По образу и подобию (СИ) - Мария Шмидт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Здравствуйте, — робко поздоровалась Оля.
Мальчишка уже поставил елку в угол коридорчика и разделся, он протянул Оле руку:
— Я Роман, можно просто Ромка.
Оля пожала мальчишескую ладошку. Ромка был выше ее на голову, и на вид немного смешной, может, из-за большого количества веснушек, рассыпавшихся по носу и щекам.
— Роман, помой руки с улицы и покажи нашей гостье свои модели, думаю, Оле это будет интересно, — проговорила Агнесса Ильинична голосом, не терпящим возражений.
Ромка картинно вздохнул и нехотя потащился в ванную комнату. Вернулся почти тут же, хитро спросил:
— Самолеты любишь?
Оля вспомнила свой единственный опыт полета и честно призналась:
— Не очень, меня от самолетов тошнит.
— А ты что, в самом деле летала что ли? Не врешь? — Ромка распахнул глаза от удивления.
— Один раз. Сильно шумит, и все время вот тут в горле комок, — ответила Оля.
— Везет же некоторым, — с завистью протянул Ромка, — жаль, что ты такая малохольная, меня бы точно не тошнило. А что за самолет? В кабине у летчиков была? Штурвал видела?
— Ничего я не видела, — Оля обиделась на малохольную, — и я нормальная, понял?
— Ты что, обиделась, что ли? — хмыкнул Ромка, — вот неженка на мою голову. А по виду и не скажешь, подстрижена как пацан, я решил, что и характер тоже пацанский. Терпеть не могу девчонок за эти вот сюси-пуси.
Оле захотелось чем-нибудь треснуть Ромку по голове, но тот уже схватил ее за руку и потянул в комнату.
— Пошли, малохольная, покажу тебе свои модели.
Такое обращение совсем не понравилось Оле, и она хотела сделать что-нибудь такое, чтобы Ромка точно от нее отстал, но они уже оказались в Ромкиной комнате, а там было на что посмотреть. Забыв про обиду, Оля крутила головой, рассматривая эту сокровищницу. Самолеты были повсюду: на подоконнике, на полках, висели под потолком. Просто бумажные, изготовленные из дерева и папиросной бумаги, деревянные. Не похожие на настоящий и очень похожие. С двумя винтами, с тремя, с четырьмя. И вовсе без винтов.
— МиГ-9, — гордо заявил Ромка, перехватив ее взгляд, — двухдвигательный реактивный истребитель, между прочим, секретная разработка. Я эту модель месяц собирал. Правда, это не точная модель, секретная ведь. Как в журналах напечатают, сделаю точнее.
Он так и светился от гордости. Тем временем Оля отыскала взглядом и похожий на тот, который перенес ее в Ташкент.
— Вот на таком я летела. Очень похоже.
— А, так это транспортник, рабочая лошадка, Ли-2. Знаешь, сколько жизней спас? А я мечтаю на реактивном полетать. Выучусь на летчика и обязательно полетаю. А, может, и вовсе в космос отправлюсь.
— Куда? — не поняла Оля.
— Ай, — махнул рукой Ромка, — девчонки, дальше кукол ничего не знаете.
Решив, что теперь точно пора обидеться, Оля вдруг заметила две фотографии, висящие над Ромкиной кроватью. Одна была вырезана из какого-то журнала, а вторая настоящая. И с этой фотографии смотрел на Олю Егор Николаевич. Намного моложе, приветливо улыбающийся, без шрама, но не узнать его было невозможно.
— Валерий Чкалов, совершил первый героический беспосадочный перелёт через Северный полюс из Москвы в Америку. Скажешь, тоже не слышала? — усмехнулся Ромка.
Что-то в школе про это говорили, но сейчас Олю интересовал совсем не человек из журнала.
— А это кто?
Она показала рукой на вторую фотографию.
— Батя мой, пропал без вести, — нахмурился Ромка.
Все его настроение вмиг улетучилось.
— Пошли, там уже, наверное, накрыли, — буркнул он, легонько подталкивая Олю к выходу.
По лицу Агнессы Ильиничны Оля поняла, что разговор с Наташей получился не таким, как задумывалось. Приготовления к ужину были почти закончены, стол накрыли в большой комнате. Их с Романом снова отправили мыть руки, и только потом разрешили занять места. Сначала был суп, потом блинчики. Ели молча, и это молчание тревожило Олю. Значит, все не так.
— Скажи, а с кем ты приехала? — наконец спросила Наташа, наливая Оле чай.
— С тетей Валей, — ответила Оля.
— Она тебя, наверное, ищет, беспокоится? — поинтересовалась Наташа.
Оля вспомнила тетю Валю, и тут же увидела ее читающей письмо.
— Нет, ей сейчас не до меня. У нее муж заболел.
Поймав вопросительный взгляд, добавила:
— Она мне никто, просто помогала в дороге. Так бывает. Ей нет необходимости меня искать.
— Значит, тебя ищут в детском доме, из-за твоего побега у директора и воспитателей будут серьезные неприятности, их могут строго наказать. Ты не должна была так поступать, — назидательно проговорила Наташа.
— Наташа, не дави на ребенка, — заступилась Агнесса Ильинична.
— Тетушка, нельзя ведь помочь всем. Девочку надо вернуть в детский дом. Вы представляете, какие у нас могут быть из-за нее проблемы? И так хватает. Придут с очередным обыском, а здесь чужой ребенок. Что мы им скажем?
— Наташа, я тебя не узнаю, зачем ты так? — мягко попросила Агнесса Ильинична.
— Роману учиться надо, я бьюсь как рыба об лед, чтобы он смог поступить туда, куда хочет, и нам только таких историй не хватает, вы понимаете, чем это все нам грозит? — губы Наташи задрожали, она было готова расплакаться.
Казалось, Олю должен был расстроить такой поворот беседы, но ей вдруг стало весело.
— А Егор Николаевич говорит, что живы будем — не помрем, а еще он говорит, что будет день, и будет пища, — как бы между прочим вклинилась она в разговор взрослых.
— К-какой Егор Николаевич? — запнувшись, спросила Наташа, повернув голову к Оле.
Ее зрачки сузились, отчего светло-серые глаза стали еще прозрачнее.
— Понятное дело, какой, Карпенко. Он у нас один такой.
Оля с вызовом смотрела на Наташу. Та беспомощно открывала рот, совсем как пойманная рыба.
Повисшую тишину нарушила Агнесса Ильинична:
— Где это у вас, Олечка? — спросила она осторожно.
— В Аримании. Это очень далеко.
Взрослые не поняли. И тогда Оля рассказала им про Ариманию, о встречах с Карпенко, о том, как удалось сбежать, о своем пребывании в детском доме, даже про Веру Кирилловну и ее сына.
— Ловко придумано — прищурилась Наташа, когда Оля закончила свой рассказ, — неужели они дошли до того, что начали вербовать детей? Скажи, кто тебя подослал?
— Наташа, мы все очень устали и нуждаемся в отдыхе. Предлагаю ложиться спать, а завтра с утра во всем разберемся, — Агнесса Ильинична поднялась из-за стола.
Она начала собирать посуду, Оля тут же бросилась ей помогать.
— Мам, ты чего? Мам, не слушай ее, — голос Ромки дрожал.
Но Наташа проскочила мимо сына в свою комнату, и вскоре оттуда начали доноситься ее глухие рыдания.
— Зачем ты
