Ход мамонтом - Владислав Выставной

– Нет, это я горд и доволен! Потому, что Ютака оказал мне честь!

– Нет, это мне Ютака оказал честь!

– Нет мне! Посмотри на себя – ты худой и облезлый, Ютака на тебя даже не посмотрит!

– Это я-то облезлый? С твоим цветом шерсти стыдно называться духом! Ты похож на крысу! Ты голый, как крыса?

– Я?! А ты голый, как… как человек!

– Т-с-с!… Думай, что говоришь! А не то Ютака обидится и отберет переговорники.

– Ты всегда думаешь только о себе!

– Я?! Я всегда думаю о своем господине! Господин Ютака, Чи позволяет себе непростительные выпады в мой и ваш адрес!

– Ябедничать стыдно! Правильно, господин Ютака?

Разобрать, кто и когда говорит, было невозможно. Переговорник говорил собственным голосом, самостоятельно расставляя интонации и знаки препинания, как ему приходило в голову или то, что голову заменяло. Говорили, что излишне глупый Переговорник мог довести и до беды, тем более, если вспомнить человеческую шутку с выражением «казнить, нельзя помиловать».

– Не называйте меня господином, – смеялся Ютака. – Мне приятнее быть вашим другом. Ведь вы – мои друзья, правда?

– Конечно, мы твои друзья, господин Ютака!, – восклицал Переговорник. – Один за всех и все на одного!

– За одного!

– Нет, господин Ютака, так не выгодно! Один клок шерсти за всех – это хорошо, но все за один клок шерсти… Нет, так и разориться можно…

– Ха-ха! Это же не про торговлю говорится, а про дружбу!

– Вот и я про дружбу! Как за одного друга можно выменять всех? Я так понимаю – ты отдаешь одного друга высокого качества за кучу друзей второго сорта! Вопрос в том – сможешь ли ты потом выменять нескольких второсортных друзей на одного, но класса «прима», и при том остаться с прибылью?

– Странные у вас представления о дружбе, Чи!

– А у вас странные поговорки, господин друг Ютака. Только меня зовут Ха. А Чи – это тот, что похож на крысу…

– Что?!…

Такие разговоры забавляли Ютаку и его спутников в их бесконечном странствии, помогали ему привыкать к общению с чудищами, и отвлекали от мыслей о надвигающейся на людей угрозе…

– Стойте! – сказал вдруг Санек. – Это интересно…

– Что такое? – встрепенулся Жека и посмотрел туда, куда указывал Санек.

Жека не сразу сообразил, что интересного Санек узрел в этом унылом индустриальном пейзаже, здесь, на окраине города. Но, присмотревшись, увидел большую, покосившуюся, но видную издалека вывеску – «НЕФТЕБАЗА».

– Эге, – сказал Санек. – Думаю, есть смысл посетить это заведение. Может, наскребем немного солярки. Или чего поинтереснее…

Акира посмотрел в ту же сторону и обрадовался не меньше Санька. Но его заинтересовала не столько солярка, сколько колорит промышленного декаданса: покосившиеся конструкции, помятые и ржавые цистерны, кривые громоотводы… Все это его умелая рука быстро заносила в альбом, который Акира не прятал даже в сумку. Видимо, здесь, в оазисе осиротевших без людей строений, для него был своеобразный творческий рай.

По мере того, как путники подходили к воротам нефтебазы, настроение у них отнюдь не улучшалось.

Начать с того, что вместо ворот они обнаружили перевернутый на бок армейский «Урал». Обойдя машину, и выйдя на широкую асфальтированную площадку, они сначала решили, что попали в музей боевой техники.

Только для музея здесь слишком много было покореженного металла, сожженных грузовиков, оторванных танковых башен, лопнувших гусениц и воронок от взрывов.

И мертвых тел.

– Смотрите, они все… – сказал Жека и сглотнул.

– Без голов, – констатировал Санек.

Акира оглядел место побоища широко раскрывшимися глазами и стал жадно зарисовывать увиденное.

– Е-мае, – сказал Санек. – Что же здесь было? Что за топливо дрались – это понятно… Причем совсем недавно – кое что еще дымится… Но головы-то зачем отрезать?…

– Не зря отсюда люди ушли, – глухо сказал Жека.

– Погодите, – резко оборвал его Санек и приложил палец к губам. Прислушался. Затем передернул затвор автомата и, пружинисто побежал к неподалеку стоявшему БТРу с пробитыми шинами. Он ловко вскарабкался на броню и сунул ствол в открытый люк.

– А ну, давай, вылазь! – крикнул Санек. – Вылазь, кому говорю! Смотри, гранату кину, я не шучу! Считаю до трех. Раз…

Он запустил руку в чрево бронетранспортера и с натугой потащил вверх что-то тяжелое, вяло сопротивляющееся и щеняче визжащее. Это что-то, поскуливая, скатилось с брони, было доставлено к товарищам и усажено на землю. Было оно грязное, напуганное, но очень знакомое.

Жека и Санек переглянулись, после чего Санек прищурился и воскликнул:

– Ба! Да це ж полковник Петрицкий! Начальник особого отдела Независимой Российской армии! Ты зачем усы сбрил, дурик?

Усов у полковника действительно поубавилось. Похоже было, что они сгорели, как и часть прически. Жеку ничуть не покоробил развязный тон Санька. Эти «независимые» совсем недавно с легкой руки особиста не прочь были пустить их «в расход». А Жека, несмотря ни на что, жизнь любил. И был намерен самостоятельно увидеть, «чем все это кончится».сов у полковника действительно поубавилось. прищюрился и воскликнул:яло сопротивляющееся и щеняче визжащее.онокйся на людей угр

– Что здесь произошло? – спросил Жека. – Это «махновцы»?

Петрицкий безумными глазами посмотрел на Жеку и криво улыбнулся:

– Что – махновцы?

– Что-что… Раздолбали вас, вот что! – раздраженно сказал Санек. – Вы ж сюда, небось, за горючкой пожаловали, а они тут вас и поджидали. А вы думали, что такие грозные, на танках такие едут… А те вас – огнеметами и гранатометами, из кустов. Правильно я говорю?

Петрицкий вдруг неприятно захихикал, будто Санек сморозил что-то невероятно смешное. А вот Жека от этого безумного хихиканья ощутил неприятный холодок под лопаткой. Он скосил взгляд вбок, на альбом, где Акира рисовал толстого, усатого, но невероятно испуганного генерала. Рисованный генерал не был слишком похож на Петрицкого, но настроение было предано мастерски.

– Так что здесь произошло? – повторил вопрос Санек и протянул полковнику фляжку с найденным в одном из домов коньяком.

Взгляд пленного внезапно обрел осмысленность, едва до него донесся запах спиртного. Сделав несколько жадных глотков, полковник обвел присутствующих парадоксально протрезвевшим взглядом.

– М-махновцы, – сказал он. – Да… Они все это сделали. Да. Расстреляли и сожгли машины. Это сделали они. Молодцы. Пришли – и расстреляли пустые машины…