Притчи человечества - Виктор Лавский

И вот аль-Абасси стоял на одном конце моста, поджидая того должника, который должен был прийти к нему с противоположной стороны. И когда этот человек наконец подошёл к аль-Абасси, тот спросил:

— Ну, и что ты видел на середине моста?

— Ничего! — удивлённо сказал человек.

— Как это так? Почему? — спросили свидетели аль-Абасси.

— Да вы знаете, как только я стал переходить мост, я подумал: а могу ли я перейти мост с закрытыми глазами? Вот бы было забавно, если бы удалось! И представляете — получилось!

Чародей

В город пришёл чародей и бросил в городской колодец какое-то лекарство. Он сказал, что всякий, кто будет пить из этого колодца, сойдёт с ума.

В городе было только два колодца: один — для простых людей и другой — для короля.

К вечеру весь город сошёл с ума. Люди были вынуждены пить из колодца, зная, что сойдут с ума, потому что это был единственный доступный колодец. А был жаркий летний день, они пытались не пить, но как долго можно терпеть? Постепенно они сдались, и к вечеру весь город сошёл с ума.

Король был очень счастлив. Стоя на террасе своего дворца, он смотрел вокруг и говорил своему министру: «Мы благодарны Богу за то, что у нас разные колодцы, иначе мы тоже сошли бы с ума. Весь город стал сумасшедшим».

Люди танцевали, пели, кричали, ревели. Весь город был в невероятном состоянии. Что случилось? Это был ночной кошмар. Люди делали такие вещи, которых не делали никогда.

Но через несколько часов счастье короля улетучилось, потому что люди подошли ко дворцу и начали кричать, что король сошёл с ума. Королевская армия тоже была в городе и тоже сошла с ума вместе с его телохранителями, слугами, поварами. Осталось только три человека: король, королева и министр.

Король очень испугался и спросил: «Что теперь делать?» Министр ответил: «Следует сделать только одно. Я постараюсь задержать их на несколько минут. Вы же бегите и выпейте из колодца. Другого пути нет. Идите скорее».

Король пошёл, выпил из колодца и вернулся танцуя. Толпа закричала от радости: «Слава Богу! Мы благодарны Богу! Ум нашего короля вернулся».

Толпа

Случилось так, что Джунайд пришёл к своему Мастеру. Тот сидел в храме. Когда Джунайд вошёл, Мастер сказал: «Джунайд, приходи один! Не приводи с собой эту толпу!»

Джунайд оглянулся, потому что подумал, что с ним вошёл кто-то ещё. Но никого не было.

Мастер рассмеялся и сказал: «Не смотри назад, а смотри внутрь!» Джунайд закрыл глаза и понял, что Мастер был прав. Он оставил свою жену, но его ум стремился к ней; он оставил своих детей, но их образы были с ним; и друзья, которые пришли, чтобы в последний раз проститься с ним, они всё ещё были с ним, в его уме.

Мастер сказал: «Выйди и приходи один, потому что — как я могу говорить с этой толпой?»

И Джунайду пришлось год ждать вне храма, чтобы освободиться от этой толпы. Через год Мастер позвал его: «Теперь, Джунайд, ты готов войти. Теперь ты один, и диалог возможен».

Совершенный дурак

Однажды случилось так: у великого царя был мудрец, но не было дурака. И всё шло плохо; но стали искать, и был найден человек, который был совершенным дураком. Царь хотел его испытать, чтобы увидеть, чего он в действительности стоит. Он сказал дураку: «Составь мне список самых больших дураков в моём дворе. Составь список из десяти человек, причём самый первый дурак должен быть в списке первым, потом — второй, и так далее».

Ему дали семь дней.

На седьмой день царь спросил: «Ты составил список?» «Да», — ответил дурак. Царь заинтересовался и спросил: «Кто первый?» «Ты», — ответил дурак. Царь рассердился и спросил: «Почему? Ты должен дать мне объяснение». Дурак сказал: «Ещё вчера у меня не было заполнено первое место. Одному из своих министров ты дал миллион и послал в одну из дальних стран закупить алмазы, жемчуг и другие драгоценности. Я говорю тебе: этот человек никогда не вернётся назад. Ты поверил ему — ты и дурак. Только дураки верят». Царь ответил: «Ладно, а если он вернётся, что тогда?» «Тогда я вычеркну твоё имя и впишу его», — сказал дурак.

Лягушка

Лягушка попала в колею на грязной деревенской дороге и не могла оттуда выбраться. Ей было трудно, она пробовала, пробовала — и ничего! Друзья помогали ей. Они делали всё, что можно. А потом пришёл вечер и, угнетенные, разочарованные, они оставили её на волю судьбы. На следующий день друзья пришли посмотреть на неё, думая, что она уже мертва. Ведь она была прямо на дороге, в колее, но нашли её весело прыгающей.

Они спросили: «Что случилось? Как ты смогла выбраться из колеи? Это просто чудо! Как тебе удалось?»

«Обыкновенно, — ответила лягушка. — Появился грузовик, он приближался, и я должна была выбраться!»

Сокровище и хранители

Принц из блистательного дома Аббасидов, потомков дяди Пророка, вёл скромную жизнь в Мосуле, в Ираке. Его семья переживала тяжёлые времена и разделяла обычную судьбу трудящегося человека. Через три поколения семья несколько окрепла, и принц занимал положение мелкого торговца. Согласно обычаю, принятому среди знатных арабов, этот человек, которого звали Дауд Эль Аббаси, называл себя просто Дауд, сын Аль-тафа. Он проводил свои дни на базаре, продавая бобы и травы, пытаясь поправить материальное состояние семьи. Это продолжалось в течение нескольких лет, пока Дауд не полюбил дочь богатого купца Зубейду Ибнат Тавиль. Она очень хотела выйти за него замуж, но в её семье был обычай, что любой претендент в зятья должен был подобрать пару специально выбранному отцом камню, для того чтобы доказать своё твёрдое намерение и свою материальную обеспеченность.

После предварительных переговоров, когда Дауду был показан сверкающий рубин, выбранный отцом для испытания желающих получить его дочь, на сердце у молодого человека стало очень тяжело. Этот драгоценный камень был не только чистейшей воды, но и размер его, и окраска были таковы, что копи Бадахшана не видывали ничего подобного за тысячу лет…

Время шло, и Дауд передумал все способы, путём которых он мог бы достать деньги, необходимые ему для того, чтобы хотя бы попытаться искать такой самоцвет. В конце концов он узнал у ювелира, что у него есть единственный шанс. Если он разошлёт повсюду весть, предлагая каждому, кто достанет нужный камень, не только свой дом и всё, чем он владеет, но также три четверти копейки, которые он заработает за всю свою жизнь, то, может быть, будет возможность найти подобный рубин.

Дауд разослал подобные заявления. День за днём распространялась весть о том, что разыскивается рубин поразительной ценности, яркости и цвета; и люди спешили со всех сторон к дому купца, чтобы посмотреть, могут ли они предложить что-нибудь столь же великое. По прошествии почти трёх лет Дауд обнаружил, что ни в арабских странах, ни в Аджме, ни на Яве, ни на Цейлоне не существует такого рубина, который хоть как-нибудь мог бы сравниться в великолепии с камнем отца его невесты.

Зубейда и Дауд были на грани отчаяния. Казалось, что им никогда не удастся пожениться, потому что отец девушки вежливо отказался принять что-либо хоть сколько-нибудь меньшее, чем совершенная пара его рубину.

Однажды вечером, когда Дауд сидел в своём маленьком саду, в тысячный раз пытаясь придумать какое-нибудь средство завоевать Зубейду, он увидел, что рядом с ним стоит высокий измождённый человек, в руке у него был посох, на голове — шапка дервиша, к поясу была привязана чаша для подаяния.

— Мир тебе, о мой король! — сказал Дауд традиционное приветствие, поднявшись на ноги.

— Дауд Аббаси, потомок дома Корейш, — сказал человек. — Я один из хранителей сокровищ Пророка, и я пришёл помочь тебе в твоей беде. Ты ищешь несравненный рубин, и я дам тебе его из сокровищ твоего наследства, оставленного в руках нищих хранителей для безопасности.

Дауд взглянул на него и сказал:

— Все богатства, которые были в сокровищницах нашего дома, потрачены, проданы, рассеянны столетия назад. У нас ничего не осталось, кроме нашего имени, и даже его мы не используем, боясь обесчестить. Как может существовать какое-нибудь сокровище, оставшееся от моего наследства?

— Тем не менее сокровища могут существовать и как раз из-за того, что не все они были оставлены в руках дома, — сказал дервиш, — потому что люди в первую очередь грабят того, о ком известно, что у него есть, что украсть. Однако когда этот момент отсутствует, воры не знают, куда смотреть. Это первая мера безопасности хранителей.

Дауд вспомнил, что многие дервиши имеют репутацию эксцентричных людей, поэтому сказал:

— Кто же оставит бесценные сокровища, такие, как самоцвет Тавиля, в руках оборванного нищего? И какой нищий, носящий лохмотья, если ему будет дана такая вещь, удержится от того, чтоб выбросить её или продать и потратить полученное в безумном приступе безалаберности?