Книга Чужаков (СИ) - Свят Заставный

— Что вы, что вы, дорогуша! — показал клыки Серро. — Я более чем уверен, что мы поладим! Не так ли, голодр… господин Владморн?!

Старый и мудрый мастер Дома Мечей разбил сияющий образ на тысячи мелких осколков. Или наоборот, — собрал необходимый по собственному усмотрению. Тут уж с какой стороны, как говорится.

— Пойдем, — вздохнул я, повторив жест с циферблатом. — Время тикает.

Команда, несмотря, на ожидаемые затруднения, воспринялась живо.

Мы прошли в глубину зала, к пустующей галерее стеллажей, подпирающих стены. Остановились у одного из них.

Критически осматривая заголовки, наставник в задумчивости коснулся мягкой подушечкой пальца кончика языка, а после, поочередно, — букв на корешках хаотически разбросанных книг.

Со спецэффектами оказалось скверно, потому без всяких вспышек и взрывов, избранные рукописи покинули насиженные места, раскрывая страницы. Затем из раскрытых книг образовалась арка прохода. Преимущественно желтые, богато и тщательно иллюстрированные, украшенные виньетками, страницы потемнели. Образовав своего рода портал из трепещущих чернил и астарии.

Поспешно преступив порог, мы перенеслись в мансардное помещение скудного метража, но довольно приятной атмосферы. Комната показалась мне огромным диваном. Не войлочного сумасшествия, а уединенного кабинета из подушек и пуфиков. Темные, орехово-миндальные тона обоев контрастировали с жаккардовой обшивкой диванной мебели и сиятельным богатством пейзажа Джукатты, что, с высоты птичьего полета, виднелся за тяжелыми, подвязанными веревкой, портьерами.

Десять человек, не считая нас, замерли в отточенном военной выправкой изяществе, выжидающе провожая внутрь своей зоны комфорта.

Беглый осмотр личностей, согласившихся принять участия в туристической экспедиции по дебрям местной мафии, вызвал неохотное удовлетворение. Что-то негласно подсказало, как это обычно бывает даже без третьеглазного зрения сквозь астрал, о мастерстве присутствующих. В делах, что так или иначе касаются боевых действий.

Все, как на подбор, подтянутые, мускулистые, грациозные, в скрытых или наоборот выставленных напоказ татуировках, опасные. Последнее было заметно вовсе не по визуальной части атлетических тел, а по холодным, уверенным, тяжелым взглядам. Взглядам воинов, Рыцарей Дома Мечей.

Некоторые смотрели на нас со скепсисом, кто-то с интересом. Присутствовали и те в чьем безразличии можно было утопиться. Но все же, они пришли. Никто никого не тянул силком, не заставлял, не подкупал деньгами, славой, честью, долгом или прочими наркотиками современного эго. Добровольцы, — все до единого. Возможно, именно поэтому так мало. С другой стороны, вчера нас вообще было только двое. А сейчас вполне себе боевой отряд сформирован.

— Рыцари, познакомьтесь, — сухо бросил Серро.

— Это господа Озморн Солль и его… кхм… названный брат — Владморн Солль. Озморн, Влад, — это гордость Дома Мечей альтуимской школы: Тиссандор, Грайматур, Болг, Гийом, Хорхе, Амалида, Сертания, Нуллия, Арно и Энепай. Тиссандор, будь любезен, — подойди поближе.

Поочередно поднимавшие руку, в знак приветствия, Рыцари, вновь удобно раскинулись на своих места. Я лишь кисло кивнул, в отличии от низко поклонившегося Оза, чем наверняка вызвал еще больше негатива, — теперь уже от учеников Серро.

Когда воин вышел вперед, все в комнате с удовольствием отметили выгоду его внешности для сформированного плана. Конечно, в большинстве это было для нас с блондином, но и на этом, как говорится, спасибо.

При других обстоятельствах… Да кого я обманываю? При любых обстоятельствах мне было решительно плевать. В конечном итоге их будет благодарить Оз, но никак не я. Свою благодарность я выразил на бумаге записной книжки, когда составлял сценарий этого вечера.

Да и кто я, в конце концов, такой, чтобы обижаться на отношение людей, которые позволяют себе делать выводы с первого взгляда? Психосимметрия коллектива Серро, как и его личное мнение, имели ровно такой же вес для меня, как насморк какого-нибудь антропоморфного гриба на другом конце вселенной. Вроде бы, — да, есть. А толку?!

После вялого знакомства, рассусоливать которое решительно не было времени, блондин принялся за план. Или, как он сам обозначил, — поверхностную концепцию. Снова и вновь. Все уже и так знали его от А до Я, по-крайней мере я искренне на это уповал.

Информацию до лохматой башки Серро донесли последствием астарофонной связи сразу же после оформления каркаса действий. И все правки в сиюминутном режиме поставлялись тем же способом. Так что, покидая купе рейса Астропорт-Центр, механизм уже пришел в движение, крутя свои ржавые шестеренки.

В поезде я получил доступ к чертежам и виртуальному макету бандитского клуба, который исследовал вдоль и в поперек. До каждой каморки и уборной. Именно тогда я начал плотную работу с нейриумом, вытягивая из АНВИ необходимые данные, анализируя их, маркируя. Что породило совершенно дичайшие мигрени, усталость и чувство полнейшего отупения, но принесло необходимые знания для дальнейших изысков.

Я лишь внимательно прислушивался, время от времени исправляя, либо дополняя. Ничего гениального не прозвучало, напротив, — все было просто как божий день. Прямолинейно, безапелляционно, нагло. Это и вызывало нужду в комментариях, поскольку Оз всячески пытался проигнорировать основную идею всего, — его же безопасность.

Возобновившиеся героические замашки приободренного блондина при должной аудитории вновь рисковали вырваться на свободу. Но он все-таки себя сдерживал. Видимо, помнил второй по счету скандал за одну и ту же ночь, когда мы поменялись местами и на крик едва не срывался я. Возможно, именно то что не сорвался, сейчас сдерживало его от повторения ошибок, поскольку понимание всей серьезности ситуации, надеюсь, смогло донести, что это не шутки.

Совесть, пробужденная глупой исповедью, потихоньку успокаивалась, притормаживая разошедшуюся бравость блондина в вопросах преодоления собственных страхов.

Плюшевая крутость хороша в героическом эпосе и приключенческих байках, а не в дуле заряженного пистолета. Полгода в бегах наконец донесли простую мысль. Переступить через свою трусость это одно, а рваться с голой задницей в полыхающий сарай, имея при себе лишь скудный запас собственной органики, — совсем другое.

Изложение «концепции» заняло около получаса, породив у всех присутствующих одно и то же выражение скуки на лицах. Пусть так. Повторение, — мать учения. На самом деле — нет, но кого это волнует?

Первым на последнее слово Оза, перед тем как выжидающе умолкнуть, среагировал Серро. Поняв, что тупиковая методика десятого разжевывания возымела прямо соответствующий эффект, он произнес: