И на щите Давидовом начертано «Моссад» - Юрий Певзнер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вариантов ответа просматривается два. К тому моменту, когда Эйтан «слил» в военную разведку и аналитический центр «Моссада» информацию, ее было уже так много, что факт разведработы против США уже состоялся, и очень обоснованно можно было полагать, что ФБР или другая подобная структура уже разыскивает источник утечки, В этой ситуации вмешиваться, оказывать профессиональную помощь было опасно — фактически подставлялась собственная служба под неизбежный удар. Можно было какое-то время просто пользоваться представившейся возможностью и даже подсказывать (через «Лакам») наиболее интересующие направления — не случайно, наверное, Поллард говорил на суде об «исключительной координации армии, ВВС и ВМФ Израиля», и не предпринимать никаких действий к снижению тяжести скандала после провала. Но изнанка этой истории может быть еще непригляднее. «Лакам» вскарабкался на слишком большую высоту и приобрел чрезмерную независимость. Он не просто стоял в стороне от разведсообщества и в большинстве случаев сохранял «непрозрачность» даже на уровне комитета «Вараш» — он де-факто стал одной из самых независимых структур. И складывается впечатление, что тайной парадигмой других разведслужб стало его «укрощение». Аналитики и стратеги не могли не высчитать, что операция окончится провалом; и здесь Эйтану не надо было ни мешать, ни помогать — сам разобьется. И разведчики пошли на международный скандал, на трагедию Полларда и его жены, на временное охлаждение отношений с США на государственном и тайном уровне, — но дождались своего.
…Рафи Эйтан заявил комиссии кнессета, что его совесть была абсолютно чиста: «Все, что я предпринимал, в том числе и по делу Полларда, совершалось с ведения моих руководителей. Я не позволю использовать себя в качестве козла отпущения и не намерен покрывать осведомленность и ответственность других лиц». Видимо, это были не пустые слова — не случайно Эйтан ушел в спокойную отставку на пост президента «Исроель кемикал», самой крупной государственной компании Израиля. Разведсообщество перераспределило обязанности и продолжало работать без «Лакама» как самостоятельной структуры, абсорбировав, естественно, и людей (в большинстве) из «Лакама», и его связи, и его техническую базу. И в дальнейшем произошел только «последний отголосок», который как бы подводит итог и рассказам о ядерной программе Израиля, и раздумьям о проявлении разногласий в израильском обществе и его разведывательном сообществе. В прессе эта история получила название «Дело Вануну».
Глава 20
«ДЕЛО ВАНУНУ»
Персональное досье.
Мордехай (Мотти) Вануну родился в Марокко в 1954 году в еврейской семье, где было семеро детей. В начале 1960-х годов семья выехала из Марракеша в Израиль с алией, тайным потоком эмигрантов, организованным «Моссадом» и поселилась в трущобном районе города Беершеба, пыльного городка с населением, состоящим из евреев и арабов-бедуинов. По израильским понятиям — в глуши посреди пустыни.
Отец Вануну Салумон старался заработать на жизнь, изготавливая и продавая на местном рынке ремесленные поделки. Затем Вануну служил в армии, в обычных инженерных частях; со службы возвратился в звании капрала. Какое-то время обучался на физическом факультете университета Тель-Авива, но был отчислен за неуспеваемость. В 1975 году он прочел в газете объявление о наборе «учеников техника» в «Камаг», как на иврите сокращенно назывался Центр ядерных исследований в Димоне. В ноябре 1976 года он был принят туда на работу и направлен на ускоренные курсы физики, химии, математики и английского языка. Через два месяца он вместе с 39 слушателями из 45 успешно сдал экзамены, прошел медицинский осмотр, получил пропуск в режимную зону и 10-дневный срок для ознакомления с объектом и существующими там порядками. Затем последовало еще одно собеседование (его проводила комиссия из'трех человек), и наконец 7 августа 1977 г. молодой «менахель мишмерет» впервые официально заступил на смену. Мордехай Вануну почти 10 лет проработал в качестве технического специалиста на совершенно секретном ядерном объекте Димона в пустыне Негев. Работа проходила достаточно успешно, давала пристойное материальное обеспечение и даже определенное уважение в обществе; в ней только не было — и слава Богу, что не было, на таком-то объекте! — серьезных перемен.
Зато перемены произошли в самом Мотти. Прежде всего он оторвался от своих религиозных корней. Воспитанный в ортодоксальной еврейской семье, Вануну стал вполне светским человеком, поступил на философский факультет университета и, как считают аналитики, из-за нежелания принимать ритуальную сторону обветшалой религии, порвал все отношения с семьей. Его «светскость» распространялась и на бытовое поведение — он мог подурачиться, устроить «стриптиз» в кругу приятелей, мог то ли подрабатывать, то ли развлекаться занятием натурщика, мог и участвовать в студенческих демонстрациях, хотя активистом какого-нибудь движения не стал.
Вторая серьезная перемена в нем произошла после кровавого вторжения Израиля в Ливан в 1982 году. Когда-то он, как и большинство марокканских иммигрантов, был ярым сионистом, поддерживал правый партийный блок «Ликуд» и жесткость политики в отношении арабов, но после агрессии стал активистом левацкой группы, существовавшей вокруг университета Беер-шебы, и приобрел друзей из числа арабов. «Но даже среди нас, университетских леваков, он был исключением, — вспоминает доктор Зеев Тзахор, политический активист и преподаватель истории университета. — Он производил впечатление человека, перенесшего большую утрату». Университетская газета как-то процитировала призыв Вануну: «Прекратить угнетение арабов!»
«Шин Бет», впрочем, не сочла поведение Вануну несовместимом с работой на секретном объекте. Его рутинная производственная деятельность шла обычным ходом и только в конце 1985 года служба безопасности Димоны предупредила Вануну. Предупреждению Мотти не внял; по мнению ряда журналистов, разрабатывавших «золотую жилу» скандала, выходит, что он после этого едва ли не активизировал свои публичные высказывания. По некоторым версиям, его решили уволить, но чтобы не привлекать внимание к этому инциденту, Вануну не был квалифицирован как «опасный сотрудник» и в ноябре 1985 года его уволили по сокращению штатов вместе со 180 другими работниками. К этому
