Желанная - Вирджиния Хенли

После ухода Джоан Адель рассудительно заметила:

— Тебе лучше бы захватить щетки для волос и ночную сорочку.

— Думаешь, Джоан захочет провести там ночь? — спросила Брайенна, натягивая фиолетовую тунику поверх бледно-лилового нижнего платья.

— Мой ягненочек, неужели не понимаешь? Едва Эдуард заполучит ее, двери спальни до утра не откроются!

Брайенна вспыхнула.

— А я не подумала, — пробормотала она.

Войдя в комнату Джоан, Брайенна, к своему удивлению, застала там леди Элизабет Грей. Она пришла к Глинис, которая занималась тем, что продавала любовные и приворотные зелья.

Когда Брайенна вошла в комнату, остальные сразу же смолкли. Она заметила, что Элизабет плачет, охваченная паническим страхом.

— Что случилось? — встревожилась Брайенна.

— Я… я беременна, — выпалила Элизабет. — И прошу Глинис дать мне что-нибудь, чтобы избавиться от ребенка.

— О, Элизабет, этого не может быть!

Сердце Брайенны разрывалось от жалости к ней.

— У меня есть средство, но очень опасное. Я знала девушку, которая умерла от него, — призналась Глинис.

— Мне все равно, все равно! Лучше умереть, чем быть навеки опозоренной! Если принцесса Изабел узнает, она разнесет это по всему Виндзору!

Брайенна, кажется, начинала догадываться, кто был виновником несчастья Элизабет. Если ее догадка верна, о замужестве не может быть и речи.

— Это принц Лайонел?

Элизабет, побагровев от смущения, молча с несчастным выражением кивнула. Добросердечная Джоан мгновенно преисполнилась сочувствием.

— Не стыдись, Лиззи, мы все здесь не девственницы, — призналась она, думая немного утешить Элизабет, но та вновь разразилась слезами.

— О, Глинис, пожалуйста, помоги ей, — умоляюще попросила Джоан.

Глинис, оглядев девушек, решила:

— Вы двое, уходите поскорее. Я позабочусь о леди Грей. Это останется между нами, да и вы не болтайте обо всем, что видели и слышали сегодня.

После ухода дам, Глинис вынула из сундучка с травами сушеные лавровишни, растолкла и смешала с инжирным сиропом.

— Вам лучше остаться со мной, леди Грей. В следующие несколько часов у вас будут ужасные боли.

— Спасибо, Глинис, — благодарно шепнула девушка и быстро проглотив довольно приятную на вкус смесь, уселась, нервно теребя звенья серебряного пояса.

— Принц Лайонел не отец ребенка! — неожиданно выпалила она.

— В таком случае, миледи, может, попытаться убедить джентльмена жениться на вас?

Элизабет покачала головой.

— Он обручен с леди Бедфорд. Я беременна от Роберта де Бошема.

— Господи, никогда ни словом не обмолвитесь Брайенне об этом. Иначе жизнь ее будет погублена!

Элизабет не смогла ответить, потому что в этот момент сильнейшая судорога скрутила ее, едва не опрокинув на пол.

Глава 21

Джоан и Брайенна, как и собирались, отправились в Лондон на речной барке. Всю дорогу девушки были необычайно молчаливы. Каждая погрузилась в свои собственные невеселые мысли. Наконец Брайенна высказалась:

— Боже милостивый, каждая из нас могла быть на месте Элизабет Грей!

— Но Эдуард позаботится обо мне, — наивно понадеялась Джоан.

Брайенна вздохнула. Только что ей наглядно и безжалостно объяснили, что в таких делах женщине ничего другого не остается, как самой заботиться о себе. Она поклялась с этих пор вести себя скромно и не позволять Кристиану Хоксбладу завлечь себя в ловушку.

Девушка нахмурилась. Хорошо бы, чтобы и Джоан была хоть чуть-чуть разумнее! А то прямо настоящий сорванец — слишком озорная и к тому же добрая — сама же пострадает от этого.

Подруги с небольшими сумками, в которых лежали ночные сорочки, поднялись по ступенькам причала и поспешили вниз по Фиш-стрит к высокому каменному долгу, принадлежавшее Эдагунду Кенту. Он уже ждал их и заключил сестру в объятия. Потом, весело поблескивая глазами, обнял Брайенну. Та шутливо хлопнула его по физиономии, когда он попытался поцеловать ее в губы вместо подставленной щеки.

— Нельзя же винить мужчину в том, что он попытался сорвать поцелуй, тем более ему скоро на войну.

Эдагунд оглядел девушку с головы до ног. Кожа у нее на шее была прозрачнее и нежнее жемчуга!

— Счастливчик этот де Бошем! Щеки Брайенны порозовели.

Эдагунд провел их через весь дом в маленький дворик и сказал:

— Познакомьтесь с моим новым соседом.

Глаза Джоан зажглись радостью при одной мысли о том, что стоящий рядом дом принадлежит принцу Эдуарду. Эдагунд проводил их до задней двери и поручил заботам Джона Чандоса, оруженосца принца. Тот взял у Джоан ее вещи и показал на коридор:

— Надеюсь, вам понравится вид из комнат, леди Кент.

Джоан рванулась вперед, забыв обо всем на свете, кроме возлюбленного. Чандос неуклюже перемешался подле Брайенны, не зная, чем же развлечь леди Бедфорд.

Брайенна решила сжалиться над ним.

— Прошу вас, Джон, не беспокойтесь обо мне. Я привезла пергамент и краски. Если можно, отведите меня в комнату с видом на реку.

Оруженосец, более привычный к мечу и доспехам, чем к общению с прелестными женщинами, едва сдержал вздох облегчения. Он провел леди Бедфорд по узкой лестнице в спальню, окна которой выходили на Темзу.

— К счастью, мы смогли заручиться услугами одной из лучших лондонских кухарок. От запахов, доносящихся из кухни, у вас слюнки потекут, вот увидите!

— По-моему, пахнет паточным пирогом, — с надеждой предположила Брайенна.

— Я принесу вам кусочек и еще все то, что сумею стащить, — пообещал Джон, очаровательно краснея. — Кухарки ко мне неравнодушны.

Джоан, перелетев через комнату, с криком радости бросилась в объятия Эдуарда. Он высоко поднял ее, вновь пораженный изяществом и хрупкой женственностью возлюбленной. На ней было светло-бирюзовое платье, отороченное горностаем, серебристые волосы перевиты нитями речного жемчуга. Глаза сияли любовью и смехом, особую прелесть придавало сознание, того что свидание было тайным и запретным.

— Эдуард, я думала, ты забыл меня! — Джоан сама не верила тому, что говорит.

— Моя крошка Жанетт, я все время только о тебе и думаю, хотя мои мысли должны быть заняты совсем другим.

Джоан обвила руками его шею и поцеловала в кончик орлиного носа.

— Я люблю тебя!

— И я обожаю тебе, мой ангел! Кажется, прошла вечность с тех пор, как мы занимались любовью.

Брайенна сидела у окна, рисуя барки и лодки на реке, делая наброски с пешеходов, толпившихся на Фиш-стрит. Когда на землю начали опускаться сумерки, она отложи ла уголек и, начав пересматривать листы пергамента, неожиданно наткнулась на портрет Кристиана Хоксблада. Сердце девушки сжалось от боли при воспоминаниях об их первой встрече, о каждом слове, о каждом взгляде, каждом прикосновении, которыми они обменивались.