Другие правила - Валерий Большаков

— Ребята, — тихо сказал он, — бейте по шлему!

Три парализующих луча ударили по головному сегменту бронескафандра, сливаясь в синем блике. Исполнитель качнулся, с грохотом упал на колени и привалился к стене.

— Ай! — вскрикнула Маша, изгибаясь, чтобы не вывихнуть руку — пурпур зажал ее, как в тиски.

— Сейчас, Маша!

Гоша попробовал разжать пальцы перчатки, но те не поддавались.

— Никак не ухватиться… — пропыхтел он.

— Держи! — Руслан протянул Гоше отвертку.

Кое-как Черняк отковырнул кольчатые напалечники, и Маша освободила руку.

— Больно, — пожаловалась она.

— Потерпите, Машенька, — ласково сказал Йенсен. — Шлем при вас?

— Ага, вот он, я его уронила, когда этот… Это пурпуры напали, да?

— Да, Машенька. Быстрее, пойдемте!

Маша на ходу заправила левую грудь под жесткий силикет с подкладом, затянула комбинезон и побежала со всеми. Гоша отдал ей свой парализатор, а себе на шею повесил лучемет пурпура. Что с боем взято, то свято!

Забравшись в грузовой лифт, куда свободно можно было вкатить концертный рояль, добровольцы спустились на цокольный ярус, в «подпол» дома-города. Потолки тут были низкими, и с них капало. Влажный, теплый воздух отдавал прелью. Урчал в рабочем режиме утилизатор, шуршали отходы в мусоропроводах, токала капель.

Гоша шел впереди, с лучеметом в одной руке и с фонарем «турист» в другой — голубой луч прыгал по грубым, не заделанным пластмассой стенам, по давно не метенному полу, по трубам, кабелям, волноводам, гофрированным пневмошлангам.

— А теперь куда? — спросил он, поднимая фонарь. — Тут два хода!

— Влево, Гоша. Там должен быть блок Линии Доставки. Попробуем уйти через него…

Все еще наслаждаясь своей победой над исполнителем Один, Йенсен небрежно погасил вялое сопротивление подсаженной личности и подивился себе — убежденный пацифист и непротивленец, он сейчас желал смерти Локи, Тхакуру, Гереро, всей этой пурпурной накипи социума. Надо же…

Глава 23

Габа сидел за столиком и нервничал. Если он и сегодня ничего Гунилле не скажет, то… Господи, ну что они копаются?! Не наедятся никак…

Столовая быстро опустела. Ушел афанде. Убежал вечноопаздывающий Лева Соловейчик, на ходу запихивающий в рот пирожок. Укатил Макс — Йенсен назначил его комендантом станции «Соам». Макс сейчас все равно в отпуске — «Бора» на ремонте. Налетала сто астроединиц «коробка», пора отражатель менять. С ней Громыко. А Макс-то, а?! Взыграл и взорлил! Морда…

И тут Габа понял, что он просто трусит. Тогда он храбро прошел на камбуз и остановился. Тихо позвал:

— Гунилла…

— Что? — негромко ответила девушка. Чуют они, что ли, в чем им признаваться собираются?

— Я… — Габа мучительно одолевал страхи и несвойственное ему стеснение. — Я влюбился в тебя…

Да он ли это?! Что он бормочет, что выговаривает замертвелым языком?! Куда делся самоуверенный тип с самой широкой улыбкой во всем космофлоте? Господи, он даже не думал о восхитительной Гуниллиной фигурке и не помышлял о том, чтобы обжать мозолистой своей коричневой рукой белую грудь. Да ему достаточно было коснуться руки Гуниллы или волос — и блаженство переполняло его! С горкой! Габу распирало чувство, которое хотелось назвать любовью… но откуда ему знать, что это любовь? С чем это сравнить? Как люди вообще узнают, что они любят? Но подключи его к какому-нибудь «счастьемеру» — и прибор зашкалило бы…

Гунилла положила руки ему на плечи (Габа опочил, воскрес, не поверил, почил снова, ожил, поверил, вознесся в рай и дальше). Улыбнулась. В голубых глазах читался вопрос и ответ, они призывали и отвергали.

— Я тоже… — начала Гунилла, но не смогла договорить. Тонкий, как спичка, синий луч лазера пронзил ее хорошенькую головку. Мозг вскипел. Сознание распалось. Угасла душа.

Габа с первой секунды понял, что произошло, но бежал страшного знания. Это было невозможно! Весь его мир, взлелеянное в мечтаниях будущее рассыпались в прах. Ему уже никогда не увидеть Гуниллу в фате невесты, никогда не волноваться у порога родильного покоя. Никогда!

Габа обнял девушку за плечи. Подхватил падающее тело. Голова Гуниллы бессильно откинулась, сгоревшая прядка открыла маленькую черную дырочку у виска. Горе скрутило штурмана. Он бережно, встав на колени, уложил Гуниллу и только потом обернулся.

У двери тамбура стоял Тхакур Сингх в тускло-сером бое-скафандре. Он покачивал тяжелым длинноствольным лазерником и ухмылялся.

— Я же обещал, что отомщу, — промурлыкал он с чувством глубокого удовлетворения.

Габа сжал кулаки. Такое ощущение, что кишки смерзлись, а все мышцы скомкало от натуги. Мир для него почти пропал. Он видел только Тхакура и хотел только одного — убить этого… эту…

— С-сука!.. — сорвалось с серых губ. Габа прыгнул.

Глава БГ откинулся, выстрелил и палил до тех пор, пока не иссякла батарея. Штурман лежал на полу, скребя пальцами стереопластиковые плитки, и смотрел на пурпура. Если бы взгляд мог убивать…

— С-су… — выдохнул Габа. И умер.

Случай был интересный. Аварийный робот Фидо стал вдруг позволять себе не роботово. То уйдет со стройплощадки и выслеживает рыбозмею среди холмов. То копается на свалке кибертехники, выбирает для себя запчасти и прячет их в разных местах — на черный день.

— Типичная абберация, — заявил Гупта.

— Ерунду не говори! — сердито сказал Антон. — Где ты видишь абберацию?! Он ходит, как пишет! Речь нормальная… Просто он делает то, чего у него и в программе-то нет!

— Может, тогда мотиварный контур из строя вышел? — подал идею Шуйбэнь и помахал ладонью перед оптикой Фидо. Кибер внимательно посмотрел на Лю.

— Да нет, мы все главные рефлекторные цепи прозвонили…

— Это спонтанный рефлекс, — вынес вердикт Жилин. — Сам я с этим еще не встречался, знаю только по статьям в «Вестнике кибернетики». Очень похоже… — Он потер руки, шурша ладонями. — Неосознанное желание… даже, может, не желание, а «софт» хотения…

Зацвирикал радиофон. Жилин нетерпеливо ткнул по «пуску». Над плашкой коммуникатора зацвело прыгающее изображение — голова Йенсена. Моложавое, обычно малоподвижное лицо было покрыто потом и подергивалось, словно от могучего напряжения.

— Глеб… — еле выговорил спецуполномоченный.

— Слушаю! Что случилось, Ларс Юльевич?

— Локи захватил Сырт…

— Что?!

Но у Йенсена просто не было сил повторить.

— Дюжина ботов… — сипел он с надсадой. — Занял техкупол… Подмена личности… Всем верхам… Никому не верьте, только Клунину… Еще Ковальского не было… Да… И мне подсадили… Борюсь… Больно очень… Тхакур Сингх здесь… Габа… гляньте там… Больно…