Тьма в бутылке - Юсси Адлер-Ольсен

Карл пожал плечами. Быть исключенным или подвергнуться остракизму — какая разница? К примеру, он знал людей, которых не особо жаловали в его собственной набожной семье. Как назвать подобное явление?

— И все же в той или иной форме это происходит, — ответил он по некотором размышлении. — Формально или неформально.

— Вот именно, неформально. — Ассад поднял указательный палец в воздух. — Секта Церковь Иисуса весьма фанатична и угрожает своим членам чем ни попадя, но они никого не исключают, как мне удалось установить.

— И что дальше?

— Отец и мать сами изгнали своего ребенка, рассказал мне человек, с которым я побеседовал. Община ругала родителей за их поступок, но они остались непреклонны.

Их взгляды встретились. Теперь и Карлово нутро заволновалось.

— Ассад, у тебя есть адрес этих людей?

— Есть старый адрес, по которому они больше не проживают. Лиза в данный момент ведет поиски.

Без четверти два Карлу позвонили с КПП. Полиция Хольбека только что привезла на допрос мужчину по просьбе Карла — что с ним делать? Это был отец Поула Холта.

— Присылайте его ко мне, но позаботьтесь о том, чтобы он не сбежал.

Через пять минут в коридоре появились два слегка дезориентированных полицейских в зеленой униформе, а перед ними стоял мужчина.

— Вас оказалось не так просто отыскать, — сказал один из них на диалекте, с головой выдающем западноютландское происхождение говорящего.

Карл кивнул им и жестом пригласил Мартина Холта сесть.

— Будьте добры, присаживайтесь. — Затем он обернулся к полицейским. — Если вы дойдете до противоположного конца нашего небольшого помещения, там можно обнаружить моего помощника. Он с радостью угостит вас чашечкой чая, кофе я бы не рекомендовал. Я рассчитываю, что вы побудете здесь, пока я не закончу допрос. Потом можете забрать Мартина Холта.

То ли упоминание о чае, то ли предвкушение спокойного ожидания, кажется, легло им на душу, выражаясь по-ютландски.

Мартин Холт выглядел несколько иначе, чем на пороге своей входной двери в Халлабро. От его тогдашнего упрямства не осталось и следа. Сейчас он был запуган.

— Каким образом вы узнали, что я в Дании? — была первая произнесенная им фраза. — Вы следите за мной?

— Мартин Холт, я могу себе представить, через что вы и ваша семья прошли за последние тринадцать лет. Вы обязаны знать, что наш отдел глубоко сочувствует вам, вашей супруге и вашим детям. Мы не желаем вам зла, вы и так изведали его сполна. Но вы также должны знать, что мы не остановимся ни перед чем в своем стремлении задержать человека, убившего Поула Холта.

— Поул не погиб. Он находится где-то в Америке.

Если бы он знал, сколь многое в его поведении выдает ложь, он бы лучше промолчал. Сжатые руки. Голова, откинувшаяся назад. Пауза перед тем, как он выговорил слово «Америка». Все это, плюс еще четыре-пять признаков, на которые Карл научился реагировать за многие годы работы с соотечественниками, которые не смогли решиться выложить правду.

— Вы когда-либо думали о том, что другие могут оказаться в такой же ситуации? — спросил Карл. — А убийца Поула по-прежнему разгуливает на свободе. О том, что он мог убить других людей, как до, так и после Поула?

— Я же сказал — Поул в Америке. Если бы я с ним общался, я мог бы сказать, где именно. Могу я идти?

— Послушайте, Мартин Холт. Давайте на секунду забудем про мир вокруг. Я знаю, что у вас есть свои догмы и правила, но я также знаю и то, что если бы вам представилась возможность избавиться от меня раз и навсегда, вы бы непременно ею воспользовались. Я прав?

— Вы можете позвать сюда полицейских. Произошло большое недоразумение. Я пытался растолковать вам это еще в Халлабро.

Карл кивнул. Мужчина все еще боялся. Тринадцать лет, прожитых в постоянном страхе, закалили его против всего того, что могло пробить дыру в стеклянном колоколе, под который он посадил себя и свое семейство.

— Мы разговаривали с Трюггве, — признался Карл, выкладывая перед мужчиной фоторобот. — Как видите, у нас уже есть портрет преступника. Я бы хотел, чтобы вы дали свою интерпретацию событий. Возможно, это продвинет нас дальше. Мы знаем, что вы чувствуете угрозу со стороны этого человека. — Он так резко ткнул пальцем в изображение, что Мартин Холт вздрогнул. — Я уверяю вас, что ни один посторонний человек не знает, что мы преследуем его. Так что не волнуйтесь.

Мужчина оторвал взгляд от изображения и посмотрел Карлу в глаза. Голос его дрожал.

— Думаете, мне будет просто объяснить наблюдателям из числа Свидетелей Иеговы, почему у них на глазах меня забрали в полицию? Неужели нельзя было обойтись без посторонних? Не особо-то вы тактичны.

— Вы могли бы впустить меня в свой шведский дом и таким образом избежать подобных проблем. Я проделал длинный путь, надеясь на помощь в поисках убийцы Поула.

Холт опустил плечи и снова взглянул на изображение.

— Довольно похоже, — сказал он. — Только глаза у него были не такие темные. Больше мне вам нечего сказать.

Карл поднялся.

— Я должен вам показать кое-что, чего вы не видели раньше. — И он попросил мужчину последовать за ним.

Из кабинета Ассада донесся смех. Этот узнаваемый громыхающий западноютландский хохот, изначально выдуманный, видимо, затем, чтобы заглушать шум катерного мотора во время шторма. Да уж, Ассад умел развлечь любого. Значит, Карлу можно было не спешить.

— Взгляните, сколько у нас нераскрытых дел, — с этими словами он указал Мартину Холту на стену с упорядоченной системой, придуманной Ассадом. — За каждым из них стоит какое-то ужасное событие, и горе, явившееся их следствием, наверняка не так уж сильно отличается от вашего.

Он посмотрел на Мартина Холта, но тот оставался тверд, как камень. Эти дела не имели к нему никакого отношения, эти люди не приходились ему братьями и сестрами. В общем, все происходящее за пределами Свидетелей Иеговы было настолько ему чуждо, что даже и вовсе не существовало.

— Мы могли бы выбрать любое из этих дел, понимаете? Однако занялись именно делом о вашем сыне. И я покажу вам, почему.

Мужчина неохотно прошел последние несколько метров, подобно приговоренному к смерти, приближающемуся к эшафоту. Карл указал на гигантскую копию письма из бутылки, сделанную Розой и Ассадом.

— Вот почему, — лаконично произнес он и отступил на пару шагов назад.

Мартин Холт долго стоял, читая письмо. Его глаза так медленно двигались по строкам, что в каждый момент можно было понять, в каком именно месте он читает. А дочитав до конца, он снова вернулся в начало. Несгибаемая фигура постепенно дала трещину. Человек, для которого принципы были превыше всего. И в то же время он пытался защитить оставшихся детей с помощью замалчивания и лжи.

Вот он стоит и внимает словам своего мертвого сына. Настолько же беспомощные, насколько проникающие в самую душу. Внезапно Холт отпрянул назад, вскинул руки и схватился за стену. Если бы не стена, он рухнул бы на пол без сознания. Ибо услышал мольбы своего сына о помощи, громкие, как иерихонские трубы. И эту помощь он не смог ему дать.

Карл подождал некоторое время, пока Мартин Холт тихо плакал. Затем мужчина подошел к письму и осторожно положил на него ладонь. Его руки задрожали от прикосновения, пальцы очень медленно скользили от слова к слову, насколько он смог дотянуться.

Потом его голова чуть склонилась на сторону. Тринадцатилетняя боль высвободилась наружу.

Он попросил стакан воды, когда Карл предложил ему вернуться в свой кабинет.

После этого он рассказал все, что ему было известно.

36

— Итак, войска вновь в сборе, — раздалось в коридоре мычание Ирсы за секунду до того, как ее голова просунулась в дверь Карла. Видимо, она очень торопилась добраться до подвала, так как ее кудряшки торчали во все стороны.

— Скажите, что вы меня любите, — прочирикала она и хлопнула на стол перед Карлом пачку аэрофотоснимков.

— Ирса, неужели ты нашла дом? — во всю глотку заорал Ассад из шкафа с принадлежностями для уборки.

— Нет. Я нашла множество любопытных объектов, но только не эллинг. Фотоархив расположен в том порядке, в каком я предпочла бы рассматривать строения подробнее, будь я на вашем месте. Я обвела в кружок постройки, которые показались мне подходящими.

Карл взял стопку и посчитал страницы. Пятнадцать листов и, по ее словам, ни одного эллинга. Вот ведь дьявол.

Он посмотрел на даты. Большинство снимков сделано в июне 2005-го.

— Так, — буркнул он, — Ирса, эти фотографии сделаны спустя девять лет после убийства Поула Холта. За это время злополучный сарай могли снести семнадцать раз.

— Семнадцать раз? — вклинился Ассад. — Нет, Карл, это невозможно.

— Просто такое выражение. — Карл глубоко вздохнул. — А других снимков у нас нет?