Боковая ветвь - Ирина Степановская

Неизвестно, что тогда помогло, лекарства ли, стимулирующие иммунитет, или дурацкие бумажки, но через некоторое время Наташа пошла на поправку. Температура постепенно стала снижаться и вскоре достигла нормы. Вот тогда Наташа и попросилась на море.

— Мы и так уже задержались в этом году! — сказала она. — Я оформлю отпуск на неделю, бери билеты!

Он ехать не хотел, но решил не спорить. К тому же он чувствовал, что сам тоже устал. Неделя на море и ему бы не помешала.

И вот теперь они лежали на пляже, молчали, и вдруг Наташа сказала:

— Знаешь, жить хорошо! А ведь скоро придется готовиться умирать. Когда думаешь об этом, это хуже, чем сама смерть!

— Еще не скоро… — Он не сразу нашелся что сказать. А она и не требовала ответа. Просто задумалась.

— Зачем я лечу больных? Чтобы они входили в ремиссию, чувствовали себя лучше, а потом снова начинали путь к смерти? Чтобы снова переживали горести? Может быть, уж лучше все пережить в один раз?

Он возразил:

— В жизни ведь есть не только горести, но и радости! Не нам судить о том, зачем и сколько человеку жить. А зачем тогда светить солнцу?

Она промолчала, очевидно, что-то решая для себя.

Он пошел к пляжной кафешке и принес теплую от солнца бутылку «Изабеллы», два пластмассовых стаканчика и тарелку с чебуреками.

— Ешь и пей, — сказал он. — Женщинам свойственно рефлексировать. Меньше думай — будешь здоровее!

— Ты что, хочешь сказать, что все мужчины живут простыми инстинктами?

Он не хотел становиться на скользкую тему, слишком хорош был солнечный день. Да и вся неделя пролетела как один миг.

— Я схожу искупаюсь, — сказал он.

— И я с тобой!

Наташа тоже помчалась в море. Вода обжигала кожу. Немного проплыв, она повернула назад, растерлась полотенцем и с аппетитом начала есть.

— Никогда ничего вкуснее не ела! — Она залпом выпила полстакана вина. А потом опять задумалась, затосковала, поскучнела и запросилась домой: зачем они взяли обратные билеты на три дня позже, чем планировали, да еще на поезд? В Москве много дел, она и так долго проболела… Больные, аспиранты, родители, Катя… Решено было менять билеты на самолет. Они придумали, что послезавтра уедут на целый день в Адлер и улетят оттуда вечерним рейсом.

На следующее утро на сочинской электричке он с удовольствием уехал хлопотать о билетах. Ему хотелось побыть одному. А Наташа решила с утра прогуляться по парку, спуститься к морю и, если вода будет теплая, вдоволь поплавать.

Она спускалась по белой лестнице мимо магнолий и слушала, о чем гортанно судачит спрятанный за кустами маленький овощной базар. Продавцы орехов, ранней клубники, зелени и вина никак не могли поделить торговую площадь. Наташа проскользнула мимо них, остановившись на минуту, чтобы купить длинный красный палец орехов, обмазанных отвратительно липкой фруктовой патокой. Такую штуку из гигиенических соображений никогда не позволяли ей есть в детстве. Сейчас она купила ее всем назло. Синее платье с рисунком, напоминающим зеленые водоросли, привезенное из-за границы, как нельзя лучше подходило к сияющему дню. Две обогнавшие ее девчушки вдруг громко засмеялись, и она подумала, что их рассмешило, что взрослая тетка, то есть она, гулко шлепает по ступенькам сабо на пробковой подошве и смачно выковыривает зубами орехи из патоки, но, присмотревшись, поняла, что ошиблась. Их внимание относилось вовсе не к ней. Впереди ее по лестнице спускался симпатичный парень с прекрасной спортивной фигурой и тащил на плече дорогой фирменный велосипед. Видно, парень, взяв велосипед в этот край вечной лени, просто не знал, что чего-чего, а велосипедных дорожек здесь нет. Угол наклона местности позволял лишь носить велосипед, но никак не ездить на нем. Это, видимо, и вызвало смех девиц. Собственно, этот необычный груз также привлек и внимание Наташи. Она, поравнявшись с парнем, открыто улыбнулась, тоже оглядев в первую очередь велосипед, чуть приподняв поля желтой соломенной шляпы, и уже потом перевела веселый взгляд на его владельца. У того было не по годам серьезное, даже мрачное лицо. И он вдруг неожиданно остановился, стянув с потного носа солнцезащитные очки. Наташа сразу узнала знакомые черты.

— Женя Савенко! Неужели вы?

Молодой человек постоял секунды две, замерев то ли от удивления, то ли от неожиданности, и спустил свой агрегат с плеча на землю.

— Да, Наталья Васильевна, это я! Женя по кличке Кружков.

— Вот уж не ожидала вас встретить здесь, Женя! — Она не жеманничала, действительно была рада ему.

— А вы даже еще красивей стали! — вдруг сказал он, смело поглядев ей в глаза, и она увидела, что он вырос, перестал быть мальчиком, стал мужчиной, и почему-то этот факт ее смутил.

— Ну, вы даете, с места в карьер с комплиментами… Лучше скажите, как вы здесь оказались?

— Путевку дали на службе! Вы на пляж? Можно я с вами?

— Конечно!

И они пошли по ступенькам вниз и до самого моря молчали. Зато уж под тентом на берегу, наслаждаясь прежним восхищением в его глазах, она почувствовала себя королевой, путешествующей инкогнито, и отвела душу, чуть не замучив его вопросами. Он ведь весьма неожиданно для нее сбежал тогда в армию.

И вот спустя два года они встретились. Женя здесь. Теперь она хорошо разглядела — он действительно возмужал, превратился в мужчину. «Сколько ему? — подумала Наташа. — Наверное, лет двадцать шесть». А ей тридцать семь. Боже, десять лет назад она готовилась поехать в Лаос. Дочка была тогда маленькая… а сейчас девица. Жизнь идет… Странно, сейчас она, пожалуй, чувствует себя даже лучше, увереннее, чем тогда, в двадцать семь… Просто смех да и только! Глупая, что с нее взять! И Наташа засмеялась от удовольствия.

Они сидели с Женей в тени пальмы на старинной деревянной скамейке, и чтобы солнце не достало ее сквозь зеленые веера листьев, она немного прижалась к своему спутнику приятно загорелым плечом. И вдруг она почувствовала, что он, наклонившись к ее руке, покрывает ее поцелуями. Сначала от пальцев до локтя, потом плечо, а потом она ощутила его поцелуи на шее… волосах… губах. Ощущение было так восхитительно, что она не стала сразу протестовать и отталкивать его от себя. Потом все-таки пришлось.

— Женя, Женя… ну хватит!

Но он уже не желал ничего слушать и слышать.

— Женя! — Наташа не знала, что делать. — Пляж, кругом люди…

Но, честно говоря, думать, что делать, ей не хотелось.

— Женя, на нас все смотрят!

— Да дела нет до нас никому!..

— Женя, и вы решили, что если я здесь одна, то я доступна?

— Не болтайте вы глупости! Я вас люблю! Я вами уже сто раз обладал, а может, и двести! И ночью, и днем… в своих мыслях. Я вас раздевал, любил и потом одевал, я сидел с вами в ресторанах, я ходил с вами на дискотеки, я вас ругал и вами восхищался! Я всюду вас видел и всегда с вами был. Так какая вам разница, делал я это во сне, в мечтах или наяву?