Время больших отрицаний - Владимир Савченко

Она сейчас царственно улыбалась с пеленок, одаривала всех счастьем своего появления на свет.

— А что мы матери-то скажем?

— Скажем, что я с ней, с Нюсей, давно гулял. Потом расстались — а она взяла и родила. Найдем что сказать. Та ма як на Галинку подывыться, ничого и выспрашивать не станэ.

…И вот только когда произошли эти великолепные события длительностью для участников в год, для прочих в час: безутешная по Корневу Нюсенька утешилась с Васей, а Людмила Сергеевна также раздвинула свои прелестные — увы, уже немолодые — ножки неизвестно кому под МВ-звездами; может, и не одному (по старо-славянски это вообще звучит великолепно: отверзла ложесна…), когда весь Институт засудачил об этом: оживленные лица, блестящие глаза и скоромные смешки (главное дело, кто с Людмил Сергевной-то управился, отличился, со «зверь-бабой Малютой Скуратовной»; там трое оставались: Дусик Климов — да неужто он?! Ни за что не поверю!.. — Зискинд Юрий Акимыч — А он на нее глаз положил, это замечали… Да не может быть! — и тот же проворный Вася Шпортько — а, ну, этот своего не упустит, парень-жох, поверьте слову!..Тц-тц-тц! Н-да!.. Охо-хо…) — Любарского стала не просто тяготить, но и раздражать растущая интереснятина происшествий на Аск-2. Он осознал, что дело надо сворачивать.

Стоило, действительно, выискивать в Меняющейся Вселенной окраинные галактики, вылавливать на транс-марсианских орбитах астероиды (несшие с себе драму гибели той планеты), стоило их искусно оживлять — ради шашлычков из своей баранинки, вина со своих виноградных лоз; ну, и этого самого, естественно… Как же без!

Вскоре и другие Верхние начали думать, что надо бы как-то закруглиться с Асканией 2.

…………………

Поскольку автор не уверен, что дальше предоставится возможность сказать что-то о сыне Люси Малюты неизвестно от кого (подозреваемых претендентов было трое: Зискинд, тот же шустрый Вася и Дусик Климов), а сказать все-таки надо, то вот прямо здесь:

— она назвала его Игорем, Игорьком, Игреком, Игреком Люсьеновичем, растила с помощью Али на верхне-средних уровнях башни по рассчитанному ею (кибернетик же!) графику так, что в течении трех последующих месяцев он сравнялся с Сашичем и Димычем Панкратовыми. Всем им стало по три года — условно, конечно, примерно, точно контролировать нельзя, дай бог за ними уследить — по внешнему виду, весу, росту и развитию. Дальше эти трое были неразлей-вода, вместе жили и росли в башне. Аля и Люся тоже сблизились.

С Васей Шпортько, Нюсей и их девочкой вышло совсем иначе. Но об этом позже.

Тянули время более всего из-за Проблема различения с ВнешКольца, кая никак не желала решаться. Она оказалась принципиальной. А нерешенные проблемы заводят, раззадоривают.

Цвет К-времен, всех сезонов Аскании при виде с Капитанского мостика был огненно-жаркий. Приходилось отфильтровывать.

…Наиболее хотелось с него увидеть своих: ведь рядом же, 20 метров внизу, все равно как с крыши шестиэтажки. Нельзя напрямую, даже через фильтры, так пусть хоть на экранах. Пусть не в отраженном свете, а сами светятся — ладно. Пусть маленькие и юркие. Разберем где кто какой.

И ничего. Точнее, никого. Мертвые камни, даже угодья, ферму и усадьбу — могли. Все неподвижное видели, хоть и псевдо-раскаленное. А живое в силу подвижности — нет. Тот, открытый еще Пецем «эффект исчезновения». При К8640 он давал полную размазанность.

И скотину тоже. Спутниковые объективы, ультрафиолетовые и рентгеновские фильтры позволяли выделить только — как резво движущиеся, меняющие формы световые пятнышки — стада на десятки голов. То есть коллективы (кои всегда правы), толпы — если перенести на двуногих. Отдельное же животное или человека нипочем не различить.

А уж управлять с ВнешКольца, с Капитанского Мостика, как сначала думали, происходящим в Аскании, даже связываться с ней, передавать или принимать сообщения при разнице в темпах в полторы тысячи раз — не стоило и мечтать.

…А в том темпе в Аскании 2 шли годы и века, интервалы для серьезных. событий. Почти к каждому визиту НИИвцев туда (через их часы и дни) здесь от высеянных семян вырастали яблоневые сады, виноградники и ореховые лесополосы. Нагуливали тело и множились отары овец. Снаружи залетало немало птиц: вороны, голуби, воробьи — они обживались и плодились.

Повторялись ежечасно, в «открытке» времена года по методике Терещенко: зима (с морозцами и когда инеем, а изредка и снегом — если удавалось запустить такие облака извне), весна с оживлением растительности, с ливневыми дождями из тех же НПВ-украденных облаков, с хорами лягушек в каждом пруду и каждой луже, жаркое лето и осень. По четверти земного часа на сезон.

Почвы ГенБио создал отменные, черноземные; ливни разводили в них непролазную грязь.

Привыкли и к тому, что солнца на-раз — всякий день, как правило, иного спектрального класса — и освещали все по-разному. Тусклее, ярче, голубее, оранжевее… Это вроде как входило в погоду, в метеосводку Аскании.

…МВ-солнце в окружении звезд в темно-синем небе было подобно Луне. Но глядеть в упор на них не рекомендовалось; разве только на утреннем приближении и вечернем удалении.

И даже пирамидальные тополя в двух аллеях возле усадьбы: одна с севера на юг, другая с запада на восток, различимые с ВнешКольца как перекрестие (использовали для поиска места усадьбы) — выгнулись саблями, остриями зеленых верхушек в сторону МВ-солнц. Будто под ветром — в полном безветрии.

В основном же обитал здесь полудикий скот. Одичали виноградники высших сортов. Но лакомиться и давить вино было можно — главное, угадать в подходящие Пять минут, в К-август, месяц созревания и сбора — от 35-й минуты до 40-й каждого часа.

Оставаясь надолго, заводили огородики для себя, птицу: курей, утей, гусей — на раз; битой набивали потом морозильники в башне и дома.

Разрослась, расстроилась усадьба «Под Шестеренкой»; так назвали из-за расположения вблизи того астероида.

Путешествие на барже с обтекателями, или на НПВ-катере было подобно бесшумному полету с средней самолетной скоростью. Достигали причала в Аскании за 1–2 часа. При наблюдении с ВнешКольца это был мгновенный огненный штрих от края полигона к «открытке», как падение метеора в небе.

…Вообще же дела в Аскании к концу второй декады ее существования постепенно превращались в игру и дачу. С самообеспечением мясом, орехами, виноградом — и изделиями из него, хорошо выдержанными.

Между посещениями проходили когда часы (меньше редко: прчаливание длительней путешествия), когда дни — а это 20–30 К-лет. Бывает, что наведывались утром и вечером. Подгадывают к нужной поре, но не всегда удается. Замешкаться при отчаливании на несколько минут, равно как и поспешить — сдвиг на К-месяц. Вместо августа благодатного попадаешь в прохладный сентябрь. А уж о том чтобы попасть в намеченный К-день, не стоило и мечтать.