Тайный воин - Линн Флевеллинг

— Да, мастер Порион! — ответили все в один голос.

Он снова немного помолчал, осматривая компаньонов.

— Хорошо. И еще. Сегодня вечером вступает в действие закон военного времени. Любого, кто запаникует или бросит принца, я убью собственной рукой!

— Да, мастер Порион, — крикнул Ки вместе с остальными, зная, что это не пустая угроза.

Когда компаньоны выходили из зала, Ки на ходу крепко, многозначительно пожал руку Тобина.

— Готов?

Тобин спокойно посмотрел на друга.

— Конечно. А ты?

Ки усмехнулся и кивнул. Он ничего не боялся, но втайне поклялся: если действительно начнутся волнения, в первую очередь он позаботится совсем не о Корине.

Полная желтая луна висела над городом, рисуя неровную золотую дорожку на водах залива. Воздух был абсолютно неподвижен, словно вся столица затаила дыхание. Ни единого дуновения ветерка не доносилось с моря, ничто не разгоняло летнюю духоту улиц. Факел Ки едва горел, когда они медленно продвигались вперед. Высокие каменные здания, стоявшие по обе стороны главной улицы, отражали стук конских копыт и мрачный бой барабанов.

Тобин, как и подобало, держался рядом с Корином и Порионом, а Ки следовал сразу за ними вместе с Калиэлем, Милирином и Танилом. Все оруженосцы несли факелы. Королевские гвардейцы находились на флангах и прикрывали тыл. Ки был рад видеть по обе стороны от себя их красные туники. Этим вечером он ощутил весь груз ответственности, к которой их готовили постоянные тренировки и потешные сражения.

Оглядываясь, он видел короля через головы других компаньонов. Свет факелов превратил корону Эриуса в подобие огненного венка, отражался в высоко поднятом мече.

— Он похож на самого Сакора, правда? — восторженно прошептал Милирин, проследив за взглядом Ки.

Ки согласно кивнул, внезапно его внимание привлек серебристо-белый отблеск рядом с королем. Лорд Нирин ехал возле короля, как генерал.

Толпа перед дворцом оказалась меньше, чем они ожидали, и тише. И все же, проезжая по ближайшим к дворцу улицам, заселенным в основном ауренфэйской знатью и богатыми купцами, Ки нервно оглядывался по сторонам. Было еще не поздно, но ни в одной лавке не горели огни.

Герольд вырвался вперед, обогнав главную колонну, и возвестил:

— Королевское правосудие будет совершено! Да здравствует король Эриус!

Несколько зрителей повторили призыв, но остальные смотрели молча, затаившись в полутьме дверных проемов, и наблюдали за движением колонны. Подняв голову, Ки заметил и других зрителей, следивших за ними из окон. Ки приготовился к падению новых кочанов капусты или чего-нибудь похуже.

— Убийца жрецов! — донесся из тьмы одинокий голос.

Ки увидел, как несколько гвардейцев огляделись по сторонам, взглядами ища отступника, и вдруг все происходящее показалось ему нереальным. Все эти улицы, по которым он всегда скакал так свободно, словно превратились во вражескую территорию.

Тобин и Корин, замерев от напряжения, держались рядом, но Тобин все же поглядывал по сторонам, готовясь отразить любую угрозу. Ки хотелось увидеть лицо Друга, понять по выражению глаз Тобина его мысли. Он вдруг острее, чем прежде, понял, что их разделяет вовсе не богатство, а происхождение.

Ближе к Восточной рыночной площади толпа сгущалась. Многие поднимали вверх факелы, чтобы осветить дорогу королю, и Ки всматривался в лица людей: одни выглядели печальными, другие улыбались и махали руками. Многие плакали.

Ки с тревогой следил за тем, как толпа расступается перед гвардейцами и компаньонами, как люди поглядывают на мечи и луки. И даже вздрогнул от облегчения и страха одновременно, когда впереди наконец показались большие ворота. Но тут же до него донесся шум огромной толпы.

Это была самая большая площадь в городе. Она располагалась на полпути между Новым дворцом и заливом, с трех сторон площадь окружали высокие здания, в числе которых был и театр, которому покровительствовали компаньоны. Мощеная площадь имела уклон к востоку, и с четвертой стороны ее ограничивал невысокий каменный парапет, с которого открывался вид на небольшой заросший парк и на залив.

Но этим вечером Ки с трудом узнал знакомое место. Все торговые палатки были убраны, люди стояли повсюду, плечом к плечу, свободным оставался лишь проход для процессии, который охраняли «серые спинки» Нирина. Даже святилище Четверки исчезло. Ки вдруг почувствовал, как к горлу подкатила тошнота.

В центре площади возвышался широкий помост, окруженный знаменами, — как остров над морем лиц. Со всех сторон его охраняли ряды «серых спинок», вооруженных боевыми топорами и мечами. Восемь чародеев в белых облачениях застыли в ожидании. Факелы, установленные на четырех углах помоста, освещали расшитые серебром одежды чародеев и две большие деревянные рамы за их спинами.

«Это похоже на два поднятых остова кровати, — подумал Ки. — Или на дверные проемы, без стен рядом». Он уже понял страшное назначение этих сооружений. По другую сторону рам виднелся четкий контур виселицы. К ней уже были приставлены лесенки, и Ки насчитал на перекладинах пятнадцать висевших наготове веревочных петель.

Перед помостом, на свободной площадке, сидели в седлах министры и вельможи, и Ки с искренней радостью увидел среди них лорда Хилуса. Можно было не сомневаться, что и Никидес вздохнул с облегчением, хотя канцлер как будто постарел со вчерашнего вечера лет на десять.

Толпа хранила молчание, когда король выехал на площадь. Слышалась только барабанная дробь и стук копыт по булыжникам мостовой.

Корин и компаньоны заняли места справа от короля, как им и было приказано. Встав за спиной Тобина, Ки остановил своего Дракона и положил руку на эфес меча.

Нирин спешился и следом за герольдом поднялся на помост. Барабаны смолкли, и через мгновение Ки услышал шум моря. Волшебники-Гончие низко поклонились королю и полукругом обступили своего господина.

— Свидетельствуйте, все собравшиеся здесь, священную силу королевского правосудия! — прокричал герольд. — По приказу короля Эриуса, наследника Герилейн, держателя Меча и защитника Скалы, эти враги Скалы будут умерщвлены на глазах народа и Четверки. Знайте, что они — предатели трона и всех законопослушных граждан.

Кто-кто поддержал слова герольда приветственным криком, но большинство людей лишь негромко переговаривались между собой. Вдали послышался гневный выкрик, но его тут же заглушили другие голоса.

Герольд развернул свиток, увешанный тяжелыми печатями, и громко прочитал имена осужденных и то, в чем их обвиняют. Четвертым в списке оказался молодой жрец, бросивший в принца кочан капусты. Его звали Феланором, он обвинялся в государственной измене, подстрекательстве к бунту и нападении на особу королевской крови. И его уже заклеймили отметиной предателя — буквой «П», выжженной поперек рта. Так клеймили жрецов-еретиков. Стражи в дальнем конце помоста передали связанных пленников в руки палачей.