Роковая ошибка княгини - Ирина Сахарова

Но у неё хватило такта промолчать, и не оспаривать общепринятые устои. Тем более, так было даже лучше.

«Никогда в жизни не смогу сказать ему: «Миша»! Господи, я его и по имени-отчеству никогда не осмелюсь назвать!», подумала она, тем временем слушая отчёт Сергея о таинственных Элле и Ирэн, коими оказались две знаменитых на всю Москву княжны, невесты на выданье.

— Как же, не смогли приехать? — Вдруг подал голос Иннокентий. — Скорее, не захотели! Куда им, таким возвышенным особам, до нашего разномастного общества!

Что это ещё за революционные идеи? И главное, от кого! От человека, купающегося в деньгах, заработанных непосильным трудом пролетариата! Вот уж неожиданно. По такому случаю Александра повернулась к неприятному Иноземцеву, и спросила с мягкой улыбкой:

— Князь Волконский поэтому ушёл? Компания не понравилась?

Антон в очередной раз расхохотался в голос, да так громко, что на него начали оборачиваться. Он извинительно выставил руки ладонями вперёд, и опустил голову, изображая стыд, а сам еле сдерживался, чтобы вновь не рассмеяться.

— Видимо, да. — Не стал спорить Иноземцев, к Мишелю, так же никаких тёплых чувств не испытывающий. — И, знаете, мне так жаль вас! Намучаетесь вы ещё с ним! — С чувством сказал Иннокентий, вид при этом имея весьма искренний. Это Антон пять минут назад успел рассказать ему, что к чему, и откуда взялась столь очаровательная особа на приёме у Софьи Авдеевой, и теперь Иноземцев искренне ей сострадал. Иметь в родственниках самого Волконского никому не пожелаешь!

Но прозвучало до того забавно, с учётом того, что те же самые слова не так давно сказала ей купчиха Савинова, но уже в адрес Сергея.

— Я, слава Богу, не замуж за него собралась. — Смеясь, ответила Саша. — Скажете тоже! Надеюсь, всё обойдётся. Не такой уж он и страшный!

О-о, это она искренне храбрилась! Правда, время от времени поглядывала на Иноземцева, пытаясь разгадать, что означает эта его загадочная усмешка. С появлением Софьи Владимировны разговор сам собой прекратился, она вручила карандаш Сергею, а Александру взяла и обняла, не стесняясь всеобщего присутствия, и шепнула ей в ухо:

— Ты прекрасно держишься, девочка моя! Твой отец тобой бы гордился!

Саша улыбнулась в ответ на эти слова, а сама подумала, что бы сказал Иван Фетисович, увидев её здесь. Отчего-то сердце защемило в приступе невиданной тоски, а на душе вдруг стало так грустно.

«Папа-папочка, где-то ты теперь? — Подумала она, растерянным взглядом наблюдая за удаляющейся хозяйкой торжества. — Жив ли? Вспоминаешь ли о нас?»

Она опомнилась лишь когда Антон в третий раз позвал её, смеясь задорно над её странной задумчивостью.

— Всего лишь хотел попросить вас вписать моё имя! — Объяснил он, протягивая свою карточку.

— Если бы это сказала Ксения Андреевна, я подумала бы, что это сделано нарочно, дабы проверить, умею ли я писать! — Сначала сказала, а потом уже подумала Александра, и прикусила язык, но было поздно. Иннокентий Иноземцев уже зашёлся в приступе неприятного, шелестящего смеха, а Сергей улыбнулся уголками губ. Антон только лишь вздохнул, и, блестя глазами, сказал:

— Нет. Просто у меня ужасный почерк, а просить Кешу я не хочу. Я и так должен ему круглую сумму, не хотелось бы в очередной раз тревожить его лишним обязательством! — Говоря это, он передал ей свою карточку, и будто нарочно коснулся кончиками пальцев её руки. Саша нашла это примитивным, но улыбнуться улыбнулась, и руки не отдёрнула, к величайшей ярости Сергея Авдеева.

— Серёжа, давайте я и вас запишу! У меня каллиграфический почерк, хотя доктора обычно славятся обратным. — С улыбкой произнесла она, даже и не взглянув на разгневанного Авдеева, а просто протянув руку.

Она всё ещё была сердита на него, за всё сразу: и за то, что умолчал о их дружбе с Катериной Волконской, и тем более за то, что так опрометчиво представил её саму своей невестой, пусть не во всеуслышание, а одной лишь безызвестной купчихе Савиновой, но всё же.

А он ей предлагал?! А она соглашалась?! И с какой стати он начал вести себя как собственник?

Боже, дорогой Серёжа, что с тобою сталось? Неужели дело в этих, так называемых конкурентах? Господи, нашёл к кому ревновать! Рыжеволосый паяц Голицын, и замкнутая ледышка Иноземцев! Хороши кавалеры, один другого потешнее! О-о, Серёжа, что же делает ревность с лучшими из нас?

Она подписала карточки всем троим, и вновь Голицын коснулся её пальцев, и задержал их в своей руке дольше положенного, и вновь это заметил Сергей, а она, наоборот, сделала вид, что не обратила на эту «случайность» ни малейшего внимания. С Иноземцевым приключилось то же самое, но он повёл себя с точностью до наоборот, отдёрнув руку как ошпаренный, это заставило Александру еле заметно улыбнуться.

Хмурый Авдеев отдал карточки вновь подошедшей Савиновой, складывавшей их в шляпу своего мужа, и когда все они оказались собранными, игра началась. Первый фант загадывала хозяйка торжества, пользуясь своим правом, и выпал он, как нарочно, Александре.

Но она уже не волновалась как прежде, с кем-то из присутствующих она успела вскользь познакомиться, а другие не выражали особой враждебности. Разве что один из них? — невысокий тощий господин в чёрном, лет сорока пяти, с родимым пятном на щеке. Голицын потом сообщил, что это никто иной, как Андрей Юрьевич Митрофанов, собственной персоной.

«Страсть, как похож на дочь, — тотчас же вынесла вердикт Александра, — так же волком смотрит!»

Фант оказался лёгким: всего лишь сказать фразу «Доброе утро!» на всех известных языках. Что ж, это было даже забавным — особенно видеть, как на лицах некоторых господ, явно знавших о плебейской подружке молодого графа, пренебрежённая ухмылка сменяется удивлением, когда она произнесла вполне уверенно — сначала на французском, затем на английском, затем на итальянском (знание латыни помогло), затем, смеясь, на родном русском. После чего полковник Герберт деликатным покашливанием напомнил ещё кое о какой нации, всем известной, но увы не упомянутой в сердечном пожелании доброго вечера.

Александра невольно рассмеялась, прижав руку к груди, и громким шёпотом сказала:

— Я думала, не положено. У нас с Германией война, как-никак!

Супружеская чета Штайгеров — и та оценила шутку, и под конец своей маленькой сценки Александра умудрилась очаровать практически всех собравшихся под этой крышей, на радость Алёны и графини Софьи Авдеевой.

— Она чудо. — Шепнул полковник Герберт князю Голицыну-старшему, а младший Голицын вздохнул, и сказал Сергею:

— Тебе страшно повезло, братец. Ох, и повезло же тебе!