Десятый круг ада - Юрий Виноградов

Высоко ценили своих «невидимых верноподданных» и могущественные владыки европейских государств. Потрясший всю Европу император Франции Наполеон в период расцвета военного гения, имея в виду своего «императорского шпиона», советника генерального штаба Австрии Карла Шульмейстера, писал: «Анализируя исходы военных баталий, невольно пришел я к выводу, что не столько храбрость пехоты или отвага кавалерии и артиллерии решали судьбы многих сражений, сколько это проклятое и невидимое оружие, называемое шпионами».

Грюндлер питал особую симпатию к государственному секретарю английской королевы Елизаветы сэру Фрэнсису Уолсингему, первым в Европе создавшему мощную, хорошо организованную секретную службу. Его агенты находились при дворах почти всех монархов. Но больше всего преклонялся Грюндлер перед другим англичанином, юристом по образованию, Джоном Терло, создателем политической полиции против внешних и внутренних врагов английской короны — секретной службы контршпионажа под названием Интеллидженс департамент. С тех пор вот уже более трехсот лет английская разведывательная служба являлась одной из сильнейших в мире. Правда, немецкая разведка, особенно с приходом к власти нацистов, сейчас не уступает английской и, по мнению Грюндлера, делит с ней первое и второе места.

Однако судьбой Грюндлера распорядился Кальтенбруннер, посчитав, что его родственнику больше подходит служба в эсэсовских частях, чем в гестапо. Спорить с великим Эрнстом было бесполезно. Сейчас у Грюндлера появилась счастливая возможность доказать, что Кальтенбруннер явно недооценил его возможности. Шутка ли, разоблачить превосходно законспирированного агента Интеллидженс сервис. А что Баремдикер английский разведчик, он нисколько не сомневался. Видимо, Интеллидженс сервис завербовала его еще во время учебы в колледже и, надо отдать ей должное, сделала это блестяще.

«Особый разговор» с Баремдикером Грюндлер намечал провести ночью, для чего в подвале штаба бригады приказал подготовить все необходимое к допросу.

— Вы проиграли, Баремдикер! — вошел он в охраняемую эсэсовцами комнату, в которой сидел взятый под стражу начальник концлагеря.

Баремдикер удивленно пожал плечами.

— В чем проиграл, оберштурмбанфюрер? Не понимаю вас…

Грюндлер рассмеялся, покровительственно похлопал его по плечу:

— Вы держитесь молодцом, Баремдикер! Завидная выдержка! Узнаю высшую школу Интеллидженс сервис!

— Какую высшую школу? Какого Интеллидженс сервис? — побледнел гауптштурмфюрер.

— Но вам, считайте, дьявольски повезло! — В голосе Грюндлера звучала гордость. — Вы встретили достойного противника в моем лице!

На бледном, осунувшемся лице Баремдикера появились красные пятна. Его бросало то в жар, то в холод от слов самодовольного Грюндлера.

— Отказываюсь понимать вас, оберштурмбанфюрер. Вы меня не за того принимаете.

— За того, за того! — перебил Грюндлер. — Итак, ваша карта бита, сэр. Начнем разговор. Признание, как известно, облегчает вину…

— Вы меня считаете английским шпионом?! — Баремдикер задохнулся, с минуту не в силах произнести слова. — Да как вы смеете? — истерично закричал он. — Вы своим гнусным подозрением оскорбляете мою честь! Честь немецкого офицера! Я… я буду на вас жаловаться, Грюндлер. У моего отца барона Карла фон Тирфельдштейна большие связи в Берлине.

— Так будем давать показания? — спокойно спросил Грюндлер. На его губах играла радостная усмешка.

— Я не желаю больше с вами разговаривать! — воскликнул Баремдикер и демонстративно отвернулся, показывая этим жестом отвращение к оберштурмбанфюреру.

Грюндлер хлопнул в ладоши, и в комнату вошли два эсэсовца с засученными по локти рукавами.

— Взять! — приказал Грюндлер.

Эсэсовцы скрутили руки гауптштурмфюреру и потащили его в коридор…

Одновременно с Баремдикером Грюндлер подвергал испытанным гестапо методам допроса и двух русских, полагая, что те могут расколоться и дать другие показания. Обер-лейтенанта Циммермана он пока не трогал. Все будет зависеть от русских. Он мало верил, что Циммерман связан с Баремдикером, но и этот вариант нельзя сбрасывать со счета. Разумеется, они действовали не одни, у них должны быть связные. Грюндлер срочно вызвал из Берлина две машины с радиопеленгаторами в надежде, что связные, узнав об аресте своих шефов, попытаются выйти в эфир и сообщить о случившемся. Радиопеленгаторы засекут места передач, и дежурная группа эсэсовцев захватит связных. В отряде славянских рабочих на всякий случай Грюндлер сделал резкую перестановку. Были заменены все сотники и десятники, прикрыта мастерская по брикетировке тола, изменены места работ группам, унтершарфюреру Кампсу в три раза увеличили количество эсэсовцев для охраны с приказом вести строжайшее наблюдение за каждым русским. Подполковник Рюдель выделил из своей бригады офицера, назначив его начальником отряда.

Ночь для Грюндлера прошла в беспокойстве. Он то и дело пил горячий кофе, чтобы приободрить себя. Сам он не любил заниматься черным гестаповским делом, предоставив это своим молодчикам, истосковавшимся по настоящей работе. Иногда заходил в камеры, задавал одни и те же вопросы узникам, получал от них отрицательные ответы и возвращался к себе. Старательные эсэсовцы так разукрасили Баремдикера, и особенно русских, что их под утро невозможно было узнать.

Эффект от ночного допроса получился все же обнадеживающий. Баремдикер сознался, что на питании подопытных лагеря № 2 он сэкономил не одну тысячу марок, которые положил в свой карман. Во всем остальном гауптштурмфюрер отрицал свою вину. Грюндлер убедился, что он на правильном пути и в конечном итоге сынок барона, не выдержав пыток, расколется. А вот из русских так ничего и не удалось выжать, чему Грюндлер внутренне был даже рад. Подтверждалась его высокая оценка английской разведки. Только она одна была способна заслать своего агента в такой хорошо охраняемый секретный объект государственной важности.

Подумав, оберштурмбанфюрер решил заодно прощупать и Циммермана. Не в сговоре ли они с Баремдикером? Во всяком случае, такой вариант правомерен, и он требует проверки.

Три дня и три бессонные ночи провел Грюндлер за допросами. Циммерман упорно стоял на своем, и дело зашло в тупик. Радиопеленгаторы не обнаружили никаких радиосигналов, посылаемых в эфир. К тому же в РСХА проявляли нетерпение, требовали доклада, и он решил передать английского разведчика Баремдикера в руки группенфюрера СС Мюллера. Пусть гестапо теперь выколачивает из него признание, а он, Грюндлер, свою функцию выполнил. Собранные им материалы предварительного следствия дают полное право считать бывшего начальника концлагеря врагом рейха. Двоих русских он отправил в бактериологическую лабораторию в качестве подопытных доктора Штайница. Циммермана, по согласованию с РСХА, за потерю политической бдительности, выразившуюся в дружественной связи с «английским шпионом», именем фюрера разжаловали в рядовые.