Эдгар По. Сумрачный гений - Андрей Танасейчук

Э. А. П.

Поцелуйте ее вместо меня — миллион раз».

Но этими словами он не закончил. Насколько можно судить по автографу (он воспроизведен в книге А. X. Квина), — почерк разнится — По не отправил послание сразу, но через некоторое время вскрыл уже запечатанное и готовое к отправке и сделал приписку — специально для Вирджинии:

«Вирджинии,

Моя любовь, моя нежнейшая Сисси, моя дорогая маленькая женушка, подумай хорошенько, прежде чем ты разобьешь сердце своего кузена Эдди.

Я вскрыл письмо, чтобы вложить пять долларов — я только что получил ваше письмо в ответ на мое предыдущее. Сердце мое обливается кровью [в мыслях] о вас. Самая дорогая моя тетушка, счастлив, что вы думаете обо мне как о части себя. Я буду бережлив, насколько это возможно. Единственные деньги, что я потратил на себя, это 50 центов — они ушли на стирку. У меня осталось еще 2 доллара 25 центов. Скоро вышлю вам еще. Напишите немедленно. Я буду весь охвачен тревогой и страхом, пока не услышу вас. Постарайтесь убедить мою дорогую Вирджи в том, как преданно я люблю ее… Да сбережет и защитит Господь вас обеих».

В свое время А. X. Квин по поводу приведенного письма совершенно справедливо и очень милосердно заметил: «Обнародование этого письма выглядит вторжением в интимную сферу, которой не должен касаться посторонний взор и на которую даже мертвые имеют право»[174]. Возможно, и нам не следовало вторгаться в эту сокровенную часть жизни поэта. Но как иначе продемонстрировать терзавшую его душевную смуту?

Не только почерк автора, но и сама стилистика письма, его эмоциональный и смысловой строй указывают на спутанность сознания По. Вполне может быть, что когда он писал, то был нетрезв. Но даже если это так, откуда он взял историю о «замечательном маленьком домике в тихом районе на Церковном холме», что собирается снять за пять долларов в месяц? Разумеется, никакого дома не было, тем более за такие деньги. Он находился в плену своих представлений и верил в них. Да и сама причина письма — Нельсон По предложил миссис Клемм и Вирджинии жить у него. Что ж такого? Он хотел помочь своим бедным родственникам. Но По в своем воспаленном сознании увидел ситуацию совершенно в ином свете и воспринял ее как крушение каких-то планов, которые нарисовало его воображение.

Сумеречное состояние, в котором Э. По пребывал в конце августа, никуда не делось и в сентябре. Хотя можно предположить, что случались и периоды «просветления» — ведь он как-то исполнял свои обязанности, переписывался, общался.

11 сентября По, явно пребывая в отчаянии от своего состояния, пишет Кеннеди:

«Уважаемый сэр!

Я получил вчера письмо от доктора Миллера, в котором он сообщает, что вы уже в городе (Балтиморе. — А. Т.). Спешу тем не менее написать вам, — чтобы выразить в письме то, что всегда находил невозможным сказать словами, — глубокую благодарность за постоянную и деятельную помощь, которую вы мне оказывали, и вашу доброту. Ваше влияние побудило мистера Уайта предоставить мне место в редакции журнала в качестве его помощника с жалованьем 520 долларов в год. Мое новое положение вполне меня устраивает, и по многим причинам, — но, увы, теперь ничто, кажется, не может принести мне ни радости, ни даже самого малого удовлетворения. Прошу простить меня, уважаемый сэр, если письмо это покажется вам слишком бессвязным. Чувства мои сейчас поистине достойны жалости. Я переживаю такой глубокий упадок духа, какого никогда не знал прежде. Мои усилия побороть одолевающую меня меланхолию тщетны. Вы поверите мне, если я скажу, что по-прежнему чувствую себя несчастным, несмотря на значительное улучшение обстоятельств моей жизни. Я говорю, что вы мне поверите, по той простой причине, что человек, пишущий ради эффекта, не станет писать так. Сердце мое распахнуто перед вами — читайте в нем, если оно заслуживает быть прочтенным. Я страдаю — и не знаю почему. Утешьте меня, ибо вы можете. Но поторопитесь, иначе будет поздно. Ответьте мне немедля. Уверьте меня в том, что жить стоит, что жить нужно, и вы докажете мне свою дружбу. Убедите меня поступать благоразумно. Я не хочу, чтобы вы сочли все, что я пишу вам сейчас, шуткой — о, горе мне! Ибо я чувствую, что слова мои бессвязны, — но я превозмогу свой недуг. Вы не можете не видеть, что я испытываю упадок духа, который погубит меня, если продлится долго. Напишите же мне, и поскорее. Вразумите меня. Ваши слова будут иметь для меня больший вес, чем чьи-либо еще, ибо вы были мне другом, когда никто другой не был. Не откажите, — если вам дорог ваш будущий душевный покой.

Э. А. По».

Как, должно быть, удивило и испугало это письмо покровителя. И он тотчас ответил. Правда, по письму Кеннеди можно понять, что он — человек здравомыслящий и совершенно адекватный — не понимал состояния поэта, но увидел в его послании лишь свидетельство меланхолии, пусть и очень глубокой:

«Мой дорогой По, — мне грустно видеть вас в столь плачевном состоянии, о коем ваше письмо свидетельствует. Это странно, что как раз в то время, когда все вас хвалят и когда Судьба начала вам улыбаться, вы становитесь жертвой злодейских духов уныния. Связано это, однако, с вашим возрастом и складом характера. Но будьте уверены — немного решимости, и вы сможете повергнуть врага навсегда. Вставайте пораньше, живите полно и свободно, водите дружбу с людьми веселого нрава, и я не сомневаюсь, что скоро вы сможете послать к дьяволу все ваши тревоги. Несомненно, отныне вы будете преуспевать на стезе литературы и умножите не только собственные жизненные блага, но и писательскую известность, которая — мне доставляет большое удовольствие сообщить это вам — повсеместно растет. Кстати, не могли бы вы написать несколько забавных пьесок — на манер французских водевилей? Если вы захотите (я думаю, вы легко сможете это), то их можно было бы неплохо пристроить, продав нью-йоркским антрепренерам. Мне хотелось, чтобы вы подумали над этим предложением».

Едва ли По мог «подумать над предложением». Его терзали одиночество, отчаяние и мысли о самоубийстве. Он пил, чтобы преодолеть это состояние. Но от вина становилось только хуже. А потом — в один не самый прекрасный день — в редакции объявился мистер Уайт. Его новый помощник справлялся со своими обязанностями, но на него жаловались (видимо, сотрудники), утверждая, что «когда он выпьет, с ним совершенно невозможно иметь дела».

Мы не знаем, когда точно и в каких выражениях был произведен «разбор полетов», но, судя по всему, это случилось едва ли позднее десятых чисел сентября. Потому что уже 22 сентября Эдгар По совершенно определенно был в Балтиморе: этой датой помечена брачная лицензия, разрешавшая ему взять в жены Вирджинию Клемм.