Ричард Длинные Руки — император - Гай Орловский

Простучал стук копыт, на сухое место выметнулся со стороны леса разведчик, пустил коня в мою сторону.

Я вскинул ладонь, запрещая соскакивать и кланяться, некоторые еще не могут удержаться от этой дурной привычки.

Он натянул повод.

— Ваше величество!.. Маркус…

— Что? — крикнул я. — Поднимается?

— Нет, ваше величество, пока на месте!

Я выдохнул:

— Слава тебе, Господи. Ты всегда даешь людям шанс, как давал и соотечественникам Ноя. Но мы уже умнее, ты был прав, Господи, с Ноем… Хорошо, скачи обратно, пусть Норберт продолжает бдить и наблюдать.

Он лихо развернул коня, пришпорил и унесся. Альбрехт, наблюдавший со стороны, подошел, сказал дружески:

— Значит, вы одобряете действия Господа?

— Да, — ответил я твердо. — По-моему, он действует правильно, хотя и не всегда понятно.

— Понятно становится потом?

— Да, — согласился я. — Дети понимают своих родителей тогда, уже когда сами… Граф, нам нужно менять тактику.

Он спросил в упор:

— Что, опять видение?

— Хуже, — ответил я. — Новые вопросы.

Дыхание наконец-то выровнялось, а сердце перестало колотиться, как пойманная птица.

— Это не новость, — буркнул он.

— У нас есть шанс, — сказал я. — Теперь мы знаем их слабое место. Это не пятнышко, скажу вам!.. Мы в состоянии нанести им поражение в чистом поле или в лесу, это неважно, но, к сожалению, любая победа обернется поражением и уничтожением как нас, так и всего на свете…

Альбрехт сказал почтительно:

— Ваше величество, вы успели остановить наших героев вовремя. А у них хватило благоразумия послушать вас. Насколько я понимаю, перед нами стоит задача теперь посложнее.

— В самое яблочко, граф. В сердцевину.

— Суметь ворваться в Маркус? И не дать взлететь?

— Именно, — отрубил я. — Ворваться и все там уничтожить. Взорвать, сломать, разрушить… вывести из строя! Пусть сам Маркус превратится в груду металла. Но как это сделать?

Он задумался, все-таки при отступлении своих войск любая крепость успевает захлопнуть ворота перед наступающими. Но там это не так критично, а здесь это конец.

— И все-таки вариант есть, — сказал я с тяжелым сердцем.

Он посмотрел на меня очень внимательно.

— Ох, ваше величество…

— Что?

— Почему мне кажется, — проговорил он медленно и с расстановкой, — что вы не придумываете хитрые воинские приемы, а… вспоминаете?

— Я старые книги читал, — напомнил я. — Только и всего. И ничуть не стыжусь, что грамотный. Меньше баб — больше книг!.. Это только в детстве кажется ужасным, что книги, а не бабы. Потом, как видите, обнаруживаются преимущества… Граф, как только появится сэр Нортон, пригласите его для серьезного разговора.

Он спросил тихо:

— Что-то придумали?

— Очень рискованное, — признался я.

— Нужно хвататься, — посоветовал он серьезно. — Времени нет. Ваше величество…

— Граф, — ответил я.

Он вышел, я быстро прикидывал, кого можно привлечь для рискованного и очень не рыцарственного подвига, и с горечью видел, что опираться придется в основном на людей неблагородного происхождения, у которых спесь и память о длинной родословной не заслонит суровую реальность.

Нортон прибыл нескоро, он из тех, кто предпочитает быть со своими людьми, а не в королевской свите, слегка запыхался, явно гнал коня во весь опор, лицо слегка покраснело, что для всего невозмутимого начальника внешней разведки просто редкость.

— Ваше величество?

— Сэр Норберт, — ответил я. — Присядьте, сэр Норберт. Задержу вас ненадолго, но хочу, чтобы разговор был не короля с вассалом, а соратника с соратником.

Он сел, взглянул настороженно.

— Я весь внимание, ваше величество.

Я опустился за стол напротив, создал две чаши с легким вином, одну пустил по столешнице в его сторону. Он медленно и степенно взял, не сводя с меня взгляда.

Я сказал с натугой:

— Сэр Нортон… Помните, я предостерегал вас, чтобы не высовывались из леса? Дескать, сами можем стать добычей.

Он кивнул.

— Да. Я лично проследил, часовые больше никого не выпускают.

— Хорошо, — сказал я, — но на этот раз… мне кажется, у нас ничего другого не остается, как… сдаться.

Он охнул, отшатнулся.

— Ваше величество?

Я сказал невесело:

— Вы не ослышались, доблестный и благороднейший сэр Норберт. Мы сдадимся. Раздавленные, испуганные и смиренные, выйдем безоружными и без-доспешными… Пусть нас схватят и уведут в корабль…

Он переспросил быстро:

— Безоружными? И даже без доспехов?

— А что от них толку? — спросил я.

Он смотрел на меня холодными глазами.

— Ваше величество… мне ваш план не совсем ясен…

— Ага, — сказал я, — все-таки догадываетесь? Если все наши попытки дать им отпор проваливаются, а они уже набрали народу немало, могут вот-вот взлететь… значит, нужно поставить на кон все. Только одна попытка! Последняя. Все или ничего.

Он пробормотал в озадаченности:

— Но… как? Если мы будем без оружия?

— Я бы сам хотел пронести оружие, — признался я, — но вы же видели, сразу убивают тех, у кого хот* бы нож в руке!

— Значит, — сказал он, — уязвимы.

— Уязвимы, — согласился я. — Если пленных увозят, это шанс.

— Какой? — спросил он. — Что уцелеем?

Я покачал головой.

— Уцелеть хочу вместе с человечеством. Думаю, берут на борт не для того, чтобы там убить… хотя кто знает, ритуалы могут быть всякие. У нас будет время, хоть и немного, чтобы осмотреться, выработать план. У меня к вам особая просьба.

Он пробормотал:

— Догадываюсь…

— Барон?

— Нужны те, — ответил он, — кто сумеет притвориться. Рыцаря трудно заставить согнуться, даже поклониться против его воли, а мои люди из простонародья, им проще… Верно?

— Верно, — признался я. — Начинайте отбирать людей, я просмотрю их на предмет профпригодности попозже. А я пока подготовлю наших алхимиков.

Он нахмурился.

— Они пойдут тоже?

— Барон, — ответил я с укором, — им придется сыграть важную роль. Их я давно обучил, как составлять греческий огонь, а для обучения ваших людей просто нет времени.

Он коротко поклонился.

— С вашего позволения приступлю немедленно?

— Действуйте, барон, — ответил я. — И да поможет нам всем Господь.

Глава 7

За шатром раздались тяжелые шаги, полог отлетел в сторону, вошел огромный и грозный Тамплиер, брови нахмурены, лицо злое.

Остановился, вспомнив, что без приглашения к самому королю, я спросил с холодной вежливостью: