Куропаткин. Судьба оболганного генерала - Андрей Гургенович Шаваев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все время военных действий в Китае Куропаткин неослабно держал руку на пульсе событий, отслеживая малейшие изменения в обстановке и принимая быстрые и решительные целесообразные решения, требовал «наносить бунтовщикам возможно тяжелые удары» – во многом благодаря уверенному руководству Военного министерства, лично министра Куропаткина и Главного штаба боевые задачи по подавлению восстания и разгрому «боксеров» русская армия выполнила блестяще.
В ноябре 1900 года на совещании министров иностранных дел, военного и финансов принят программный документ – «Основания русского правительственного надзора в Маньчжурии», где определялись принципиальные политические позиции по контролю за оперативной обстановкой на сопредельной территории:
«1. Маньчжурия остается составной частью Китайской империи.
2. Русские войска временно оккупируют страну.
3. Китайские войска, расположенные в Маньчжурии, приняли самое деятельное участие во враждебных по отношению к России действиях и поэтому были уничтожены и рассеяны.
4. Китайскому правительству будет предложено отказаться от содержания своих войск в Маньчжурии».
Тем не менее Куропаткин, как дальновидный стратег и политик, анализирует и подводит итоги международной экспедиции:
«Волнения 1900 года совершенно ясно доказали, что при условии прохождения Сибирской магистрали на протяжении 1200 верст по китайской территории нельзя рассчитывать на поддержание и в будущем прочной связи с Россией.
Дабы прочно обеспечить наше положение на Дальнем Востоке, необходимо было быстро строить железную дорогу по нашим владениям на правом берегу Амура и в то же время поставить Северную Маньчжурию в такое положение, чтобы эта провинция не ослабила бы при помощи нами же построенной железной дороги нашего положения на Дальнем Востоке».
Фразы «прочно обеспечить наше положение» и «поставить Северную Маньчжурию в такое положение» означали только одно – наличие мощного контингента войск, способного надежно обеспечить безопасность магистрали.
Несмотря на вызвавшую восторженные отклики в стране и за рубежом полную и безоговорочную победу в Китае, министр оценивал военную силу России на Дальнем Востоке объективно, трезво и реально, новой войны категорически не желал и пытался довести свою мысль до наиболее вдумчивых коллег в правительстве страны.
В секретном письме министру иностранных дел В.Н. Ламсдорфу 27 ноября 1901 года Куропаткин рассуждает так:
«При нашей решимости очистить Маньчжурию от наших войск полагаю, что Японии будет трудно найти повод для войны с нами, и, главное, таковая война, создавая Японии большие опасности, не принесет особо полезного результата.
Уверен, что, даже удерживая в известной от нас зависимости Северную Маньчжурию до границ, указанных мной ранее, мы имеем полное основание надеяться избежать войны с Японией».
Дальневосточный тупик – III. «Безобразовская клика»
Помимо министра финансов Витте и его ближайшего окружения с КВЖД и Русско-Китайским банком долговременный КОРЫСТНЫЙ интерес на Дальнем Востоке имела еще одна группа солидных, влиятельных и уважаемых людей. История была давняя и запутанная чередой меняющихся выгодоприобретателей, бенефициаров и лоббистов.
9 сентября 1896 года владелец одного из крупнейших во Владивостоке торговых домов, сколотивший капитал на земельных операциях и портовых услугах, купец 1-й гильдии Юлий Иванович Бринер в целях разработки в промышленных масштабах изобильных природных ресурсов на территории Кореи путем невероятных усилий смог склонить высших должностных лиц правительства сопредельного с Россией, Китаем и Японией (через пролив) государства к заключению обоюдовыгодного, на первый взгляд, соглашения об «Образовании Корейской лесной компании».
Удачливый русский концессионер немецкого происхождения Бринер по рассчитанному на 25 лет договору приобретал право заготовки леса на корейско-китайской границе на территории площадью 63 тысячи квадратных километров в районе реки Ялу, верховьях реки Туманган и на острове Уллындо. Развертывание работ в рамках концессий требовало огромных финансовых вливаний в компанию, а такого объема свободных денежных средств у предприимчивого купца Бринера не нашлось.
Настойчивые, неоднократные, где-то даже лихорадочные попытки отыскать солидного инвестора и получить длинный и объемный кредит непосредственно на месте, во Владивостоке, ожидаемо потерпели крах – желающих рисковать собственными вложениями в экономику другого государства и под сомнительную идею не нашлось.
Вконец отчаявшийся Бринер устремился в Санкт-Петербург, где рассказал о возникших затруднениях в реализации неординарного коммерческого проекта давнему знакомому, занимавшему в свое время в течение двадцати четырех лет должность пограничного комиссара Южно-Уссурийского края, а ныне чиновнику Министерства иностранных дел тайному советнику Николаю Гавриловичу Матюнину. Последовательный и активный сторонник вовлечения Кореи во внешнеполитическую орбиту Российской империи, блестящий теоретик и практик китайско-корейской проблематики Матюнин быстро смекнул, в чем суть дела и какие у него захватывающие дух перспективы.
Поразмыслив, он конфиденциально-доверительно представил Бринера своему однокашнику по Императорскому Александровскому лицею Владимиру Михайловичу Вонлярлярскому – отставному полковнику-кавалергарду, латифундисту, промышленнику, владельцу золотых приисков, члену Общества содействия русской промышленности и торговле. Выбор Матюнин сделал не случайный, ибо связи в ВЕРХАХ деятельный и энергичный Вонлярлярский имел просто колоссальные.
Мало иметь связи – ими нужно уметь тонко и изощренно манипулировать.
Вокруг заманчивого, в драгоценном мираже бриллиантового дыма концессионного проекта, рвущийся в настоящие, не рублевые, но долларовые миллионеры изворотливый Вонлярлярский ухитрился за короткое время талантливо организовать и прочно сплотить круговой порукой удивительно разношерстный, но крайне полезный во всех отношениях коллектив единомышленников, в котором каждый, от ВЕЛЬМОЖ до невысокого ранга бывших и действующих чиновников, занимал свое определенное место и играл особенную роль.
Ядро группы составили: женатый на сестре императора Николая II великий князь Александр Михайлович, бывший министр императорского двора и уделов граф И.И. Воронцов-Дашков, министр внутренних дел В.К. Плеве, князь Ф.Ф. Юсупов, крупнейший отечественный промышленник мультимиллионер И.П. Балашёв, приближенный к императрице Александре Федоровне обер-церемониймейстер В.А. Гендриков, командир Гвардейского флотского экипажа А.М. Абаза.
Не желая засвечиваться напрямую и ПОДСТАВЛЯТЬСЯ, высокопоставленные бенефициары концессии выдвинули на роль руководителя проекта невеликого масштаба фигуру действительного статского советника Александра Михайловича Безобразова.
Пустышкой Безобразов не был – выпускник элитнейшего Пажеского корпуса, он девять лет служил в кавалергардах, где и подружился с Вонлярлярским. После увольнения из армии как бывалый кавалерист причислен к Главному управлению Государственного коннозаводства. Заведовал хозяйственной частью Императорской охоты, затем состоял чиновником особых поручений в Восточно-Сибирском генерал-губернаторстве.
В 1896 году он самостоятельно подготовил обобщенную записку, где рассудительно и в основном верно проанализировал оперативную обстановку на дальневосточных рубежах Российской империи, прозорливо указав в качестве главного ее элемента экспансионистскую политику Японии по отношению к Корее и Маньчжурии.
В качестве противовеса японцам Вонлярлярский предложил создать в Маньчжурии в зоне китайско-корейской границы разветвленную сеть совместных с Пхеньяном коммерческих предприятий, через деятельность которых в последующем постепенно осуществить мягкое экономическое проникновение в баснословно
