Притчи человечества - Виктор Лавский

Фарид был тяжёлым и сильным, а ищущий был очень тщедушным — какими бывают ищущие. Но когда на кон поставлена твоя жизнь… Даже этот тщедушный человек сбросил с себя Фарида, вскочил на него и сказал:

— Ты что, убийца? Что ты делаешь? Я бедный человек. Я всего лишь пришёл спросить тебя, как в сердце может возникнуть желание к поиску Божественного, а ты собираешься убить меня!

Фарид воскликнул:

— Подожди! Сначала несколько вопросов. Когда я удерживал тебя под водой и ты задыхался, сколько мыслей было в твоей голове?

Человек ответил:

— Сколько? Только одна мысль: как выбраться на воздух, чтобы вдохнуть.

Фарид спросил:

— Как долго в тебе пребывала эта одна мысль?

Человек ответил:

— И эта мысль тоже пребывала во мне недолго, потому что ставкой была моя жизнь. Вы можете позволить себе думать, когда ничто не поставлено на кон. «Жизнь в опасности!» — даже эта мысль исчезла. «Выбраться из воды!» — это была не мысль. Эта была вся моя жизнь.

Фарид сказал:

— Ты понял. Это и есть ответ. Если ты испытываешь удушье в этом мире, если ты сдавлен со всех сторон и если ты чувствуешь, что в этом мире ничего не случится, кроме смерти, то возникнет желание поиска Истины, или Бога. Но это тоже будет длиться недолго. Постепенно это желание перестанет быть желанием. Оно станет твоей жизнью. Сама жажда становится твоей жизнью. Я показал тебе путь. Теперь ты можешь идти.

Роскошь и простота

Однажды суфийского мастера Джунайда посетила группа искателей и увидела, что он сидит в окружении невообразимой роскоши.

Эти люди оставили его и направились к дому крайне сурового и аскетичного святого человека, чьё окружение было так просто, что у него не было ничего, кроме подстилки и кувшина с водой. Один из посетителей сказал:

— Простота вашего поведения и суровая обстановка гораздо больше по вкусу нам, нежели показные и кричащие излишества Джунайда, который, похоже, сошёл с Пути Истины.

Аскет тяжело взглянул и ответил:

— Мои дорогие друзья, так легко обманувшиеся внешними знаками, преграждающими человеку путь на каждом шагу, — поймите это и перестаньте быть неудачниками! Великий Джунайд сейчас окружён роскошью, потому что он невосприимчив к роскоши, я же окружён простотой, потому что я невосприимчив к простоте.

Утренняя торговля

Однажды утром Бахауддин Накшбанди пришёл на бухарский базар с длинным шестом в руках. Он начал кричать хриплым голосом, пока не собралась толпа, поражённая подобным поведением человека такой репутации и достоинства.

Когда собрались сотни людей, недоумевающих, что им думать или делать, Бахауддин поднял свой шест и принялся переворачивать лотки с товаром, и скоро он был окружён грудами овощей и фруктов.

Эмир Бухары послал нарочного к дому Бахауддина, прося его немедленно явиться во дворец и объяснить своё поведение.

Бахауддин ответил:

— Прикажите собрать законоведов, старших придворных, министров, военачальников и знатнейших купцов города!

Эмир и его советники решили, что Бахауддин сошёл с ума. Решив потакать его причудам до тех пор, пока они не смогут спровадить его в Обитель Здоровья, послали за людьми, названными Бахауддином.

Когда все собрались, Бахауддин вошёл в зал приёмов.

— Нет сомнения, — сказал эмир, — что вы, высокочтимый Бахауддин, понимаете, для чего вы здесь. Бы знаете также, для чего здесь присутствуют все остальные. Поэтому, пожалуйста, скажите нам всё, что вы должны сказать.

Бахауддин ответил:

— О Высочайшие Врата Мудрости! Каждому известно, что поведение человека берётся за показатель его ценности. Эго достигло у нас такой степени, что для того, чтобы человека приветствовали и одобряли, он должен всего лишь вести себя определённым образом, независимо от того, каково его внутреннее состояние. И наоборот, если человек просто делает что-либо, считающееся порицаемым, он сам становится порицаемым.

Правитель сказал:

— Мы всё ещё не понимаем, чему вы пытаетесь нас научить.

Бахауддин ответил:

— Каждый день и каждый час в каждом человеке присутствуют мысли и несоответствия, которые, если дать им выход, проявят себя действиями столь же пагубными, как и мои действия на базаре. Моё учение состоит в том, что эти мысли и несовершенства из-за недостаточного их понимания так же вредят и задерживают развитие общества и человека, как если бы он вёл себя разнузданно — и даже более.

— Каково же решение проблемы? — спросил правитель.

— Решение, — сказал Бахауддин, — в том, чтобы осознать, что люди должны быть улучшены внутренне, а не просто сдерживаться обычаем от проявления грубости и разрушительности или поощряться за непроявление их.

Ангур, изюм, инаб, стафил

На деревенской улице собрались четверо: перс, турок, араб и грек. Они вместе путешествовали, стремясь достичь некоего отдалённого места, но однажды у них разгорелся спор о том, как истратить ту единственную монету, которая у них осталась.

— Я хочу купить ангур, — сказал перс.

— Я хочу изюм, — сказал турок.

— Я хочу инаб, — сказал араб.

— Нет! — заявил грек. — Мы купим стафил.

Мимо проходил путешественник, знавший много языков. Он сказал:

— Дайте эту монету мне, и я постараюсь удовлетворить желания каждого из вас.

Сначала они не хотели верить ему, но в конце концов отдали монету. Человек отправился в лавку и купил четыре маленькие кисти винограда.

— Вот мой ангур, — сказал перс.

— Это как раз то, что я называю изюмом, — сказал турок.

— Вы принесли мне инаб, — сказал араб.

— Нет! — воскликнул грек. — На моём языке это называется стафил.

Они разделили виноград между собой, и каждый понял, что разногласия возникли только потому, что они не понимали друг друга.

Несварение желудка

Некий человек пришёл к Бахауддину Накшбанди и сказал:

— Я странствовал от одного учителя к другому, и я изучил много Путей, каждый из которых дал много пользы и много всяких выгод. Теперь я хочу стать одним из твоих учеников, чтобы иметь возможность пить из источника Знаний и таким образом становиться все более и более продвинутым на тарикате — Мистическом Пути.

Бахауддин, вместо того чтобы прямо ответить на вопрос, велел принести обед. Когда было принесено блюдо с рисом и жареным мясом, он начал ставить перед гостем одну полную тарелку за другой. Затем он дал ему фрукты и пирожные. Затем велел принести ещё плова и различные другие блюда: фрукты, салаты, сладости. Сначала этот человек был польщён, и поскольку Бахауддин проявлял явное удовольствие при каждом глотке, который делал гость, то он ел столько, сколько мог. Когда темп его еды замедлился, суфийский шейх выказал признаки очень большого неудовольствия, и, чтобы избежать его раздражения, несчастный человек добросовестно съел ещё одно блюдо.

Когда он уже не мог проглотить ни одного зёрнышка риса и в ужасном неудобстве откинулся на подушки, Бахауддин обратился к нему со следующими словами:

— Когда ты пришёл навестить меня, ты был настолько же полон непереваренными учениями, насколько ты теперь полон мясом и рисом. Ты чувствовал неудобство, а поскольку ты не привык к духовному неудобству реального вида, ты интерпретировал его как голод к дальнейшим знаниям. Несварение желудка — вот твоё состояние.

Замещение

Суфийского шейха спросили, почему он не принял руководство группой учеников, желавших перейти к нему от своего прежнего наставника.

Он сказал:

— Эта ситуация похожа на ситуации из жизни растения или другого растущего существа. Поместить себя во главе чего-либо, находящегося в процессе умирания, означает принять участие в этом процессе. Отдельные части могут продолжать процветать, особенно, если вложенная в них энергия была велика. Но само растение, неся в себе признаки смерти, будет переносить эту тенденцию на всё, чтобы ни соприкоснулось с ним как с целым.

Кто-то спросил его:

— Но какова ситуация в тех исторических примерах, когда реформаторы и другие деятели фактически принимали от других руководство деятельностью, и она продолжалась ещё с большим размахом?

Он ответил:

— Это относилось не к школам обучения, а к мирской деятельности, которая имела реальный смысл только в воображении поверхностных людей и тех, кто видит внешнюю сторону.

Слоистый песок

Жила некогда женщина, оставившая религию, в которой была воспитана. Она покинула также ряды атеистов и обратилась к другой религии. Затем она поверила в истинность ещё одной.

Каждый раз, меняя свою веру, она воображала, что уже нечто приобрела, но этого ещё не достаточно. И каждый раз, когда она вступала в новый круг, её радушно принимали, её вступление рассматривалось как что-то хорошее и как признак её разумности и просвещённости.