Последний бой майора Петтигрю - Хелен Саймонсон

— А если мы опоздали? — прошептала Жасмина. В ее голосе слышался страх, и майор едва не растерял свое самообладание.

— Мы должны гнать от себя эти мысли и концентрироваться только на следующем шаге, — сказал майор, остановившись на пустой парковке. — Мы делаем то, что можем, остальное — дело Господа.

Утес, на котором они так весело резвились с Джорджем, теперь выглядел весьма мрачно. Нависшие над ним серые облака, чьи края обтрепал нарастающий ветер, тяжело тащили свои опухшие от дождя черные брюха. Где-то на горизонте струи дождя уже хлестали покрытое рябью море. Было недостаточно темно, чтобы огонь маяка выглядел хоть сколько-нибудь внушительно, и недостаточно светло, чтобы в сердце проснулась надежда. Пока они вылезали из автомобиля, на ветровое стекло хлынул холодный дождь.

— Надо взять плащи, — сказал майор и полез в багажник.

— Эрнест, нет времени, — запротестовала она, но остановилась на краю дороги.

Он повесил на плечо охотничью сумку, забросил за спину ружье и подхватил свой охотничий плащ и шляпу. Передавая плащ Жасмине, он понадеялся, что она не заметит ружье. Она закуталась, вроде бы ничего не заметив.

— Здесь так пусто, — сказала она, оглядывая окрестности в поисках Абдула Вахида. — Как мы их найдем?

— Мы поднимемся на смотровую площадку, — сказал он, нахлобучил шляпу и взглянул на небольшое, огороженное низкой каменной стеной возвышение, где стоял платный телескоп. — Сверху видно лучше.

— Эй! Куда это вы направились?

Из одного из домиков выглянул низкорослый мужчина.

— Здесь сегодня опасно, слишком сильный ветер. Он был одет в прочные сапоги, джинсы, короткое пальто и большой светоотражающий жилет, в котором напоминал тыкву. На шее болталась рация, а в руках он держал планшет.

— Вы правы, — сказал майор, — но нам надо найти одного отчаявшегося юношу.

— У нас нет времени, — Жасмина тянула его за руку. — Надо идти.

— Хочет спрыгнуть? — спросил мужчина и заглянул в свой планшет. Жасмина слабо застонала. — Я представитель Добровольческой команды спасения самоубийц, так что вы пришли по адресу.

Он что-то записал на планшете.

— Как его зовут?

— Его зовут Абдул Вахид, ему двадцать три, и мы думаем, что с ним его бабушка.

— Мало кто решается спрыгнуть со скалы со своей бабушкой, — заметил мужчина. — Как вы сказали, Абдулла?

— Ради бога, просто помогите нам его найти, — взмолилась Жасмина.

— Мы начнем поиски, — сказал майор. — Вы можете позвать еще добровольцев?

— Я позову подмогу, — согласился мужчина. — Но вам туда нельзя. Гражданским лицам опасно там находиться.

Он шагнул в их сторону и махнул на них руками, словно пытаясь отогнать овец.

— Я не гражданское лицо, я майор Британской армии, — заявил майор. — В отставке, конечно, но в отсутствие подтверждения ваших полномочий приказываю вам дать нам пройти.

— Там кто-то есть, Эрнест.

Жасмина бросилась в сторону через дорогу. Чтобы отвлечь человека с планшетом, майор отдал ему честь — тот неуверенно поднял руку в ответ — и побежал за ней.

Вскоре стало понятно, что мужчина, бегущий к ним по склону со стороны рощи, это не Абдул Вахид. Он тоже был одет в светоотражающую ветровку, и майор уже было приготовился обогнуть его, но он принялся так размахивать мобильным телефоном, что майор понял: их просят о помощи.

— Только не он, — сказал человек с планшетом, который трусил рядом с майором. — Брайан, ты же знаешь, что тебе сюда нельзя.

— Этот чертов телефон опять не ловит, — сообщил Брайан. Хотя он выглядел подтянутым и спортивным, он уперся руками в колени, пытаясь перевести дыхание после подъема по склону. — Там у нас очередной самоубийца, — продолжал он, показывая пальцем через плечо. — Мне так и не удалось к нему подобраться. Какая-то вооруженная старуха рядом с ним угрожала проткнуть мне яйца.

— Это Абдул Вахид, — сказала Жасмина. — Он здесь.

— Брайан, тебе запрещено принимать участие в спасательных операциях, — сказал человек с планшетом.

— И что, ты не поможешь мне ее скрутить? — спросил Брайан.

— Мы не должны приближаться к вооруженным или психически ненормальным людям, — сообщил его коллега с гордостью человека, хорошо выучившего урок. — Надо вызвать полицейское подкрепление.

— Джим, спецназ сюда вряд ли пришлют. Пока сюда доберутся двое полицейских на «купере-мини», можно спасти десять человек.

— У нее вязальная спица? — спросил майор.

— Они в той роще? — одновременно с ним спросила Жасмина.

— Да, там.

— Не говори им ничего! — вспыхнул Джим. — Они гражданские лица.

— Ты собираешься вызвать подмогу или мне бежать к телефонной будке и звонить по телефону доверия? — поинтересовался Брайан.

— В штаб-квартире прием лучше, — сказал Джим. — Но мы пойдем туда все вместе. Гражданским лицам нельзя разгуливать здесь в одиночестве. Хватит с нас твоего самоуправства, Брайан.

Он шагнул к Жасмине, словно собираясь ее схватить.

— Пожалуйста, мне нужно к племяннику! — взмолилась она.

— Брайан, вы кажетесь мне решительным человеком, — сказал майор и как можно более небрежно достал ружье. — Почему бы вам с Джимом не отправиться за подмогой, а мы пойдем туда и спокойно убедим старушку вести себя пристойно.

— Черт, — сказал Джим, глядя, как зачарованный, на ружье.

Жасмина вскрикнула и, воспользовавшись возможностью, бросилась прочь.

— Черт, — повторил майор. — Мне надо за ней.

— Так идите, — сказал Брайан. — Я прослежу, чтобы этот планшетник позвонил куда надо.

— Оно не заряжено, — сообщил майор, отправляясь вслед за Жасминой. О патронах в кармане он упоминать не стал. — Но эта старуха уже проткнула одного человека своей спицей.

— Не видел я никакого ружья, — отмахнулся Брайан.

Майор пустился бежать, игнорируя опасность подвернуть лодыжку в одной из многочисленных кроличьих нор, и услышал, как Брайан говорит ему вслед:

— А Джим меня поддержит, потому что иначе я расскажу им, как он позволяет мне спасать людей в его смену и присваивает себе все заслуги.

— Это было один раз, — запротестовал Джим. — Девчонка была не в себе, и я даже не понял, что ее уже спасли. Пришлось два часа с ней разговаривать.

— Да, я слышал, что она чуть не попыталась снова спрыгнуть, — донесся ответ.

А потом майор добрался до рощи, и их голоса утихли.

Сразу за рощицей майор увидел маленькую «хонду» Жасмины, уткнувшуюся носом в заросли дрока; судя по гребню собравшейся в складку глины, машину занесло, и перед остановкой она резко повернула. Возможно, Абдул Вахид собирался отправиться в Мекку на колесах.

В двухстах метрах от машины стоял на коленях Абдул Вахид — рядом с обрывом, но не настолько близко, чтобы это представляло какую-либо опасность. Он, видимо, молился, уткнувшись лбом в землю, и не подозревал, какие драмы разыгрываются вокруг. Между ним и майором росли два больших куста дрока — узкий проход между ними, шумно дыша, охраняла старуха с тем же, что и всегда, непроницаемым выражением лица. В руке она вполне профессионально держала спицу, зажав ее в кулаке, как кинжал, и направляя на Жасмину, и майор был уверен, что она готова воспользоваться ей в любой момент.

— Тетушка, что вы делаете? — взывала к ней Жасмина, умоляюще раскинув руки. — Зачем нам стоять здесь под дождем?

— Я делаю то, чего вы сделать не можете, — ответила старая леди. — Все вы позабыли, что такое честь.

— Но Абдул Вахид?.. — вопросительно произнесла Жасмина, после чего позвала уже громче:

— Абдул Вахид, прошу тебя!

— Ты что, не знаешь, что нельзя беспокоить мужчину во время молитвы? Он молится, чтобы взять на себя все бремя и восстановить семейную честь.

— Это безумие. Так проблему не решить, тетя.

— Так решались проблемы всегда, дитя мое, — протянула старуха. — Когда мне было шесть лет, мой отец утопил мою мать в бочке с водой.

Она присела на корточки и очертила в траве круг кончиком спицы.

— Я это видела. Я видела, как он держал ее лицо под водой одной рукой, а другой гладил по волосам, потому что он очень любил ее. Она смеялась с торговцем коврами и медными горшками и подавала ему чай в лучших чашках своей свекрови.

Она вновь поднялась на ноги и добавила:

— Я всегда гордилась отцом и его жертвенностью.

— Мы цивилизованные люди, а не какие-нибудь крестьяне, застрявшие в прошлом, — сдавленным от ужаса голосом сказала Жасмина.

— Цивилизованные? — прошептала старуха. — Ты мягкая и испорченная женщина. Все приходит в упадок, от этого и моя племянница, и ее муж ослабели. Они жалуются и жульничают, но своему единственному сыну делают только поблажки. И хотя мне уже давно пора поедать инжир в собственном саду, приходится наводить порядок своими руками.