Не боярское дело - 2 - Сергей Александрович Богдашов

внести пункт о детях. Если ребёнок был зачат во время контракта, то пусть «временный муж» до тех же пятнадцати лет выплачивает на его содержание хотя бы половину месячной оплаты мусумэ.

Жёны ненадолго замерли. Потом Аю, а вслед за ней и Ляо, начали отрицательно трясти головами.

— Что не так?

— Пятнадцать лет. Крестьяне не будут столько кормить девушку, которую всё равно придётся отдать в чужие руки, а значит им придётся платить старосте за поддельное свидетельство о рождении, — высказалась Аю, на что Ляо согласно мотнула головой.

— Понятно. Значит строгость закона окажется чрезмерной и будет нивелирована его массовым неисполнением. Вдобавок к тому, ещё и чиновники наживутся, — почесал я затылок, — Но нижний порог возраста всё равно надо ограничить. А то вон, в Маньчжурии, девочек уже в десять лет начали под гостей подкладывать, а некоторых и того раньше, — строго посмотрел я на Ляо, которая тут же стала старательно изучать носки своих туфелек.

— Может, всё-таки тринадцать лет, — тихо произнесла Аю, ещё больше заливаясь румянцем, — Даже у наших предков такой возраст значился, как «возраст согласия»[3].

— Пусть будет так, — махнул я рукой, понимая, что нельзя сиюминутно сломать сложившиеся веками устои общества, — Но там же надо прописать, что если мусумэ сдала ребёнка в приют, то и оплата от мужа остаётся с ним и идёт на его содержание. А в законе прописать обязательный пункт контракта, по которому муж будет получать от органов опеки раз в полгода официальное подтверждение о местонахождение его ребёнка. Если оно не придёт, то он может не платить. Пусть мусумэ регистрируют своих детей и содержат их, а если сдали в приют, а мужа не известили, то не обижаются, если платежи вскоре прекратятся. И они сами ничего не получат, и своего ребёнка денег лишат. Да, и приюты мы разные будет строить. Одни для подкидышей, простенькие, а другие для детей с оплатой их содержания, те получше. Глядишь, и появится у нас со временем кузница кадров. Те же полицейские, механики, инженеры, медсёстры, учителя и врачи, работающие на госструктуры. Те, без кого и государство не государство.

Последняя моя эскапада жён вообще не впечатлила, оказавшись за пределами их понимания.

— Может мы, по молодости лет, кажемся тебе несерьёзными правительницами, — не в бровь, а в глаз попала Аю, вслух выразив моё внутреннее мнение об их парочке, — Но многие национальные проблемы мы представляем себе намного лучше тебя.

После такого наезда я завис, но ненадолго. У меня тоже было, что сказать.

— Ты сейчас хочешь покаяться? — на секунду прищурился я, перед тем, как повернулся к кофейнику с ещё не остывшим кофе, собираясь нацедить себе ещё чашечку.

— За что? — шире обычного распахнула глаза Аю.

— Да, ты не стесняйся. Здесь все свои, — ободрил я её, смакуя настоявшийся напиток, явно добавивший крепости.

— Не понимаю, — вынужденно признала жена, на всякий случай глянув в сторону Ляо, в ожидании подсказки.

— За полгода мы на лекарствах и настойках заработали четыреста с лишним тысяч рублей дохода, но только сейчас у нас дозрел основной урожай лекарственных растений. По моим прикидкам, в итоге это составит больше миллиона рублей чистой прибыли за этот год. Так?

— Да. Мы надеемся на такие цифры, и при этом у нас ещё будет большой запас лекарств на зиму и весну, — осторожно заметила Аю, а Ляо так и вовсе глаза закатила, тут же что-то начав кубатурить.

Так-то она забавная повторюшка. Сама мало, что придумывает, зато чужие идеи подхватывает с ходу и вгрызается в них с диким темпераментом и самоотдачей.

— Своим работницам ты платишь, в среднем, рублей по двенадцать — двадцать в месяц, — садистки растягивал я объяснение, смакуя кофе мелкими глоточками.

— У них заработок сдельный, но примерно так и выходит, — очень по-японски согласилась жена, не забыв отвесить мне положенный по их этикету поклончик.

— А теперь объясни мне, почему японские девочки за деньги раздвигают ноги перед незнакомыми мужиками, если они могут заработать гораздо больше денег на выращивании лечебных трав?

Ого! Как их проняло… Обе аж дышать перестали.

— Может, они просто не знают, что есть такая работа… — чуть подумав, промямлила Аю, — Они же неграмотные. Скорее всего, девушки просто не смогли прочитать наше объявление в газетах. Мы его постоянно там публикуем.

— Ну, конечно! — демонстративно всплеснул я руками, — Чтобы сажать растения и окучивать их, нам не нужны вчерашние крестьянки. Грамотные горожанки куда, как лучше! Они же умеют читать. Правда, растениям плевать на их грамотность, — я дал передохнуть растерянной Аю, и лишь потом продолжил, — А теперь скажи мне, кто виноват в том, что молодые девочки идут в мусумэ, а мы до сих пор не увеличили в два — три раза плантации лечебных растений? Да у меня на одних Курилах свободной земли столько, что их туда тысячами можно отправлять! С прибылью для нас и хорошей зарплатой для них!

— Я, — поникла Аю, повесив голову, и по её щеке покатилась крупная слеза.

— Закон про мусумэ мне завтра вечером покажешь. А по деревням надо будет вербовщиков послать, чтобы они вслух объявление читали. Но это уже ближе к весне, — сбавил я тон, глядя на шмыгающую Аю, а потом посмотрел на Ляо, — А ты запретишь маньчжуркам до тринадцати лет приём гостей. И не стесняйся в штрафах. Такие пропиши, чтобы раз в десять превышали принятую у вас гостевую плату. Не факт, что такая мера поможет, но может ваши чересчур гостеприимные селяне хотя бы немного остерегаться будут. После китайской политики — «одна семья — один ребёнок» девочек в Маньчжурии и так немного осталось.

Проводив взглядом Аю и Ляо, выходящих из моего кабинета, я прикрыл глаза в предвкушении последних глотков кофе, которыми я отмечу столь быстрое и блистательное разрешение целой пары проблем.

Но вместо удовлетворения от хорошо выполненной работы меня посетило ощущение тревоги.

Точно! Открыв глаза, я воочию в этом убедился.

Дашка… Стоит в дверях, уперев руки в боки и сверлит меня недобрым взглядом.

Я снова прикрыл глаза, в тщетной надежде, что когда их открою, то уже никого не увижу.

Не помогло.

— А скажи-ка мне, дорогой, что это за железные человечки вокруг лётного поля бегают?

— Дарья, нет! — твёрдо обрезал я жену в самом начале её заезда издалека, — Шагоход — это точно не твоё. Техника сложная, дорогая и на её освоение требуется много времени.

— Вот об этом мы сейчас с тобой и поговорим, — промурлыкала жена, присаживаясь на подлокотник моего кресла.

Глава