Клуб негодяев - Ирина Фельдман

Что — меня уже лижут?! Я дёрнулся.

Послышался сдавленный вопль, и в гостиную впорхнула Шарлотт. Кажется, боевая служанка всё-таки отомстила обидчику.

— Госпожа, я делала, что вы велели, а они…

— Не переживай, милая, ты не виновата, — неожиданно мягко сказала Элен. — Ты его укусила? Иди, прополощи рот. За риск получишь духи, которые тебе так нравились.

Расстались с Леграном полюбовно. Элен даже поклялась ему, что даст знать, если «паршивец Сандерс» осмелиться заявиться в её дом.

Снова оставшись втроём (не считая Жужу), я немедленно превратился обратно. Опять поторопился — меня зажало между деревянным каркасом и полом. Жак кинулся мне на выручку. Он приподнял диван, и я выполз на свободу. Жужу сердито заворчала, как собака.

— Мадам, вы были бесподобны, — выдохнул я.

Элен одарила меня надменной ухмылкой.

— А ты сомневался в своей тёте?

Бедняга Жак икнул, и, промахнувшись, не попал в рукав рубашки.

— Мама дорогая… Так вы это… То есть, Роберт ваш племянник? Ну и чудеса!

В этом весь Жак. Вскрывать могилы и превращаться в животное это ещё туда-сюда, а быть в родстве с графиней — чудо из чудес.

Глава 17 Роберт Сандерс

Рука славы не только сильный магический артефакт, но и замечательный источник света. В этом я убедился, когда мы с Жаком вторглись в особняк на рю де Ги Дюбуа. Скромный по меркам богачей дом за тихим Тисовым бульваром идеально подходил на роль временного убежища. Далеко от шумного центра, тут тебе ни соседей, ни вездесущих торговцев, ни полицейских. Можно спокойно дожидаться весточки от Элен.

С воротами и замком, висящим на двери чёрного входа, я справился играючи. Рука славы, почувствовав во мне хозяина, вела себя прилежно и без слов понимала, чего я от неё хочу. Отпереть дверь, добавить света — моментально. Я старался не думать о происхождении столь полезной вещицы, и это мне помогало с ней сладить. Жак поначалу всему удивлялся, ахал, охал, а потом перестал. То ли привык, то ли засыпал на ходу. Судя по напряжённой борьбе с зевками и ответам невпопад, скорее всего, второе. В какой-то момент я даже устыдился. Сам-то всю дорогу в поезде проспал, свернувшись клубком, на коленях у друга. Бедный, во что я его втянул…

Дом пустовал несколько лет. Раньше он считался негласной резиденцией графа де Ришандруа, в то время как Элен, его супруга, в своё удовольствие жила в поместье. Для них это был идеальный вариант, потому что друг друга они не выносили. Когда я был ребёнком, мне не верилось, что эти двое муж и жена, потому что у меня всегда перед глазами был пример порядочного брака. Мать с отцом при мне никогда не ругались и очень тосковали, если приходилось разлучиться всего на пару дней. Граф переселился в поместье за несколько месяцев до своей смерти, якобы по совету доктора. Мол, загородом дышится легче. С тех пор особняк стоял заброшенный, как храм забытого божества.

Мы вошли в первую попавшуюся комнату для прислуги и немедленно открыли окно. Воздух в пахнущей пылью комнате был таким плотным, что казалось, ещё чуть-чуть, и его можно будет резать ножом. Кровати, конечно же, были не застелены, но нас это не смутило. Жак скатал тонкий плед в валик и, соорудив из него что-то вроде подушки, устроился поближе к окну. Очень скоро он заснул, лёжа на спине. А вот ко мне сон не шёл. Я безуспешно ворочался на жёстком матрасе и корил себя за то, что позволил себе «немножко вздремнуть» в кошачьем облике. Бодрости теперь дня на два хватит.

Я заставлял себя думать о хорошем. О том, как избавлюсь от клейма подозреваемого в убийстве и вернусь к обычной жизни. Но сомнений было слишком много. Какие есть доказательства против меня? Что если граф де Сен-Клод не захочет меня слушать?

Какая несправедливость, почему вампиром быть проще? Дар внушения мне бы сейчас совсем не помешал…Да что это такое!

Отлежав руку, я перевернулся на другой бок.

А что же Франсуа? Его ведь тоже можно записать в подозреваемые. Как бы ни было гадко это признавать, при желании можно было бы подогнать под теорию мотивы предполагаемого убийцы. Франсуа и Катрин давно знали друг друга, и взаимных обид у них должно было накопиться немало.

Что-то скрипнуло. Я приподнялся на кровати и тут же успокоился. Всего лишь окно.

Господи, когда я перестану вздрагивать от каждого шороха?

К моему счастью, до рассвета оставалось совсем немного.

Никакого удовольствия жить в помпезном доме, где нет даже элементарных удобств. Светильники не горели без газа, а кран в ванной комнате с шипением плевался ржавой водой. Воздух стоял спёртый, а открывать повсюду окна было нельзя, чтобы не навлечь внимание особо бдительных прохожих. Про пыль и грязь я вообще молчу, этого добра было полно. Паутина с трупиками умерших голодной смертью пауков также не внушала оптимизма. Из съестного, кстати, у нас было только немного хлеба и сыра, да несколько мелких яблок, и Жак вызвался попозже сходить в булочную и в бакалейную лавку на Тисовом бульваре. Так что участь, постигшая несчастных насекомых, нам в ближайшее время не грозила.

Чтобы не сойти с ума от скуки, мы решили устроить что-то вроде экскурсии. Нечего торчать в подсобных помещениях, когда весь особняк в нашем распоряжении. Да и ходить можно, где вздумается, а не по чёрным лестницам.

Жак с явным неодобрением поглядывал на светящуюся руку славы и довольствовался найденной свечой. В первой же комнате, он её выронил, и она потухла.

— А если бы пожар устроил? — пожурил я его.

— Я просто испугался…

— Чего? Мы тут одни.

Жак ткнул пальцем куда-то в угол.

— Там крысиный король.

Больше всего на свете мне захотелось схватить его за грудки и встряхнуть. Да, магия существует, но это не повод видеть её на каждом шагу, особенно там, где её нет и не может быть.

— Тогда шкаф не открывай, там песочный человек притаился, — посоветовал я и развернулся, чтобы уйти. Всё равно здесь не было ничего интересного. Скорее всего, это комната для гостей.

— Как маленький себя ведёшь, — неожиданно с моей интонацией выдал Жак.

— Там нет ничего.

— Есть.

— Нет.

— Есть.

Я прошёл через всю комнату, посветил в угол между платяным шкафом и этажеркой… Такую пакость я видел впервые в жизни! На полу валялись тела грызунов. Да не просто безжизненные комки шерсти, а высохшие мумии, опутанные тонкими хвостами точно бечёвкой. В момент гибели крысы тесно жались друг к другу, да так и застыли навеки вечные.

— Ага, сам испугался, — позлорадствовал Жак. — Видел-видел, ты плечами передёрнул. Что пялишься? Крысиного короля, что ли, ни разу не видел? Да не бойся, они дохлые. Видать, замёрзли с голодухи.