Дети леса, дети звезд - Мерри Джинн

В сочетании с необходимостью записать этому Мастеру их со сфинксом вчерашний разговор — смущало вдвойне. Если бы предстояло иметь дело с самим Дорром, Моран не побоялся бы лечь под ментасканер и передать старику полную стенограмму беседы, но высвечивать помимо колониальных вопросов еще и компромат, связанный с "делом Старра", не зная, в чьи руки он попадет…

То ли в лапы все-таки местного, неважно, влиятельного человека или нечеловека — тогда на вопросы их внутреннего Устава плевать, зато помимо самой беседы надо приложить перевод всего, что полковник не успевал перекладывать на понятные Грину категории сразу. То ли невесть откуда взявшемуся соотечественнику — тогда терминология не составит проблем, зато одной большой проблемой станет личность и происхождение этого типа. То ли еще кому — и что тогда?

Сомнения полковника разрешились просто — с докладом о новом ЧП, связанном с залетным послом.

Пришел, взломал все замки, спит на диване в переговорной — впечатляющая демонстрация.

Вот только чего?

Впрочем, это лучше всего было выяснять лично, и Моран, проглотив собственный мысленный комментарий о том, в кого он тут так превращается, поперся общаться с существом.

Если бы Грин знал, как выглядит его поведение в глазах полковника Морана, он, конечно же, постарался бы вести себя скромнее. Но ночной разговор, перевернувший всю зверино-человеческую душу, и необходимость как-то перевести видения-образы Дракона в слова так, чтобы гостям было понятно, привела к тому, что сфинкс действовал, как ему казалось логичным — вернулся на прежнее место разговора.

Он немного выспался в тепле и удобстве, он с удовольствием дремал, а когда вошел полковник, поприветствовал его так, как полагается наутро после темного солнцеворота:

— Нового солнца вам и вашей базе!

— И вам того же, — ответил узкой офицерской улыбкой Моран, оглядывая существо. — Вижу, вам здесь понравилось? Очень хорошо, но зачем же двери ломать? Вам бы и так открыли с радостью.

— Не хотел доставить неприятности, — сконфузился Грин, и для восстановления душевного равновесия поудобнее развалился на диване. — Я не совсем понял, что двери были заперты.

— Даже так? — негромко прокомментировал полковник, усаживаясь в кресло на позиции, идентичные вчерашним. — Завтрак вы уже пропустили, но обед еще не закончился — можно спуститься в столовую или закусить прямо здесь. Вам больше по душе еда, потом беседа, беседа, потом еда, или и то, и другое одновременно?

— Я пришел специально для того, чтобы поговорить, но если можно еще и перекусить, — тут Грин облизнулся, пытаясь одновременно скопировать мабрийскую улыбку — я буду очень рад, тем более в вашей компании.

— Очень хорошо, — повторил полковник и без лишних слов потянулся к клавише интеркома, распоряжаясь подать в переговорную стандартный обед для Грина и двойной кофе для себя.

— Еду принесут через несколько минут, — сообщил он после подтверждения выполнения. — Вы пришли сказать что-то новое или обсудить, как и когда мы продолжим прежний разговор после того, как вы посоветуетесь со своим Мастером?

— Сначала второе, потом первое, — ответил Грин, с любопытством наблюдая за манипуляциями полковника с интеркомом. Если ему чего в этот момент и хотелось искренне, так это понажимать кнопочки и посмотреть, что получится. — А прежде всего мне хотелось бы спросить, как дела у Блейки Старра. Вы приняли его к себе, или он вернется со мной?

Моран хмыкнул. Помолчал, составляя формулировку, и попутно качнул головой проскочившей в сознании мысли — сколько бы дел ни было переделано с утра, какой бы скандально-стремительный темп ни был взят прежде, Грин первым же вопросом заставил затормозить и задуматься для обстоятельного ответа.

— Ни то и ни другое. Мы… изгнали его, скажем так. Отказали в защите и правах, которые он имел с рождения на нашей планете, но заодно освободили от всех прежних обязательств. Для него это лучше всего — в вашем мире он давно обходится без наших защит и домашних прав, зато теперь ему не грозит наказание за нарушение клятвы, — тут полковник на мгновение неодобрительно поджал губы. — Сейчас он обедает, а вскоре мы отвезем его туда, куда он пожелал быть доставленным.

Грин шкурой почувствовал непонятное:

— А какие домашние права имел Блейки Старр, прежде чем стал изгоем? От чего вы защищаете людей в своем мире?

Полковник даже в кресле откинулся — обстоятельному ответу явным образом предстояло перерасти в лекцию. Тем более что, как истинный мабриец, Моран мог говорить о правах и обязанностях до посинения собеседника. И совершенно без злого умысла.

— Это не совсем защита, вернее, защита не в прямом смысле слова. Наше государство обязуется помогать гражданам в случае болезней, старости, жизненных неустроиц… Если ребенок остался сиротой, и так вышло, что никто не захотел взять его на воспитание в свою семью, его вырастят за счет государства. Если человек тяжело болен или слишком стар и уже не может содержать себя сам и не имеет родных и близких, его будут кормить и лечить. Если кого-то ограбят, обманут или покалечат — обидчика будут искать по всей планете, найдут и заставят возместить ущерб. А если не найдут, то за него заплатит государство — потому что обещало защитить и не смогло, а значит, за ним остался долг. На все это — защиту, помощь, лечение — человек в нашем мире имеет право с рождения. Также он имеет право иметь одного ребенка, работать или не работать по своему желанию, бесплатно учиться тому, к чему имеет способности… — Моран сосредоточенно прищурился. — За это, он, конечно, обязан соблюдать законы и платить налоги. А у вас есть нечто подобное?

— У людей есть профессиональные гильдии и семьи, — ответил Грин. — Если ребенок остался один, его возьмут близкие родственники. Если вдруг случилось такое несчастье, что и родственников нет, возьмут те, у кого вовсе нет детей. Если случилось так, что человек в старости остался один, его кормит гильдия, в которой он работал. Если человек так тяжело болен, что ничего уже не может, его будут лечить в гильдии лекарей за плату, или как договорятся. Любой может иметь столько детей, сколько сможет, это не обсуждается. И нужно работать по мере сил и способностей, конечно, иначе просто незачем жить. Но это настолько естественно, что не оговаривается. Законы хранят и записывают старейшины, они же время от времени собирают деньги или людей на общественные работы, но редко бывает так, чтобы они делали лишнее.

— Что ж, наши законы похожи, — согласился Моран. — Вот только дети…