Папа - Павел Владимирович Манылов

– Костя, я Айна. Ты помнишь меня? – Она тряхнула головой, и вороные кудри как по команде отправились вбок и назад.

Теперь на смуглом лице показались искрящиеся глаза цвета миндального ореха, напоминающие его и по форме. Костя узнал её и расплылся в улыбке.

– Германия – Турция? – спросил Костя, и Айна закивала в ответ.

– Можно к тебе сесть? – она села рядом с Костей, не дождавшись ответа на вопрос, скинула с плеч рюкзачок и достала оттуда маленькую бутылку армянского коньяка. – Клиент один с выигрыша Игорьку принёс, а он не пьёт и мне отдал, – объяснила она и снова засмеялась. – Будешь?

– Буду, – охотно согласился Костя и взял протянутую бутылку.

Он откупорил бутылку и вернул Айне. Она запрокинула голову, по-детски зажмурилась, осторожно прислонила горлышко к губам и сделала глоток.

– Ух-х, крепко. Стаканчиков нет, но можно и так. – Она отдала бутылку Косте и достала из рюкзачка мандарин.

Костя поднёс бутылку ко рту и увидел на горлышке розовую помаду. Он чуть поболтал бутылку, как будто это был бокал, и поднёс её к носу. Коньячные спирты ударили в нос, но еле уловимый аромат клубники, исходивший от помады, завладел его обонянием.

Он не стал вытирать её, а, напротив, с осторожностью и наслаждением прислонил горлышко к губам и сделал глоток.

Айна снова рассмеялась. Её звонкий голос будоражил, а волосы, волнами накатывающие на плечи, затягивали куда-то в пучину ночного океана. Костя разомлел, коньяк горячей волной прошёл через всё тело и остался где-то в животе, наполняя новыми ощущениями. Айна следила за ним, не отводя глаз и пользуясь теми небольшими уловками, которые способны свести с ума молодого мужчину после нескольких глотков крепкого спиртного.

Она что-то рассказывала, чуть утрируя, и изредка дотрагивалась до его руки, когда хотела сообщить что-то важное. Иногда она наклонялась ближе, и тогда Костя слышал запах её волос, чуть горьковатый, как скошенная трава, и такой же пьянящий.

– Жарко, – она расстегнула куртку и чуть опустила молнию на спортивной кофте. Костя увидел смуглое плечо, самым краешком появившееся из-под кофты, и уставился, не в силах оторвать взгляд.

– Ну, мне пора. – Она вдруг посмотрела на свои маленькие часики на запястье, застегнула кофту и куртку. – Коньяк себе оставь, если хочешь. Мне уже хватит. – Встала со скамейки и, не попрощавшись, пошла.

Несколько секунд Костя сидел в недоумении, а потом сделал ещё глоток из бутылки и устремился вслед за ней.

– Подожди! – Крикнул он, и она остановилась. Он подбежал к ней и взял за руку. – Я тебя провожу. Уже поздно.

– Хорошо, тут недалеко. – Она снова улыбнулась, давая понять, что ждала этого предложения.

Айна взяла Костю под руку и прижалась к нему, делая вид, что мёрзнет.

Минут через десять они уже шли по улице, застроенной частными домами. Этот район в народе назывался Татар-базар, потому что хозяевами всех этих домиков были татары.

Жили небогато, но аккуратно. Было видно, что владельцы хозяйством занимаются и дома свои берегут. Появились и дворцы – трёх-, четырёхэтажные, из причудливого кирпича и даже мрамора, они производили впечатление на фоне соседских домишек.

Рядом с одним из таких дворцов стояли три одинаковых серебристых «мерседеса», вокруг которых играли чернявые ребятишки. Они бегали вокруг лимузинов, забирались на капоты и крыши.

– Сейчас хозяева выйдут – и будет им, в жизни не расплатятся. – Костя остановился, показывая Айне на детей. – Смотри, сейчас капот у «мерса» помнут.

– Не-е, – звонко засмеялась Айна, – это их дом. Этим детям здесь можно всё. Пошли. – Она чуть дёрнула его за рукав.

Костя, оглядываясь, пошёл с ней, думая: «Странно, дети грязные и похожи больше на беспризорников», но, приглядевшись, увидел на них одежду, которую сам купить был не в состоянии.

– Дом барона цыганского, – объяснила ему Айна, когда они отошли от дворца. – Это его семья. Он здесь главный. Да и не только здесь.

Костя допил коньяк и выкинул бутылку в мусорный контейнер. Пытаясь осознать увиденное, он вдруг представил этого барона рядом с Артуром или Сан Санычем. Такой союз не укладывался у него в голове, хотя он понимал, что люди с деньгами так или иначе всегда находятся где-то рядом друг с другом.

– Мы пришли, – Айна остановилась и показала на кирпичный двухэтажный дом, стоявший за редким деревянным забором.

– Я хотел бы ещё раз увидеть тебя, – тихо сказал Костя и ближе подошёл к ней.

– Увидишь, если захочешь, – засмеялась Айна.

– Айка, это ты там? – кто-то крикнул из-за забора, и Айна оглянулась.

– Да, дядь Коль.

Мужик лет пятидесяти подошёл вплотную к забору и протянул руку между прутьев. В другой руке он держал длинный тонкий нож.

– Здорово, сынок, – обратился он к Косте.

Костя подошёл и неуверенно пожал руку, косясь на нож.

– Сынок, ты барана резал когда-нибудь? – спросил дядя Коля жалобно и с надеждой.

Костя замотал головой и на всякий случай сделал шаг назад от забора.

– Айка, чего стоишь, иди в дом матери помогать, а кавалера своего давай сюда в подмогу. – Дядя Коля не был пьян, но лёгкий запах перегара от него исходил. Он был весел, несмотря на сложную задачу, которую перед ним поставили.

– Идём? – Айна посмотрела на Костю, кивнула и вошла в калитку.

Костя последовал за ней.

– Сынок, – снова окликнул его дядя Коля, – в доме пока бабьи дела. А у нас с тобой здесь задача. – Он сел на ступеньку крыльца, достал из кармана спортивных штанов пачку «Примы» и закурил.

– Что нужно делать? Я готов. – Костя чуть засучил рукава куртки и встал перед Николаем.

– Э-э, брат, не торопись. – Дядя Коля жадно затянулся, так, что Костя услышал звук горящей папиросной бумаги, прищурил один глаз и тяжело вздохнул, выпуская дым. – Мать её, – он кивнул в сторону дома, – барана отправила резать. У них там праздник завтра какой-то. – Николай сделал движения руками, изображая молитву. – Я, брат, не против, хотя и крещёный, но барана резать… – Он покачал головой и сник.

– А где баран-то? – спросил Костя.

– За домом. – Дядя Коля встрепенулся в надежде на помощь. – Сделаешь? – Он встал и протянул Косте нож.

– Не знаю. – Костя взял нож и попробовал лезвие пальцем. Нож был заточен как бритва.

Дядя Коля повёл его за дом, где стояли ещё два деревянных сарая и небольшой загон для скотины. Баран был привязан к столбу и безропотно стоял, не выказывая никаких эмоций.

Костя и дядя Коля встали около него и замолчали. Костя смотрел то на нож, то на барана и не мог сделать шаг к животному, а дядя Коля смотрел на Костю.