Чёрная сиротка (СИ) - Дель Рия

Толпа нервно шепчет и охает. А в центр идёт правая рука Владычицы, её любимый муж. Верно, когда они вдвоём в последний раз стояли здесь, они желали друг другу смерти.

***

— Начинаем! — судья взмахивает между противниками красным флагом из плотной ткани. Нет правил. Все равны, все враги, а главная их цель — пролить кровь.

Я чувствую, что должна вмешаться, остановить беспорядок. Влюблённые покровители не должны этого делать.

Юми Нисимура бросает в мою сторону взгляд. Она этого и хочет: чтобы я осознала, что близких не всегда можно спасти. Она хочет, чтобы я двигалась дальше, привыкла к тому, что не смогу дотянуться до тех, кто уже давно вне моей досягаемости.

Арена — невидимая преграда между близкими. Те три друга казались врагами, но они друзья, они держались и сумели. Только благодаря взаимной любви они смогли возненавидеть, стать командой. Юми справится не хуже них, как и грозный Бад.

Нисимура сжимает губы и направляет меч на мужа, не задумываясь, без капли уважения. Вот её настоящая сила. Безразличие или постыдный проигрыш.

— Сразись со мной… — она хочет продолжить мерзким оскорблением, но сдерживается. — Мой заклятый враг. Грязный подонок без сил и чести, — всё-таки продолжает она.

Бад болезненно кривится, нервно улыбается и заражается хохотом. Это такой способ прикрыть боль, которую причинило высказывание жены. Неужели она каждый раз произносила эти слова?

— Самоуверенная стерва без сил и чести, — режет слух ответная атака Бада. Пока они неплохо справляются, но взоры говорят сами за себя. У Юми он более правдивый, нежели у Бада. Он определённо пришёл сюда, чтобы спасти любимую от недоброжелателей, позволить ей выиграть, сразить себя. Их чувства сильные, даже я в этом не сомневаюсь, но правая рука будто боится, что те суровые времена возвращаются. Он начинает верить Владычице, её холодной ненависти.

Они обходят круг, воюя фальшивыми гневными взглядами. «Вспомни те чувства», — читаю по губам Юми я. Бад еле заметно кивает головой. «Я попробую», — сообщают его глаза.

Кончик меча проходит возле ноги Аумана, он уклоняется, прогибая спину назад. Зрители затихли. Они поражены картиной, которой на этой арене давно не было. Ни одного шёпота, лишнего движения, только шаги и дыхание двух правителей.

— Я верю в твоё поражение, Нисимура, — скалится Бад.

— Я верю в твоё поражение, Ауман, — Юми отпрыгивает назад.

Бад нападает первым, вкладывая как можно больше гнева в свой удар. Юми приседает, затем выворачивается, прокатившись по песку между ног мужа. Он предугадывает вылазку жены и успевает наступить на её выбившиеся из пучка пряди. Владычица не теряется, отталкивается от песка, почти скручиваясь, и бьёт двумя ногами Бада в живот, несмотря на стянутые волосы, которые вот-вот порвутся. Она хватается за его ногу и поднимается. Лицо Владычицы краснеет — безразличность любимого, пусть и напускная, рассердила её. Чем лучше притворяешься, тем легче разозлить мнимого противника и выиграть «бой на публику». Никто из них обоих не хочет ни победы, ни провала, лишь бы всё кончилось, покровители вышли отсюда довольными, рассказывая о том, как прочно держалась нашумевшая в сфере пара. Владычица Аметистовой сферы и её правая рука прежде всего должны заботиться о своей чести, как бы неприятно это ни звучало.

— Больно?! — сквозь зубы рычит он.

— Ты никогда не мог сломить меня, не сломишь и сейчас!

Грудь Юми часто вздымается, она набирает воздух в лёгкие, надувает щёки и наносит поразительный удар Баду. Ей так кажется: лицо выражает удовлетворение, что их битва подошла к концу. Ауман перехватывает лезвие ладонью, по долу незамедлительно течёт струя крови. Когда капли соприкасаются с кожей моего учителя, она резко одёргивает оружие, прорезая тем самым ещё одну рану.

— Штрафной! — ревёт судья, дунув в свой инструмент.

Трибуны разрываются криками: «слабак», «червь», «Юми искуснее», «неумёха», «человек».

Юми не теряет времени, использует отвлечённость мужа и, взлетев вверх, валит его на песок. Женщина безжалостно разрезает шею любимого. Всё произошло так быстро и неожиданно, что я вместе со зрителями в голос ахаю.

Владычица грузно встаёт с тела Бада, опорой ей служит собственный меч. Совсем недавно Бад смотрел на неё глазами полными любви, нежно касался её рук, волновался о ней, а Юми спокойно принимала его чувства. Они вновь оказались там, где начался их общий кошмар и где закончился. Эти дни давно погибли, уступив место беззаветной любви.

Бад с характерным хлопком зажимает горло, и судорожно хватает воздух ртом. Юми пытается сделать безучастный вид, ненадолго проскакивает волнение, но женщина быстро избавляется от каких-либо эмоций и искренне улыбается, острым взором оглядывая покровителей.

— Победа! Буря победила!

Судья трясёт её рукой и с наигранным сочувствием осматривает Бада, будто бы издеваясь: «Как был жалок, таким и остался».

— Спасибо за бой… Ауман, — негромко благодарит его женщина, насыщая свою признательность желчью.

Праведные, добрые, справедливые — Аметистовая сфера. Это место будто под воздействием магии меняет их. Как покровители этой сферы могут быть такими жестокими и безразличными? «Не все здесь такие солнечные, у всех есть потёмки». Я считала их невинными, а это оказалось забавной ложью. Сфера, фауги, сокрушение взрастили из них стойких и жёстких покровителей, зачастую добродушных, беспристрастных и открытых. Никак не невинных.

— Спасибо каждому зрителю, — Владычица аккуратно склоняет голову и молча поворачивается ко мне. Мне отчего-то становится неловко, я отворачиваюсь. Юми собирает свою одежду и идёт ко мне, я выхожу ей навстречу и наконец, больше не слышу возмущения тех, кто сидел рядом со мной.

— Вы хорошо справились.

— Мне приятно, Милдред.

Её голос делается мягким, как и раньше, лицо расслабленным, осанка — аристократичной. Теперь передо мной не Буря, а собранная Владычица Аметистовой сферы. Растрёпанная, грязная, в крови, но чистая душой.

Вне амфитеатра мне становится спокойнее. Особенно в своей комнате, в которой я ещё не освоилась. Здесь уютно, богато и опрятно, пахнет лавандой и морским воздухом, а не по́том, металлической кровью и гневом.

Я не подхожу этой сфере. Я точно не такая идеальная, как Юми, такая отзывчивая, как Киара и такая респектабельная, как Норвуд. Я знаю, где моё место и это определённо не оно…

«Девочка-ключик», — крутится у меня в мыслях на протяжении всего дня. Если бы у меня действительно был ключ, я бы открыла «шкатулку тайн» и узнала бы всё, что пожелаю, открыла бы хранилище с оружием против Джюель, открыла бы двери тюрьмы Грэма… Я не в состоянии сделать ничего из этого. От злости пинаю пилон кровати, и прозрачные шторы над головой содрогаются, как паутинка на ветру, окрашенная цветом ночного неба.

Прошло три месяца с тех пор, как я видела Грэма и два месяца, когда я в последний раз встречалась с Яфой. Найджел навещал меня вчера, но кажется, будто миновали скучные годы.

— Не отдыхаем! — влетает в мою комнату Киара, топая гулкими железными сапогами. Я всё удивляюсь, как у них не проломились полы, когда один костюм весит как сам покровитель?

— Что такое?

— Сейчас не ночь, чтобы спать.

Когда в сфере темень, это навевает лишь вечную дремоту. Киара этого, безусловно, не поймёт — она покровитель и не помнит, что такое необходимый сон.

— Владычица зовёт тебя на ужин.

— Ужин? — лениво спрашиваю я. Я не желаю идти туда и наблюдать за влюблёнными покровителями, которые вчера собирались порезать друг друга на куски. Живот неожиданно начинает урчать, убеждая меня в том, что я должна пойти. — Сейчас?

— Да! Я мигом побежала к тебе… То есть перенеслась. Наверное, ты будешь чувствовать себя некомфортно, но все тебе очень рады. Правда!

Да-да, особенно Бад: он запляшет от счастья, закажет оркестр и будет постоянно улыбаться мне, как первым цветам.

— Я принесла другие доспехи. Может, эти подойдут. — Киара протягивает мешок из толстой резины.