Когда-то они похитили меня.

— Что я слышу? — он помедлил, прежде чем заговорить, и приподнялся на локте, глядя на меня снизу вверх, из-под упавшей на глаза пряди. — Похитили? Вас?

— Не заставляйте меня вспоминать об этом, — сказала я тихо и твердо. — Это не самые приятные моменты моей жизни.

— Говорите так, будто в вашей жизни были ещё более неприятные моменты, — заметил он. — Не хотите стать чуточку откровеннее?

Только тут я обратила внимание, что он опять обращается ко мне на «вы», и снова не поняла, что это — знак уважения, или знак того, что мы снова отдалились друг от друга.

— Не думаю, что в этом есть необходимость, — уклонилась я от ответа. — Но думаю, что мне лучше всего уехать прямо завтра…

Я сказала так и вдруг поняла, что никуда не хочу уезжать.

Не хочу покидать этот странный, мрачноватый, но такой уютный дом. Чужой, но ставший мне почти родным. Почти…

— Куда вы поедете?

— Понятия не имею, куда ехать, — призналась я. — Может, вы что-то посоветуете?

— Вы ведь ждёте весны? Чтобы куда-то уплыть? Куда, Элизабет?

Теперь с ответом помедлила я, но потом призналась:

— Домой, господин Тодеу. Я хочу вернуться домой.

— И где же ваш дом?

— В Оливейра-ду-Байру, — сказала я чистую правду, потому что посчитала, что открытие этой тайны мне ничем не повредит. И господину Тодеу и его семье не повредит тоже. — Там живут моя мать и три младших брата.

— Они вас ждут?

— Надеюсь, что да, — ответила я и не смогла сдержать улыбки.

— Не так выразился, — тут же сказал господин Тодеу. — Они знают, где вы?

— Нет, не знают. Я скрывала это от них.

— Совсем ничего не врубаюсь… то есть не понимаю, — он нахмурился. — У вас была возможность дать весточку родным, но вы намеренно этого не сделали? Вы чего-то стыдились? — он взглянул на меня пристально, пытливо.

— Вряд ли можно гордиться тем, что тебя продали, как красивую бессловесную вещь, или… — но тут я замолчала, решив, что сказала и так слишком много.

Но для господина Тодеу этого оказалось слишком мало.

— Или?.. — подхватил он, и его рука накрыла мою руку — легко, осторожно, подбадривая и предлагая открыться до конца. — Ну же, договаривайте, прошу вас.

Несколько долгих и мучительных секунд я боролась с искушением довериться этому человеку целиком и полностью. Рассказать всё, что случилось со мной, попросить защиты, помощи, чтобы он решил все мои жизненные проблемы, защитил и уберёг, как… как птичку в клетке.

От этого сравнения всё во мне взбунтовалось. Нет, так нельзя. Однажды я уже доверилась, позволила посадить себя в клетку. Позволила, чтобы мужчина распоряжался моей жизнью. И чем всё закончилось? Тем, что есть сейчас. Проблем меньше не стало, зато появились новые. И Миэль из нищебродки превратилась уже в преступницу. Так нельзя, надо самой распоряжаться своей жизнью.

Я вытащила руку из-под горячей ладони господина Тодеу, и он не стал меня удерживать.

— Если вы и в самом деле хотите принять участие в моей судьбе, — сказала я, избегая смотреть на него, — то помогите мне найти какое-нибудь тихое и безопасное место до весны. Когда откроется морской путь, я надеюсь, что у меня хватит денег, чтобы оплатить билет до Оливейры…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— До весны вы останетесь в этом доме, — безоговорочно заявил господин Тодеу и улегся поудобнее, устраиваясь головой на диванном валике. — Этот дом спокойным не назовешь, но только здесь вы будете в безопасности. Никто не посмеет тронуть вас здесь. Даже королевские гвардейцы.

— Почему это вы заговорили о королевских гвардейцах?

— К слову пришлось.

Мне показалось, что мой хозяин улыбается, но когда я посмотрела на него, лицо его было усталым и грустным.

— При сложившихся обстоятельствах, — начала я, — мне лучше покинуть ваш дом…

— Трансатлантическая компания заинтересована в красивых мордашках, а не в поимке беглецов, — сказал господин Тодеу. — И даже если что-то случится, у меня здесь больше власти, чем у Гибастиаса. Вы никуда не поедете. По крайней мере, до весны.

Не знаю, обрадовалась я или огорчилась его словам. С одной стороны — страх, с другой — облегчение, что я останусь в этом доме, что мне не надо никуда бежать, скрываться…

— И всё же, вы поступаете неразумно, — сказала я, потому что и правда так думала. — Мне лучше уехать поскорее…

— Вы нигде не будете в большей безопасности, чем в этом доме, — сказал он таким тоном, что сразу было понятно — возражать бесполезно.

— Неразумно, — повторила я в последнем благородном порыве.

— Неразумно было бы отправлять вас куда-нибудь, где я не смогу вас защитить, — заявил господин Тодеу. — А здесь вы всегда будете рядом, м-м-м…

Он опять замычал, и я посмотрела на него с беспокойством — что-то слишком часто он стал заикаться в последнее время.

— М-мой дом — лучшая крепость, — решительно закончил хозяин. — С Гибастиасом я уже поговорил и объяснил, что лучше ему держаться от вас подальше. Но и вы не оплошайте, Элизабет. Не выходите из дома одна, тем более — ночью, не будьте доверчивой с посторонними, просто будьте… здесь, рядом со мной, — последние слова он произнес уже не так решительно, и рука его снова накрыла мою руку — осторожно, но настойчиво. — Не заставляйте моё сердце тревожиться о вас слишком сильно.

Услышать такую нежную фразу от матроса, купца и контрабандиста было очень странно, но… невообразимо приятно. Сам его голос действовал на меня, что уж говорить о взглядах и прикосновениях. Но больше всего меня взволновало то, что мой хозяин собирался защищать меня даже от королевской компании. Никто из моего прежнего окружения не посмел бы сказать хоть слово против короля, пусть даже в лице его уполномоченных. А господин Тодеу собирался это сделать. Ой, о чём ты, Миэль? Он уже сделал это, когда не позволил работорговцу танцевать с тобой.

— Вы и правда не умеете танцевать? — спросила я, пока он удерживал мою руку в своей, поглаживая её, сжимая.

— В юности у меня не было на это времени, — признался он, — бедняки не танцуют, знаете ли. А теперь это всё рыбам на смех. Танцевать должны молодые.

— Будто бы вы — старик, — засмеялась я.

Мой смех обрадовал его, и он взял мою вторую руку, нежно поглаживая.

— Вы лукавая, как лисица из сказки, — глухо произнёс господин Тодеу. — и добрая, как фея. Когда вы смеётесь, у меня сердце переворачивается.

— Хорошо, пожалею ваше сердце, и не стану больше смеяться, — не удержалась я от шутки.

— Бог с вами, — выдохнул он и потянул меня к себе — очень осторожно, но настойчиво. — Я ничего так не желаю, чтобы слышать ваш смех каждый день… всю жизнь…

— Господин Тодеу, — шёпотом напомнила я ему, потому что уже почти лежала на его груди и не была уверена, что не хочу расположиться на ней поудобнее, — мы ведь объяснились. Отпустите меня…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вы и в само деле хотите, чтобы я вас отпустил? — спросил он тоже шёпотом.

Было удивительно, как я не потеряла тогда голову. Потому что сейчас всё в моей жизни походило на сказку. Нет, поездка в дом мэра не была сказкой. Там были обман, иллюзия — что угодно, но не сказка.