ШЕСТОЙ МОРЯК - Евгений Филенко

   — Так вы — Драконы Иисуса?

   Снова кивок, в котором отчетливо прочитывалась не которая спесь.

   — Вертолет был?

   Поскольку голосовые связки все еще  отказывались подчиняться, алтарник Селафиил продолжал кивать на  манер китайской куклы.

   — Что с ним сталось?

   Алтарнику понадобилось немалое усилие, чтобы одо леть спазм гортани.

   — Сел аварийно. Маслонасос пробило... или какая-то  такая херня...

   — Но на поезд вы все же успели. Как?

   Взгляд Селафиила суматошно забегал.

   — Я не... не могу объяснить.

   — А придется это сделать.

   — Не знаю... не понимаю...

   — Как ты считаешь,  — промолвил я со злобной иронией, — если сломать тебе один палец, это поможет собраться с мыслями? Или, чтобы не  мелочиться и укре пить мотивацию, сразу два?

   Алтарник пренебрежительно пожал плечами:

   — Да хоть все. Я не чувствую боли.

   — Отчего же?

   — Никто из нас не чувствует. — Он  напрягся и произнес по складам: — Де-сен-си-би-ли-зация. Обряд такой. Соберет, бывало, нас епископ, прочтет  слова истинной веры — и делаешься сам не свой. Все чувствуешь, кроме  боли. Хоть режь, хоть ешь...

   — Неужели совсем не чувствуешь? —  спросил  я. — А так?

   Он рассеянно посмотрел на свои сломанные пальцы:

   — Фигня. Неудобство, только и всего.

   — Боли не чувствуешь, а меня боишься. Ведь боишься?  Или не меня?

  Уголок рта приподнялся в слабой усмешке.

  Веление не препятствует мне читать мысли. Это совсем несложно — вскрыть чужое сознание, будто пивную банку, выплеснуть в себя все, что хотелось узнать... а потом выкинуть в ближайшую урну, как и  положено обойтись с пустой жестянкой... и здесь же стошнить содержимым.

   Ибо нет слов, чтобы выразить, как это противно. Если очень приблизительно: копаться в чужих мыслях — все равно что во внутренностях. Скользко, липко, и мерзко воняет.

   Нет, не сейчас.

   Тем более что у человеческого существа в его положении не так много страхов.

  — Кажется, я знаю. Ты боишься умереть?

   Пальцем в небо, а догадка оказалась верна.

   После долгой паузы он проронил:

  — Нельзя мне умирать... сейчас. Накажут.

  — Накажут — за то, что умер без спросу?

   Селафиил молча кивнул.

  — Как можно наказать мертвого?

  — Поднять из могилы, — сказал он, почти не разжи мая губ. — Он умрет — а его снова поднимут.

  — А почему тебе нельзя умирать?

  — Задачу не выполнил, потому и нельзя.

  — Хм... задачу... — Теперь настала моя очередь подбирать разбегающиеся слова. — Это какая же у тебя, мелкой  твари, может быть «задача»?

   Алтарник сделал попытку отвернуться, но я легкой  пощечиной воротил себе его внимание.

   — Ведь ты не хочешь умереть, правда? Но ты знаешь:  я могу убить тебя в любой момент.

   Он проговорил неохотно, опустив веки:

   — Поезд. Вагон. Человек с сумкой.

   — Этот человек — я?

   Кивок с закрытыми глазами.

   — Зачем я вам понадобился?

   — Не знаю... не нам.

   — А кому?

   — Я простой алтарник. И всего лишь седьмой Дракон в нашей семерке. Это значит: обо всем узнаю последним и  меньше остальных. Мне не говорили, кому и  зачем.  Просто приказали: ступай и найди.

   — А кто здесь первый Дракон?

   Он повел глазами в сторону торчащих из стены конеч ностей.

   — Допустим, — сказал я. — И если ты рассчитываешь, что я не смогу проверить твои слова, то заблуждаешься.  Что вы искали в сумке?

   — Не знаю... что-нибудь.

   — Нашли?

   Дракон ухмыльнулся:

   — Не успели. Только начали.

   — Откуда у вас вертолеты и вертолетное топливо?

   — Вертолеты не наши — Черных Чопперов. Сами они зовут себя Саранчой Апокалипсиса. Мы просто сотрудничаем. У нас общие цели. Но мы про них ничего не знаем.

   Вот только саранчи нам здесь не хватало.

   — Ладно... Черный Чоппер не долетел. Но ведь как-то  вы оказались на поезде?

   — Говорю же,  не знаю! — Лицо  его жалко  сморщилось. — Я такого никогда не видел, только слышал от старших Драконов, что, мол, иногда свершается по Высшей Воле... Мы стояли вокруг вертолета, мозговали, как поступить, и вдруг открылся путь. Не знаю, как объяснить... Расстояние сжалось... будто кто-то схлопнул, как книжку. Или как гофрированную трубу — такую, от пылесоса. Два километра — как два шага. Шагнул — и сразу внутри ва гона. — Он задумался и повторил: — Не понимаю.

   — Зачем же тогда понадобился Чоппер, если можно вот  так, в два шага? — спросил я недоверчиво.

   — Можно...  но на всех Высшей  Воли не хватает. За всеми не углядишь. А сейчас на нас обратили внимание. Точнее, на нашу цель.

   — Цель — это я?

   — Да... Вначале был просто поезд — его нужно было остановить и зачистить. Мы всегда так делаем. Мне даже показалось... показалось, что мы уже это делали однажды. Остановили... зачистили... ушли. А потом вдруг все изменилось. Мы стоим у вертолета, и вдруг нам изменили задачу и указали новую цель.

  — Кто изменил и указал?

  — Никто, — пожал он плечами. — Мы просто слышим это внутри себя. Все семеро одновременно.

  — Внутренний голос?

  — Нет, не голос... а может, и голос. — Селафиил наморщил лоб, с усилием подбирая нужное слово из своего скудного лексикона. — Ощущение.

  — Очень конкретное ощущение, — сказал я с иронией. — Директивное. Богатое деталями.

  — Я не лгу.

  — И то верно, какой тебе резон врать, в твоем положении? Итак, что твое внутреннее ощущение повелело проделать с поездом и пассажирами?

  — Поезд — остановить. Пассажиров — зачистить.

  — Звезды на спинах, — подсказал я.

   — А как же? — удивился алтарник. — Это обязательно. Потом — найти того, кто... кто... — Он весь скривился от напряжения и даже раздраженно щелкнул пальцами. — Ну, мешает, что ли...

   — Я — мешаю?

   — Да, мешаете.

   — Чем же?

   — Откуда мне знать!

   — Хорошо — кому я мешаю?

   — Как кому? Высшей Воле,  конечно! Никто не имеет права ей противиться или противостоять.

   — Не помню, чтобы я хоть как-то встревал в этот бардак! Ладно, Высшая Воля... хм... Вот вы меня нашли. Что дальше?

   — Ничего. Правда, ничего. Просто увидеть и оставить в покое.

   — А в сумке-то зачем было шариться? Тоже Высшая  Воля повелела?

   — Это первый Дракон так решил. Ну... мало ли что там... интересного.

   — Разве вы не знали, что инициатива наказуема?

   — А кто накажет-то? — искренне удивился он.

   — Я накажу.

   — Ну так то вы... — сказал он заискивающе.