Там, за рекою, — Аргентина - Иржи Ганзелка

Необозримый ковер свежей зелени, вытканный узорами плантаций, постепенно поднимается к предгорьям Серро-Асуль — Голубых гор. Изрезанный первыми клиньями леса, стремительно набегает он на горы. А где-то там, правее, в нескольких километрах от дороги, за стеной горного леса лежит селение Серро-Асуль, третий островок, населенный чешскими и словацкими крестьянами, третий после Саэнс-Пеньи в Чако и Кармен-дель-Параны в Парагвае.

Предвечерним покоем дышит земля. И все же мы — на поле битвы, на переднем крае борьбы человека с нетронутой природой. К самому лесу подступают и останавливаются у его зеленой стены ровные ряды чайных кустов. А среди них лежат обгорелые стволы вековых деревьев-исполинов, торчат могучие пни, с которыми не справилась сила человека. Отступая, лес оставил тут своих павших бойцов, но не сдался; напоследок он поглотил все вокруг, даже дорогу с одинокими путниками.

Но нет! И здесь, в отрогах гор, природа не смогла противостоять человеку, изголодавшемуся по клочку земли и гонимому сюда мечтой о ломте хлеба и крове над головой, когда в этом ему отказала, — а во многих местах еще и по сей день отказывает, — старая родина. Ибо мало уже в Европе таких народов, которые бы не нашли в аргентинских лесах Мисьонес горсточки своих соплеменников. На редких лесных полянах жмутся к склонам гор их жилища, срубленные из плохо подогнанных бревен и окруженные полянами молодых кустов табака и чая.

Путаница шоссе, проселочных дорог и ответвлений от них к отдельным долинам редеет с каждым километром. И все равно выбирать не из чего. Карта скудно сообщает только о пикадах. Португальская пикада, Финская пикада, Африканская пикада, пикада Одиннадцатого ноября. И никакого намека на обычную дорогу с указателями. Солнце уже давно заползло за волнистый горизонт, и свет фар еще беспощаднее обнажает ухабы и выбоины.

В глухой деревушке Леандро-Алем на широкой площади под деревьями беседуют люди. В ответ на наш вопрос они машут руками, показывая куда-то вперед:

— Да, да, там начинается Рута Насиональ 14, автострада…

Дорога вскоре действительно сворачивает влево, и в первобытных дебрях появляется нечто чуждое лесу — широкая лента каменной дороги, также изрытая выбоинами и канавами и покрытая кучками щебня.

Обера. Закрываем путевой дневник, который пополнился несколькими краткими записями: «627-й км, высота над уровнем моря 310 м, 21 час, температура 19°C, от Посадаса проехали 117 км, средняя скорость 29 км в час».

До Пуэрто-Игуасу остается более 400 километров — один день пути — и надежда, что «Крус де Мальта» опоздает…

Провинция Мисьонес на карте Южной Америки уподобилась костлявому пальцу, пытающемуся отковырнуть от Парагвая весь юг. Это буферная территория между Парагваем и Бразилией, защищенная с обеих сторон естественной границей — широкими потоками рек Параны и Уругвая.

Во всех аргентинских справочниках и туристских путеводителях упоминается об этом глухом уголке, куда в начале XVII века подалась многочисленная группа испанских иезуитов, чтобы здесь постепенно основать ряд редукций — укрепленных миссионерских поселений. Впоследствии от этих миссий и получила свое название вся обширная провинция. Из тридцати редукций половина была рассыпана в девственных лесах между реками Параной и Уругваем, восемь осталось на правом берегу Параны, на территории нынешнего Парагвая, а остальные семь приютила нынешняя Бразилия. Полтора века иезуиты строили свои храмы, вырубали леса, закладывали огромные плантации йербы— и все руками целой армии рабов-индейцев. А потом стали продавать йербу с такой прибылью для себя, что это возмутило даже двор испанского короля. Обогащение на йербе и было одним из главных пунктов обвинения, которое привело к изгнанию многих иезуитов из всех областей Южной Америки, принадлежащих испанской короне. Иезуиты ушли, а их храмы стали прибежищем для ящериц, змей и туканов, пока лес не поглотил и не разрушил их. Последние остатки иезуитских построек в районе Сан-Игнасио на реке Паране до сих пор служат приманкой для романтически настроенных туристов. Моторная лодка доставляет их прямо на место, и они, получив несколько часов на фотографирование монастырских ворот, считают, что вступили на самую древнюю землю в истории Аргентины.

Воскресное утро, встающее над Оберой, вернуло нас к действительности.

— Откажитесь от гонки, — с улыбкой говорит руководитель и единственный представитель филиала автоклуба в Обере, последнем бастионе аргентинского автомобилизма на севере страны. — Край наш очень гористый, на пути много поворотов, дорога плохая. Я бы не советовал вам ехать ночью. Четыре сотни километров вам за день не проехать…

«Татра» стала пробиваться через горы.

В Кампо-Вьере среди нескольких деревянных лачуг и как раз напротив полицейского участка суетится кучка людей с деревянными стремянками, кольями, подпорками и канатами примитивного подъемника. Огромная, длиной метров в двадцать колода, подвешенная на цепях блока, остается в наклонном положении, и люди бегут к нам. Это украинцы. Они радуются, как дети, когда мы заговариваем с ними по-русски.

— А что это такое? — спрашиваем мы, указывая на их строительную площадку.

— Памятник, — кратко поясняют они. — Он простоит века!

— Какой памятник? Люди пожимают плечами.

В одних местах памятники сооружают из мрамора, в других— из бронзы; кое-где на строительство пригоняли тысячи людей, чтобы в течение долгих десятилетий укладывать миллионы тонн камня в бессмысленные пирамиды. В провинции Мисьонес валят одно из миллионов вековых деревьев, обрубают сучья, перетаскивают его на несколько сотен метров и устанавливают в центре поляны, где еще год назад стоял девственный лес. Памятник чему? Лесу? Он простоит века…

— До свидания! — люди машут нам на прощанье и бегут устанавливать памятник.

Совершив один из головокружительных спусков, «татра» с трудом взбирается по крутому склону. И вдруг перед нами оказывается грузовик, стоящий посреди дороги и осевший набок. Шины снятого заднего колеса «жарятся» на солнце. Около машины валяется несколько пустых бутылок и кучка окурков. Под кузовом, закинув ногу на ногу и подложив под голову свитер, лежит на спине креол и листает иллюстрированный журнал с фотографиями голливудских красавиц.

— Вам нужна помощь?

— Нет, — повернув голову, небрежно роняет креол, продолжая лежать под машиной. — У нас сломалась ось. Товарищ еще позавчера пошел за новой. Вероятно, он вернется с ней во вторник.

Осторожно объезжаем грузовик, стараясь не поцарапать своей машины. Креол перевернулся на бок, с интересом следит за нашим маневром, а потом снова принимается рассматривать кинозвезд.