Убийственный Париж - Михаил Трофименков

Они сразу делились на две группы. Первая контролировала зал, успокаивала заложников, кокетничала с барышнями, вежливо встречала новых клиентов. Вторая спускалась в хранилище и, как консервные банки, вспарывала ячейку за ячейкой. Репутацию «Фише-Бош» «Притворщики» похоронили за два-три налета: Париж узнал, что эта фирма выпускает ячейки из алюминия. Они первыми совместили амплуа налетчиков и взломщиков. Еще никто не вскрывал сейфы днем.

Они брали только деньги и драгоценности. Бумаги летели на пол. Однажды один из «Притворщиков» заголосил: «Здесь досье! Досье! Хочу досье! Их можно продать!» Его урезонили: «Мы грабители, а не шантажисты».

С ними никогда не было обидно. Налогоплательщики не сострадали хозяевам спрятанных в сейфах секретов и золотых слитков, в которые напуганные приходом к власти социалистов богачи конвертировали наличность, и ценили юмор «притворщиков», заходивших в банк со словами: «Налоговый контроль!» Многие считали их городскими партизанами.

Но главное: с ними никогда не было страшно. Пару раз они остудили пыл кассиров рукоятками револьверов, но затем отказались от любого насилия.

Банк на улице Доктора Бланша был их двадцать седьмым банком. За четыре с половиной года они вскрыли тысячу триста сейфов и взяли не менее ста восьмидесяти семи миллионов франков в золотых слитках и монетах, двадцать миллионов наличными и бог знает, что там еще «Притворщики» выудили из сейфов. Налеты следовали сериями: то шесть за месяц, то четыре — за неделю. Потом наступали долгие паузы.

9 марта 1984 года они ускользнули из банка за минуту до того, как его окружила полиция. Тот налет, совершенный в 15.30, был подарком министру внутренних дел Гастону Дефферу, на 15.00 назначившему военный совет на тему «Что делать с „Притворщиками“?».

За четыре с половиной года полиция не составила даже примерного представления о том, кто они и откуда. Лишь констатировала, что численность банды постоянно менялась: от трех-четырех человек до восьми-двенадцати. Время от времени то там, то здесь торжествующие «флики» брали с поличным или по горячим следам налетчиков в париках и с клоунскими манерами. Но они неизменно оказывались провинциальными подражателями, фанатами артистичной банды.

Что там говорить, если даже сейчас личность Первого Тирольца не установлена!

29 сентября 1981 года «Притворщики» посетили два банка, находившихся на расстоянии восьмисот метров друг от друга: один — в 13.00, второй — в 16.00. В перерыве, как честные французы, неторопливо пообедали по соседству.

С утра 14 января 1986 года они наведались в банк на бульваре Гувьон-Сен-Сир, 56. Затем с чувством выполненного долга отправились в ресторан. За трапезой под арманьяк они, как не раз бывало, заговорили о своей мечте — кругосветном семейном плаванье. В Париже как раз проходил морской салон, «Притворщики» присмотрели подходящее суденышко, но таких на всю компанию требовалось два. Сколько там не хватает налички, чтобы купить их, пока салон не закончился? Два миллиона? Всего-то!

Еще по рюмке крепкого, по линейке кокса.

Ну что, смотаемся в банк за деньгами?

Банк на улице Доктора Бланша был для них в тот день вторым. Они давно его присмотрели, изучили пути отхода и остались довольны.

В день рождения банды, 29 сентября 1981 года, первый свой банк они взяли на той же самой улице Доктора Бланша, где брали и двадцать седьмой — 14 января 1986 года, в день ее смерти.

Сейсмические датчики в банковском хранилище реагируют даже на отдаленные дорожные работы. Но микрофоны, установленные вместе с ними, позволяют услышать, как кто-то взламывает семьдесят два сейфа.

«Притворщики» никогда не вываливали из банка толпой. В 16.13 от банка направо отъехал Дипломат, за ним — Тиролец с Фриком. Второй Тиролец и Раввин побрели налево. Обогнув квартал, они должны были встретиться за углом. В тот день они были гиперраслаблены и благодушны.

Шестьдесят семь «фликов» в штатском на тридцати одном неброском автомобиле обложили квартал. Они были гипернапряжены. По давно разработанному и вызубренному плану им предстояло проследить за налетчиками до их укрытия.

Особенно напряжен был шеф бригады по борьбе с бандитизмом, комиссар Мерц. Когда пешие «Притворщики» неторопливо усаживались в свою машину, припаркованную напротив его автомобиля, взгляд одного из них скользнул по Мерцу. Наверное, Мерц на минуту сошел с ума — «Он нас узнал!» — и, выскочив, как одержимый, на улицу, трижды выстрелил через лобовое стекло в грабителей. Его подчиненные, которым Мерц только что настрого запретил любые резкие движения, лишь простонали, как напуганные обыватели: «Стой! Стой! Не стреляй, Реймон!»

«Притворщики» никогда не стреляли в людей. Лишь однажды пытались расстрелять железный занавес на входе, который успел опустить банковский служащий: безуспешно — из банка-западни им пришлось удирать через форточку в туалете. Но это вовсе не означало, что они пацифисты или плохо стреляют.

То, что последовало затем, кажется чередой вспышек, словно молния озаряет на мгновение перекресток улиц Доктора Бланша и Генриха Гейне, а потом все снова ныряет в темноту.

Раввин с автоматом, который, как назло, заело, навскидку. Две пули — в плечо и ногу — скидывают его с тротуара прежде, чем он успеет выдернуть чеку из гранаты. Его спутник бьет Мерца прикладом в лоб, но его самого сбивают с ног. Падают парик и очки. Бросив свои автомобили, из-за угла появляются еще трое «Притворщиков» с оружием наперевес. Инспектор Бренд и Фрик замирают, направив друг на друга, как в фильме Джона By, стволы. Так же синхронно они падают на асфальт: их выстрелы слились, оба — наповал.

В темноте, между вспышками, выстрелы — еще и еще.

«Флики» никогда прежде не видели, чтобы воры не убегали, а атаковали, как мушкетеры, стараясь отбить своих товарищей.

Второй Тиролец мертвой хваткой держит комиссара Ульмера, прижав ствол к его виску. Он хозяин положения. Ошеломленный комиссар Биро не реагирует на его приказ бросить оружие. Второй Тиролец подтверждает приказ пулей, срывающей кусок скальпа комиссара; тот падает, словно убитый, да ему и кажется, что он убит. Тирольцы выбирают среди обезоруженных «фликов» второго заложника: им нужен шофер. «Ну, ты, толстяк». Инспектор Роллан обижается: «Я не толстяк».

Тирольцы с заложниками мчатся через весь город, отстреливаясь от погони. На северной окраине лопаются две шины. Заложники удирают от пуль, посланных вдогонку, один из них ранен.

Дипломат тоже убежал. Точнее, он сперва немного бежал, а потом неторопливо шел. Это «флики» бежали ему навстречу, а он их поторапливал: «Скорее, скорее, там такое творится!»

«Фликам» достались мертвый Фрик и раненый Раввин: тридцатиоднолетний Брюно Берлинер и сорокалетний Робер Маргери. Берлинер держал на груди два чулка, набитых патронами. Они сыграли бы роль бронежилета, если бы пуля Бренда не нашла неподвластный логике баллистики и единственный смертоносный путь. Вокруг его тела разлетелись пятисотфранковые купюры, мокрые от крови и дождя.

Тридцатишестилетних Жана Клода Мишка (Дипломат), Патрика Жэ (Второй Тиролец) и Андре Беллаиша (предполагаемый Первый Тиролец) схватили только в декабре. Одиннадцать месяцев, миновавших со времени перестрелки, они не скучали, скрываясь от правосудия не менее экстравагантно, чем грабили. Сначала перешли на лыжах через Альпы в Италию, «как русские солдаты». В Риме 5 августа Беллаиш попался на какой-то мелочи при рутинной проверке документов и получил год тюрьмы: не могло быть и речи о том, чтобы оставить его за решеткой. По плану, разработанному самим Беллаишем, Мишка с сообщником угнали санитарный вертолет, приземлились во дворе тюрьмы Ребибия и под огнем охраны вывезли друга и, чтобы запутать следы, фашиста-налетчика Джана Луиджи Эспозито. Правда, план отхода они — перенюхали, что ли, кокса — разработать забыли: вертолет сел на римском футбольном поле в разгap матча. Друзья ушли, смешавшись с толпой, хлынувшей на поле.

Сообщником Мишки, возможно, был легендарный король побегов Франсуа «Угорь» Бесс, напарник самого Месрина (47). В 1983 году благородные «Притворщики» предоставили ему убежище — теперь он смог вернуть им долг чести.

На набережной Ювелиров тем временем царили истерика, хаос, ненависть. Нервный срыв Мерца и гибель Бренда были прискорбны, но, в конце концов, это проза профессии. Зато и в кошмарном сне их коллегам не могла примерещиться отмена за час до церемонии торжественных похорон Бренда с посмертным вручением ему орена Почетного легиона. Сотрудники отдела собственной безопасности объяснили рассвирепевшим лидерам профсоюза полицейских: если бы Вренд не погиб, назавтра видел бы небо в клеточку. Герой-инспектор состоял в «банде продажных» грабителей и разбойников, опозоривших полицию, как не позорил ее никто со времен инспектора Бонни (37). Доминика Луазо, самого горластого профсоюзника, на семь лет упекли за решетку, обвинив в принадлежности к банде.