Эволюция военного искусства. С древнейших времен до наших дней. Том первый - Александр Свечин

Первоначально Петр Великий стремился устроить комплектование русской армии по западноевропейскому образцу — вербовкой преимущественно безработного, экономически бесполезного элемента, слонявшегося «симо и офамо».

Взбунтовавшаяся во время Нарвского сражения против своих иноземных офицеров и наголову разбитая Карлом XII русская армия и представляла преимущественно переодетый в солдатское платье люмпен-пролетариат. После этого неудачного опыта Петр Великий отказался от пути подражания и, вместо вербовки, обратился к воинской повинности, установление которой было подготовлено предшествовавшим ходом русской истории. Эта воинская повинность распространялась почти исключительно на крестьянство; до Петра Великого в армию входили даточные люди, крестьяне, поставляемые поместьем за малолетством или болезнью помещика и с монастырских имений. Теперь этот сомнительный элемент стал основным. Вплоть до французской революции русская армия владела монополией на прекрасный элемент комплектования — крестьянство[195].

Заимствования с Запада. Большинство военных законов, изданных Петром Великим, почти с фотографической точностью отражают современное ему законодательство Запада. Мы иллюстрировали быт наемных армий на Западе выдержками из нашего переводного устава о хитростях ратного строения пеших людей и мы могли бы точно также иллюстрировать творчество Лувуа регламентами Петра Великого. Всеми ясно понимается, что в уставе эпохи Алексея Михайловича отражается не русская, а иностранная действительность. Такой же характер имеет законодательство Петра Великого. Мы знаем, например, что развитие торгового капитализма на Западе позволило Лувуа ввести в феодальную армию буржуазный контроль в лице интендантов. В «регуламентах Кригс-Комиссариату», данных Петром (1711 г.), мы читаем:

Ст. 1. «Над определенными полками, которые будут у обер-кригс-комиссара, надлежит иметь осмотрение такое, чтоб командиры подавали ведомости к даче жалованья истинный и умерших, беглых и отлучных в наличное число не писали. И по тем ведомостям полки должно осмотреть в парате, и по осмотру дать указ комиссару, присланному из губернии, дабы на положенные ему полки давали заплаты».

Ст. 3. «Господин обер-кригс-комиссар должен прежде заплаты» поверить снаряжение, и если окажется, что одна из частей против других «во всех тех вещах худое состояние имеет, а в услугах и в фатигах были в равенстве, и о том должно разыскать и жалованье у несохраняющих офицеров удержать по валеру учиненного убытка».

Ст. 24. «Обер-кригс-комиссары и протчие им подчиненные ни у кого должны быть под командою, ктоб какой высокой шаржи не был, кроме Его Сиятельства Генерала Пленипотенциара — Кригс-Комиссара князя Долгорукого и генерал-майора и Обер-Штер-Кригс-Комиссара Чирикова, и имеют такой авторитет, что всех генералов, штаб и обер, и ундер-офицеров, и рядовых могут в казне Царского Величества или на квартирах в порционах и рационах, кто за кого зайдет, считать и начтенныя в жалованье зачитать»…

В «Уставе прежних лет» (1702–1711 гг.) в воинских статьях мы находим:

Глава 87. «Никоторый полковник от полку, такоже и иные начальные люди от батальонов и рот да не дерзают противитись себе и людям своим смотр учинить и оные досмотрети позволят в кое время и час с ведома вышшага командора в поле, в становищах и осадах, как то от воинского комиссара нас ради прошено и желанно будет, под извержением чина их».

Глава 89. «Никто на смотре ложным именем записыватись да не дерзает или с нанятой лошадью и оружием на том явитися, или оное иным в заем на смотр давать, под отнятием в заем данной сбруи и под телесным и чести наказанием по судному приговору»[196].

Такими цитатами можно было бы заполнить целую книгу. Из них можно заключить лишь о приемах, которыми насаждал Лувуа во Франции комиссаров. Петр Великий принадлежал к следующему за Лувуа поколению, списывал его инструкции, но, конечно, Долгорукий не был Лувуа, русское купечество не было французской буржуазией; если Преображенские унтер-офицеры имели право заковывать губернаторов в цепи, если Меншиков отказывался даже сенату представить какой-либо отчет в произведенных по военному ведомству расходах, то занятен был бы комиссар, устроивший действительно петровским полкам придирчивый смотр и обложивший начальство начетами. Дьяки московских приказов, вероятно, были много авторитетнее петровских комиссаров и лучше защищали интересы государственного фиска…

Доверчивое отношение к оставленным Петром Великим законодательным памятникам приводит иногда русских историков к оценке его царствования, как эпохи господства на Руси торгового капитализма, которое рождается и умирает вместе с Петром Великим. Эти заключения отчасти справедливы лишь по отношению к оригиналу нашего законодательства — Западу во второй половине XVII века.

Гораздо важнее петровских законов мы считаем петровскую реформу быта; если до Петра немецкая слобода тонула в русской жизни, если в XVII веке инерция нашего быта переделывала на свой лад все навыки и обычаи, приносимые с Запада, то, начиная с Петра, мы становимся гораздо восприимчивее к урокам, получаемым с Запада, так как противодействующие силы были разгромлены.

Стратегическая конница. Начало Северной войны (Нарва) ясно подчеркнуло тактическое превосходство шведов Но уже на следующий год Шереметев с нашей поместной конницей одержал целый ряд успехов в небольших операциях, разоряя занятые шведами области и уничтожая небольшие их отряды. Обширность наших пространств открывала широкий простор для действий подвижных отрядов на неприятельских сообщениях, а также на его границах. От монголов мы заимствовали стратегическую конницу, способную сражаться в конном и спешенном строю. Такие конные отряды, в ту эпоху, когда еще не было железных дорог, могли легче перебрасываться с одной окраины русской империи на другую, угрожаемую. Петр Великий постарался распространить начало регулярной армии на нашу стратегическую конницу и создал драгун. Он придавал огромное значение действиям на сообщениях неприятеля, для чего формировал «корволант», т. е. летучий отряд, в состав которого вводил, кроме конницы, несколько отборных пехотных полков.

Полтавская кампания. Еще до Нарвы, Карл XII успел в течение нескольких месяцев покончить с Данией. После поражения русских при Нарве в 1700 г, Карл XII обратился против союзной России Польши, а русские получили возможность завоевать Ингерманландию и утвердиться на Неве. В 1705 г., чтобы подать помощь Польше, Петр выдвинул русскую армию к Гродне. В начале 1706 г. русская армия была обложена Карлом XII, который, однако, не решился штурмовать сильные укрепления города; отойдя к востоку, на сообщения русских, шведы наблюдали, чтобы броситься на русскую армию, когда, голод заставит ее выйти на Гродны. Однако, русская армия, воспользовавшись ледоходом на Немане, который снес временный мост Карла XII, форсированным маршем, в распутицу, на Брест-Литовск и далее на Ковель — Киев, ускользнула от шведов. В 1706 г. Карлу XII движением к Дрездену, в наследственные владения (курфюршество Саксонское) польского короля Августа, удалось принудить его отказаться от польской короны и заключить мир.

В 1708 году Карл XII изготовился к нанесению удара против единственного противника, оставшегося из образованной против Швеции коалиции — России. С тридцатитысячной армией двинулся Карл XII из Гродны на Сморгонь, Минск, Могилев. Действия русских руководились мыслью Петра: «искание генерального боя суть опасно, — в единый час все ниспровержено; того для лучше здоровое отступление, нежели безмерный газард». — Мы стремились уклоняться от боя и опустошать местность по пути движения шведов, задерживая их на крепких рубежах. А Карл XII, получив известие о бунте Булавина на Дону, волнениях среди башкир и договорившись с Мазепой об отложении Украины от России[197], считал возможным продолжить и против России применение той же стратегии сокрушения, которая удалась ему уже по отношению к Дании и Польше.

Июль 1708 года Карл XII простоял в Могилеве, ожидая подхода из Риги генерала Левенгаупта с 15 тыс. войск и транспортом снаряжения. Русская стратегическая конница нарушила всякую связь с Левенгауптом. Так как на помощь Польши в 1708 г. для похода на Москву еще нельзя было рассчитывать, то Карл XII, для действий против Петра, решил опереться на Мазепу и колеблющуюся Украину. После диверсии в направлении к Смоленску, в тщетной надежде дождаться Левенгаупта или принудить русскую армию к бою, Карл XII 14 сентября повернул на юг и двинулся на Украину. Еще две недели, и он дождался бы Левенгаупта…

В этот момент Левенгаупт двигался уже через Черею на Шклов, к Днепру. Петр Великий двинул главные силы русских — свыше 40 тыс. — параллельно шведам на юг, а с 12 тыс. лучших войск (7 тыс. конницы, 5 тыс. пехоты, в том числе Преображенский и Семеновский полки, посаженные на лошадей) решил броситься на Левенгаупта. «Корволант» Петра Великого вышел на дорогу Шклов — Пропойск уже после прохода Левенгаупта. Из авангарда главной армии 2 драгунских полка были брошены к Пропойску, чтобы занять переправы на пути следования шведов, а 8 драгунских полков Боура были двинуты на присоединение к корволанту.