Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве и Брежневе - Владимир Козлов

Динамика судимости за антисоветские преступления, косвенно отражавшая изменения настроений в обществе, показывает, что наибольший рост недовольства продемонстрировал как раз тот класс, на который власти, по обыкновению, возлагали наибольшие надежды. Доля осужденных рабочих в 1957 г. резко выросла и достигла почти 50 % от общего количества. Служащие и особенно крестьяне в тот же период демонстрировали, напротив, определенное социальное спокойствие. "Прочие” (единоличники, кустари, лица без определенных занятий) давали устойчиво высокую долю осужденных, непропорциональную их доле в населении страны (см. таблицу 2). В 1957 г. (за другие годы у нас, к сожалению, данных нет) доля маргинальных элементов среди «антисоветчиков» была велика (15,7 %). Больше трети из них составляли прежде судимые (39,4 %), в основном за общеуголовные преступления. 1,1 % были твердыми противниками режима — они уже имели в прошлом судимость за антисоветскую агитацию и пропаганду и после реабилитации вновь попали под суд1. Большинство осужденных в то время «антисоветчиков» представляли собой не интеллигенцию (растворенную официальной статистикой в расплывчатой категории "служащих”), а народный политический "андерграунд”.

Таблица 2. Доля представителей различных социальных групп среди осужденных за

контрреволюционные преступления, в %% Социальные группы 1954 1955 1956 1957 Рабочие 33,9 30,1 32,9 46,8 Служащие 20,3 24,9 24,1 18,3 Колхозники 16,7 18,5 13,4 9,9 Прочие (крестьяне-единоличники, кустари, лица без определенных занятий) 29,1 26,5 29,6 25,0 Составлено по: ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 5080. Л.6.

Антисоветской агитацией и пропагандой занимались в основном одиночки (91,3 % осужденных). Лишь 6 % осужденных действовали небольшими группами (по 2–3 человека), а 2,7 % были объединены в более многочисленные организации. По мнению властей, большинство из них были "злостными антисоветчиками”. 62,6 % осужденных успевали до ареста совершить "неоднократные действия”, после первого же эпизода попадался лишь каждый третий. На самом деле, анализ наиболее распространенных в 1956–1957 гг. форм антисоветской активности противоречит этому выводу:

Формы антисоветской активности % осужденных к общему числу осужденных за антисоветскую агитацию и пропаганду Устные контрреволюционные высказывания 57 Антисоветские листовки 13 Анонимные и подписанные письма антисоветского содержания 22 В том числе: анонимные 19 подписанные 3 Хранение и распространение антисоветской литературы, в том числе дневники, переписанные от руки стихотворения и песни и другие рукописные документы антисоветского содержания 7,7 Составлено по: ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 5080. Л.17–18.

Ясно, что больше половины осужденных (57 %) оказались в заключении просто "за разговоры”, то есть никакой целеустремленной антисоветской деятельностью просто не занимались, хотя и были настроены если не враждебно, то по крайней мере критически по отношению к режиму и его политике. Еще 3 % "антисоветчиков” составляли наивные люди, решившиеся критиковать власть в открытую, не видя в своем подписанном обращении к начальству никакого криминала. 7,7 % были осуждены за "хранение и распространение антисоветской литературы”, то есть в большинстве своем — то же "ни за что”. Сознательными оппонентами власти можно считать только авторов листовок и антисоветских анонимок — 31 %.

Другими словами, в середине 1950-х годов власть все еще демонстрировала ветхозаветное, жестокое, осмеянное еще Салтыковым-Щедриным и расцветавшее в сталинские времена отношение к крамоле. Наказанию подлежали не только поступки, но и сам образ мысли. Полицейские же чиновники, готовые хватать людей за "неправильные мысли”, явно испытывали полумистический трепет перед произнесенным Словом, каковое мифологическое сознание наделяет силой заклинания и проклятия.

Что же это было за Слово и какие именно "потрясения основ” оно в себе заключало? 33,7 % устных и письменных "высказываний” были общей критикой "советской власти и конституционных принципов социалистического государства (советская демократия, колхозный строй, права и свободы граждан и др.), 13,5 % были реакцией на "разоблачение вредных последствий культа личности”. Причем, власти не отделяли тех, кому эти разоблачения показались недостаточными, от тех, кто полагал их излишними и неправильными. Главное было в том, что и те и другие "высказывались” против воли начальства, уже сообщившего народу о "правильном” образе мысли. Те или иные решения власти в области внутренней политики обругали 27,3 % осужденных, 8,2 % "неправильно” отреагировали на события в Венгрии, 8 % допустили "антисоветские высказывания на религиозной почве”, 9,3 % были замечены в "буржуазно-националистических контрреволюционных высказываниях”1.

Устная крамола (по сравнению с письменной) отличалась значительно большей резкостью тона и выражений ("высказывания, содержащие клевету и нецензурную брань в адрес КПСС, Советского правительства и их руководителей” составили 28,8 %, "террористические угрозы” в адрес коммунистов — 12,3 %), более острой спонтанной реакцией на события в Венгрии (28,4 %). Остальные устные высказывания в массе своей были обычным ворчанием по поводу внутренней и внешней политики1.

Распространением антисоветских листовок, требовавшим целеустремленности и усилий, занимались главным образ молодые образованные мужчины. Больше половины "листовочников” (58,1 %) составляли люди в возрасте до 24 лет. Доля этой же возрастной группы среди всех осужденных за антисоветскую агитацию и пропаганду была в два с лишним раза меньше (24,4 %). Еще более яркую картину дает сравнение образовательного уровня: среди "листовочников” 44,8 % составляли учащиеся, среди всех осужденных — только 4,6 %. В 19561957 гг. листовки в основном писали от руки (в 64 случаях из 71, включенного в анализ Верховного суда СССР). В двух случаях использовалась пишущая машинка, трижды в дело были пущены изготовленные в Западном Берлине листовки так называемого "центрального объединения послевоенных эмигрантов из СССР" — "Национально-трудового союза". Обычно листовки расклеивали в общественных местах или разбрасывали на территории предприятий. Разбрасыванием листовок на улице, делом абсолютно бесперспективным, молодые люди старались не заниматься[403].

Чиновники Верховного суда СССР специально изучили 108 дел 1956–1957 гг. о распространении антисоветских анонимных писем. Всего по этим делам проходило 112 человек, из них 32 человека имели в прошлом судимость (среди “листовочников” таких было гораздо меньше)[404]. Наиболее популярными среди анонимщиков были следующие темы (см. таблицу 3).

1957 гг.

Таблица 3. Наиболее популярные темы анонимных антисоветских листовок в 1956- Темы анонимных антисоветских писем (формулировки из справки Верховного суда СССР) В% кобщемучислуизученныхписем с нападками на внутреннюю и внешнюю политику партии и правительства, в частности, по вопросу о венгерских событиях, о взаимоотношениях с другими странами социалистического лагеря, о налоговой политике, заработной плате, пенсиях, состоянии сельского хозяйства, национальной политике 27,2 с клеветой на материальные условия жизни в СССР и с восхвалением жизни в капиталистических странах 16,6 содержащие призыв к свержению советского правительства, невыполнению его решений, расправе с коммунистами, выступление против руководящей роли КПСС 14,6 с оскорблениями и угрозами по адресу руководителей партии и правительства, ответственных государственных и общественных деятелей 14,6 со “злобными выпадами” против советской демократии 14,6 с иными антисоветскими высказываниями и измышлениями 8,6 с призывами добиваться выхода Украины, Белоруссии из СССР, передачи Закарпатской Украины Венгрии 3,3

Составлена по: ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 5080. Л.3 °C конца 1950-х годов наметилось смягчение карательной политики хрущевского руководства, начался поиск новых более эффективных и менее жестоких форм борьбы с крамолой. Распространяется практика профилактирования. Значительная часть выявленных "антисоветчиков” в начале 1960-х годов уже не привлекалась к суду. Например, из 385 политических преступников, выявленных в мае-январе 1964 г., 225 человек (58,4 %) было профилактировано[405]. Эти цифры еще далеки от "брежневских” пропорций, но тенденция, тем не менее, достаточно очевидна.