Другие правила - Валерий Большаков

В Соацере сделали еще проще — поставили один общий дом-город, автономный жилищно-промышленный комплекс типа «Пуэбло» на 20 тысяч модулей-квартир. Дом-город по высоте делился на тринадцать ярусов и почти упирался в прозрачный колпак Соацеры. Издали он и впрямь напоминал индейское пуэбло — селение из множества глинобитных и каменных домов, слипшихся, как пельмени, в пирамидальный ком. А еще «АЖПК-П-20» представлялся перевернутой гроздью винограда…

…Йенсен уже миновал границу парковой зоны, окружающей дом-город. Подсаженная личность вела себя смирно — спецуполномоченный двигался по указанному Локи пути. Крутые купола и цилиндрические башни с полукруглым навершием, сферы и круглые галереи наплывали на Йенсена инопланетным замком, цитаделью негуманоидов. Впрочем, Ларса Юльевича в этот момент волновало совсем другое — выдюжит ли его сердечно-сосудистая? Машинально поглаживая грудь, спецуполномоченный прошел шлюзы сектора «Север», пересек площадь вестибюля нулевого яруса— круглую, обставленную буфетами-автоматами, кабинками видеофонов, диванчиками, и ступил на ленту эскалатора.

На движущихся ступенях он немного отдохнул — тьма поднималась к глазам, и приближалась, разгораясь, боль в грудине. Успеть бы!

По коридору «3» Йенсен брел, шаря рукой по стене. Еще немного… Движущийся пол понес еле стоявшего спецуполномоченного в шаровой вестибюль номер 55. У модуля «5» Ларс Юльевич сошел и постучался. Ему открыли Рита Ивернева и Марина Корелли, о чем-то весело спорящие. Увидев бледного Йенсена с потным, искаженным болью лицом, девушки охнули и подхватили под руки сухонького академика.

— Сделайте мне ментоскопирование! — прохрипел Йенсен, еле справляясь с языком и губами. — Срочно! Самое глубокое!

Марина не спорила, только сначала выудила из шкафчика коробочку с кардиоводителем, а потом уже включила интрапсихическую аппаратуру. Замерцали дублирующие экраны, звонко защелкал ментоскоп. Рита вызвала из соседнего модуля заморенного Руслана, и тот помог ей довести Йенсена до стендового кресла.

— А зачем это? — удивился Алишеров.

— Потом, потом…

Марина наскоро опустила на голову спецуполномоченному здоровую полусферу телетактора, похожую на парикмахерский автомат, и бережно, аккуратно нацепила своему пациенту на грудь черную шайбу кардиоводителя. Лицо Йенсена стало розоветь.

— Ментоскопирование! — напомнил он, осторожно вздыхая. Но нигде не кольнуло.

— А, да, да… — Марина настроила правый экран. Не понимая или не веря, склонилась к визору. — Тут двойная ментограмма, — растерянно сказала она. Ментоскоп был новый совсем, «Цереброматик-контакт», с очень приличной разрешающей способностью. Неужто испортился? — Я сейчас позову Лаврикова, — решила Марина, — он ментоскопист, пусть посмотрит, что тут сломалось, а то я еще больше испорчу!

— Не надо ни за кем ходить, — сказал спецуполномоченный окрепшим голосом, — техника исправна. Это я неисправен. Локи подсадил в меня копию личности… Да не смотрите вы так на меня, Мариночка! Я совершенно нормален! Обернитесь к экранам и убедитесь! Вон моя ментосхема, видите? Заметим, никакой дисторсии! Локи захватил Сырт!

Развить тему ему помешал шум в холле. Упала вешалка, загремел стул, и в модуль ввалился Гоша Черняк. Был он бледен, выпачкан в саже, а левое плечо у него стягивалось стерильным эластиком — прямо поверх комбеза. Белое сочилось красным.

— Локи захватил Сырт! — крикнул он. — Все руководство в исполнителей превратил, и они теперь всех сгоняют в заложники! Репликатор я успел сжечь… — Голос его сорвался, и Гоша мучительно заперхал.

— Я тоже исполнитель, — мрачно молвил Йенсен. — Наполовину…

Тихий ангел пролетел с номером в восьмом разряде.

— Но вы же с нами вроде… — просипел Гоша сквозь перханье.

— Знали бы вы, до чего же это трудно — быть с вами! — признался Йенсен. — Кстати, Мариночка, Глеба Петровича я уже предупредил, он все уже знает…

— Ой, как хорошо! — захлопала в ладоши Марина. — Какой же вы молодец, Ларс Юльевич!

— Да ладно… — заскромничал Йенсен и посерьезнел. — Техкупол захвачен Тхакуром Сингхом, там его Боевая Группа. Фелиппе Гереро — тоже человек Локи, он командует Производственной Группой. Эти двое вместе со своим шефом — весь штаб пурпурных…

— Надо уходить, — сделал вывод Руслан.

— И куда? — хмыкнула Рита.

— К Жилину! Мастер знает, что делать! Сейчас, я ребятам звякну… — Руслан пододвинул к себе видеофон и нажал клавишу вызова. На экране высветилась надпись: «Видеосвязь не работает по техническим причинам». — Отключили!

Гоше что-то послышалось, он подскочил к окну и выглянул.

— Эти уже здесь!

Все подбежали к круглому выпуклому блистеру. От кольцевого парка медленно брела колонна — мужчины, женщины, старые, молодые и совсем еще дети, — весь персонал порта. Исполнители в боекостюмах гнали персонал, как скот, как проданных в рабство, направляя голову колонны, поторапливая отстающих прикладами и пинками.

— Надо было мне вас сразу отсюда вытаскивать, — слабо сказал Йенсен, — а не ментограммы снимать. Да вот… побоялся, что не поверите…

— Мы вами гордимся, — сказала Рита серьезно.

— Уходим! — крикнул Гоша, подхватывая целую связку кислородных баллонов.

— Я вас выведу, — прокряхтел спецуполномоченный и упер руки в подлокотники стендового кресла, собираясь встать.

— Куда, куда? — всполошилась Марина. — Не вставайте! Вы что? Сейчас я…

Врачиня активировала парочку роботов медслужбы. Шесть пар гемомеханических рук сцепились наподобие садового кресла, и Руслан с Гошей перенесли спецуполномоченного «на ручки».

— А теперь быстро к лифту! — шевельнул пальцами Ларс Юльевич, указуя верный путь. — Не в вестибюль! К грузовому!

Две девушки, два парня и два кибера побежали коридором в Северную башню. С нижних ярусов уже докатывался гул, рождаемый от скученной, гонимой страхом толпы. Тысяченогий топот и торопливое шарканье, выкрики, приглушенные рыдания, хныканье и причитания. Человеческая каша. И вдруг — девичий взвизг, не издали, не снизу, а в каких-то метрах.

Роботы медслужбы по инерции вынесли Йенсена за угол, затормозили всеми лапами и отпрянули назад. Но спецуполномоченный на один миг окунулся в плотную, ядовитую атмосферу ненависти, ярости, бешенства, отчаяния и страха. За углом, неизвестно как пронумерованный, сопел исполнитель и все пытался овладеть полураздетой девушкой. Рукой в бронированной перчатке он удерживал ревущий и ойкающий «трофей», а другой снимал бронированный гульфик. Картинка на военную тему была настолько дика и безобразна, что усваивалась отдельностями, не вмещаясь в сознание целокупно. Огромная черная перчатка, сжавшая тонкую ручку. Золотистые шары грудей, прыгающие в распахе комбинезона. Отложенный в сторону лучемет. Розовые соски на фоне темных ареол. Заплаканное лицо, сморщенное от боли. Только теперь Йенсен узнал Машу Лисицыну.