Ярлыки - Гарольд Карлтон

Майя почувствовала головокружение. Она оперлась о стену.

— Ты с ума сошла! — закричала она. — Ты не понимаешь, что говоришь… — Но даже когда она произносила эти слова, она уже чувствовала, что это может быть правдой. Тогда это все объясняло: неловкость Филиппа прошлой ночью, странное напряжение между ними, яростную ревность Жозефины… — Я спрошу его, — прошептала она, скорее самой себе.

— Майя, я пишу репортажи о моде. У меня везде есть шпионы. Так что узнай это у меня: Жозефина Ру — сестра Филиппа. Если он хочет иметь успех в Америке, ему нужно быть очень осторожным. Нужно будет ему посоветовать оставить ее. Я могу сопровождать его.

— Ты что, не понимаешь, что я люблю его! — закричала Майя. — Тебе доставляет удовольствие причинять мне боль?

Корал внимательно посмотрела на нее.

— Ты сможешь его любить после того, что я тебе рассказала? Он очень сложный и необычный человек. Подрасти, Майя. Я собираюсь широко представить его в Америке…

— Это единственный для тебя способ добиться мужчины — пообещать ему все на свете.

Корал схватила ее за руку.

— Мне не нравится, что ты так разговариваешь со мной, Майя. Дочь не должна так разговаривать с матерью!

— Ты думаешь, что я считаю тебя своей матерью? — Майя рассмеялась ей в лицо. — Ты больше похожа на заклятого врага, к которому я привязана. Как бы я была рада никогда больше тебя не видеть! Ты стараешься украсть у меня Филиппа. Тебе недостаточно того, что ты убила моего отца?

— Я убила его? — возмутилась Корал. Она крепче сжала руку Майи, со злостью встряхнула ее. — Ты этого не можешь простить мне все эти годы?

— Да! Я виню тебя в этом. Его бы не было в Калифорнии, если бы ты умела любить.

Корал отбросила Майю в сторону. Потом встала, уперев руки в бока, бледнея от ярости.

— Я тоже никогда не считала тебя своей дочерью, — прошипела она. — Ты знаешь, чего ты стоила мне? Упущенного шанса стать главным редактором «Дивайн» многие годы назад. Моя беременность стоила мне этого! Кроме того, ты была постоянным напоминанием о моем неудачном браке! Я жалела о том, что ты появилась. И я не собираюсь бороться с тобой за Филиппа — он не для тебя! Ты думаешь, ему нужна истеричная девственница?

— Он любит меня! — закричала Майя. — И я люблю его!

— Ты согласна со мной, что он так же хорош в постели, как и в создании моделей?

— Откуда тебе знать? — спросила Майя. — Филипп не был в твоей постели… — Майя была поражена той яростью, которая в ней кипела. Она не контролировала себя. Ей внезапно захотелось причинить Корал боль любым способом. Слова не могли ранить ее сильно — она почувствовала, как пальцы сжали тяжелую хрустальную пепельницу.

Корал быстро вышла из гостиной и нашла пиджак Филиппа.

— Можешь вернуть ему это! Он забыл его здесь после страстной, чудесной ночи любви, которой я раньше не знала…

— Лгунья! — закричала Майя. — Ты лгунья! — В это мгновение Корал проходила мимо зеркальной стены гостиной. Майя со всей силы швырнула пепельницу. Зеркало осыпалось, заполнив всю комнату сверкающими брызгами стекла. Корал вскрикнула, осколки летели по всей комнате. Корал испугалась, что они заденут ее, и это случилось. Острый кусочек разбившегося зеркала глубоко поранил ее лицо.

— Ты безумная! — Корал стояла, закрыв руками лицо, сквозь ее пальцы просачивалась кровь. — Что ты сделала со мной!

Майя смотрела на нее широко открытыми глазами, ничего не понимая. Корал сделала несколько неуверенных шагов в спальню и упала, стукнувшись головой об пол. Майя подбежала к ней, с ужасом глядя на залитое кровью лицо. Даже тот, кто не имел никакого понятия о пластической хирургии, понял бы, что на лице Корал шрам останется на всю жизнь. Майя в панике побежала к двери номера.

— Подожди! — кричала ей вслед Корал. Она с усилием приподнялась, схватившись одной рукой за край кровати. — С тобой все кончено! — кричала она дочери. — Кончено! Тебе больше не работать в индустрии моды — я сделаю все для этого!

Майя покачала головой, слова извинения застыли на ее губах. Затем она отвернулась от этой сцены, напоминавшей ночной кошмар, и побежала по коридору, натыкаясь на тележки горничных. Она бежала так, как не бегала никогда в жизни. Бежала и всхлипывала, не в силах перевести дыхание. Ей хотелось, чтобы ступеньки никогда не кончались, чтобы можно было бежать и бежать, до самого ада…

Кое-как она добралась до такси и назвала свой адрес. Войдя в квартиру, она прошла в ванную и увидела в зеркале сумасшедшую женщину с широко раскрытыми глазами. Как бы она ни презирала Корал в этот момент, она не могла позволить ей истечь кровью в номере. Она позвонила в отель, спросив Уэйленда Гэррити. Слава Богу, он был там.

— Уэйленд? — пробормотала она, почти теряя сознание, — пожалуйста, вызови врача в номер мамы. Там произошел несчастный случай!

Она повесила трубку после того, как он спросил: — Какой несчастный случай?

Майя помнила, что у ее хозяйки было снотворное, и быстро нашла в ванной бутылочку коричневого стекла. Она была заполнена на треть. Пожалуйста, Господи, пусть этого будет достаточно! Она высыпала все двенадцать таблеток в рот, запив их водой. Ей не стоит жить после сегодняшнего дня. Накануне она верила, что у нее в жизни есть все, чего можно пожелать: она работает с известным модельером, влюблена в него, он говорит, что любит ее. Сегодня все это исчезло в воздухе Парижа самым ужасным образом. Она бросилась на кровать, где всего лишь несколько часов назад занималась любовью с Филиппом. Господи, пусть таблетки подействуют, молилась она, пожалуйста, Господи, позволь мне умереть!

КНИГА ВТОРАЯ

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

— Твоя жизнь говорит сама за себя, — мягко сказал Уэйленд, отпивая из бокала.

— Да, — прошептала Майя. — Но я не называю это жизнью, это — существование.

Уэйленд секунду внимательно смотрел на нее, потом рассмеялся.

— Конечно, ты живешь! Я был бы счастлив, если бы двенадцать таблеток снотворного усыпили меня! Добро пожаловать в страну жизни, — сказал он, обнимая ее.

Через три месяца после случившегося она сидела в квартире Уэйленда, наблюдая за последними лучами октябрьского солнца. Это было в пятницу вечером, город ожидал выходных. Квартира Уэйленда была отделана коралловыми мраморными плитами, вокруг стояли темно-серые бархатные диваны. Благоухали белые розы. Этим утром Майя прилетела из Парижа. Она устала после перелета и запрещала себе думать о том, что впереди. Пусть сознание остается пустым — таким оно было с того ужасного дня в Париже.