Наследники Борджиа - Виктория Дьякова

— Почему же ты не вспомнил обо мне? Почему же ты не вспомнил обо мне? — вопрошала Командора сквозь слезы златокудрая девочка с вишнево-черными глазами, которую он впервые увидел во время уже позабытого поэтического турнира в Шампани.

Он не мог поверить, что ради него она покинула свой уютный дом и пересекла синее, но опасное море. А юная графиня опустилась на колени перед конем Командора и тихо плакала, обнимая ногу его окованного в броню коня прямо посреди площади в Акре. И изумленные рыцари Тампля, и многие собравшиеся уже к тому времени на площади горожане безмолвно смотрели на нее. А сам Аквитан от подступившего к горлу кома не мог ни слова промолвить ей в ответ, ни даже пошевелиться. Уловив чувства хозяина, умный конь Командора, без всякого приказания опустился на колени и прислонился мордой своей к шелковистым золотым волосам Алинор.

Обнаружив побег любимой дочери, Рауль тяжело заболел и слег в постель. Но еще до того, как удар сразил его, граф де Тулуз д'Аргонн, перебрав все оставшиеся вещи Алинор, обнаружил, что она почти ничего не взяла с собой, только… Только рисунок осады Дамиетты. Интуитивно это подсказало ему, куда направилась юная графиня, и от воспоминаний о пережитом на берегу Нила, вставших во всей своей ясной трагичности перед Раулем как никогда за последние двадцать лет, отцу Алинор стало еще хуже.

В горячечном бреду, когда болезнь одолевала его со всей своей беспощадной силой, снова и снова являлись ему образы обезображенных обгоревших тел на улицах города, алые от крови воды Нила и лицо неизвестного воина в белом плаще с красным крестом на нем, подхватившего падающего Рауля с коня. Этот молодой рыцарь, имя которого так и осталось неизвестным для графа де Тулуз д'Аргонн, привез Рауля в госпиталь к своим «братьям», как он выражался, и находился рядом с ним, пока угроза смерти не миновала.

В последующие годы Рауль часто спрашивал себя, как мог он, сосредоточенный на своих страданиях, так и не спросить имени своего спасителя. Они о чем-то даже беседовали. Но память больного человека, увы, не цепка. Почти ничего не мог припомнить Рауль из тех разговоров даже и несколько дней спустя после того, как пошел на поправку. А неведомый спаситель исчез. И больше не появлялся в его жизни. Только одну фразу его смог восстановить в памяти Рауль, напряженно возвращаясь мыслями к своему прошлому в первые, полные тревожной бессонницы ночи после ухода Алинор. Когда страдание превышало меру его мужества, там, в Дамиетте, он кричал, что если останется жив, он навсегда покинет проклятый Восток и больше никогда не ступит ногой на его землю.

«Будь проклят Иерусалим! Будь проклята Сирия!» — стонал он, и кровавая пена клубилась на его губах. И тогда неизвестный спаситель сказал ему: «Если ты покинешь Восток, он никогда не покинет тебя! Если ты не вернешься к нему, он сам придет за тобой!». И ушел. Больше Рауль никогда не видел тамплиера. Даже из внешности рыцаря мало что запечатлелось в болезненном мозгу французского графа. Вот только голос его он запомнил, резкий, хриплый, властный. Голос, который Рауль узнал бы из тысячи даже очень много лет спустя. Но он даже не догадывался, при каких обстоятельствах им придется встретиться еще раз.

После отъезда Алинор, когда былая болезнь снова возвратилась к нему, Рауль не раз видел в воспаленных снах рисунок своей дочери и образ тамплиера, изображенный на нем. Просыпаясь, он старался задержать ускользающее видение, но никак не мог восстановить в сознании, почему лицо этого воина кажется ему таким похожим на лик его давнего спасителя. Но однажды он увидел во сне не рисунок. Он увидел горящую Дамиетту, он увидел рушащиеся под напором крестоносцев башни, увидел потоки крови и перекошенные от ужаса лица мусульман. И рыцарей Храма Соломона, ровной шеренгой, плечом к плечу, подступающих к стенам города. Все как было с ним наяву. Только вдруг на фоне всего этого давнего ужаса он увидел… Алинор. И понял: она там. Или будет там. И рыцарь с портрета, нарисованного его дочерью, снял шлем и повернулся к Раулю лицом. И прозвучал его голос, голос давнишнего спасителя его: «Если ты не придешь на Восток, Восток сам вернется к тебе!». Четко, ясно прозвучал, как будто говоривший стоял перед Раулем в его собственном замке.

Рауль с криком вскочил с постели. Прибежавшая жена, слуги никак не могли его успокоить, он метался по залам замка в полном безумии. Но вдруг затих. Он решился. В тот же день он призвал к себе несостоявшегося жениха Алинор, графа де Блуа, и рассказал ему о своих видениях. Алинор попала в беду, он не сомневался в этом. Алинор надо спасать.

Оба дворянина согласились, что надо немедленно созвать своих людей и отправляться на поиски юной графини. Сборы были недолгими. Графиня Матильда уговаривала мужа повременить, покуда здоровье его не улучшиться. Но Рауль даже и не хотел ее слушать. Он как будто чувствовал, что осталось ему немного, и хотел еще раз напоследок увидеть дочь. Матильда в слезах провожала графа до самой посадки на судно в Эгморте. Ее тоже одолевало предчувствие, что больше ей никогда не видеть его живым.

Дорогу Рауль перенес тяжело. Совместно с графом де Блуа они решили, что направятся в Яффу, так как Рауль был уверен, что Алинор отправилась именно туда. Наверняка маршрут ее был связан с местом гибели Аквитана. Но в Яффе, сколько ни искали, сколько ни расспрашивали они местных жителей, простых крестьян, торговцев и знатных господ, никто ничего не знал о золотоволосой девушке, прибывшей на корабле из Франции. Даже наместник короля, принявший Рауля в своем Яффском дворце, ничем не смог ему помочь. Что же касается Аквитана, то о месте гибели его тоже ничего не было известно. И наместник усомнился, что трубадур погиб. Он был поклонником Аквитана, он бы знал об этом.

Задумался Рауль. Ему хотелось разыскать Аквитана. Он интуитивно чувствовал, что Алинор должна быть где-то рядом с ним. Но деньги таяли, здоровье под жарким солнцем юга — тоже. И видя плачевное состояние графа, де Блуа настаивал на его возвращении домой. А сам обещал остаться и найти Аквитана и Алинор. Но судьба не позволила отцу уехать, не повидав дочь и не разгадав тайны, которая мучила его всю жизнь, тайны его давнего спасителя-тамплиера.

Так вышло, что капитан судна, которое должно было отправляться в Европу, отказался взять пассажиров. Иерусалимский король много задолжал генуэзцам, и они блокировали все входы и выходы из гавани Яффы, не пропуская корабли, пока долг не будет погашен. Наместник короля подсказал Раулю направиться в Птолемаиду, где можно сесть на венецианский корабль и даже предоставил в сопровождение вооруженных людей. С большим трудом добрался Рауль до Акры. Сердце его работало все хуже и вот-вот готово было остановиться. Он уже почти не мог передвигаться сам. Граф де Блуа водил его, поддерживая под руки.