Удав и гадюка - Д. Дж. Штольц

– Да ему то что, он же того… – Глаза одного мстительно засияли. – Вряд ли что-то может!

– Точно не может! Потому и детей нет. Поди-ка, ходячий труп!

Юлиан лежал на подстилке с прикрытыми глазами. Эти сплетни он уже слышал много раз. Когда Туй загонял всех в барак, а сам еще ходил по двору, проверяя, все ли убрано, невольники любили почесать языками.

– А я-то все знаю! – с важным видом возвестил Аир. – Я самый старый раб у хозяина в этом доме и знавал его личного слугу, Ваха! Правда, когда хозяин стал пить без помощи, то его перевезли сюда, а потом продали на съедение оборотням. Может, слишком старым был пень, кто его знает… А может, и чем разозлил. Но мне-то он все рассказал, так что я все знаю о жизни хозяина!

Аир прислушался, но, кажется, надсмотрщик еще не закончил обход.

– Вах говорил, что наш хозяин, Илла Ралмантон, был раньше красавцем! За него богатенькие бабы дрались не на жизнь, а на смерть. Вон как наш Ворона: высокий, чернявый и бледный. И невеста у него была такая же, как говорил Вах, – дивная красавица!

– Это та, которую умыкнул какой-то аристократишка? – спросил со смешком другой раб.

– Ага, она самая… Не помню, как ее звали, с варварских земель, дочка барона какого-то, – Аир не обладал хорошей памятью. – Да только, как говорил Вах, аристократ-то этот лучшим другом был нашему хозяину. Они вместе везде ходили, по борделям шастали и были, как твоя левая и правая, Курчавый. Но пробежал между ними чертенок, то есть бабенка эта, красавица которая…

– Были – как левая и правая Курчавого! А стали – как левая и правая Вороны! – гоготнул кто-то, поглядывая на культяпку северянина.

– Ага, только ты забываешь, что когда та девка вышла за аристократишку, то она еще встречалась с нашим хозяином по ночам. Тайно прибегала к нему. Или он к ней. Всю ночь, мол, в обнимку лежали, целовались. А когда хозяина отравили, перед этим к нему та девка прибегала. Поскреблась, по словам Ваха, в дверь, как мышка, и зареванная вся зашла с дитятей пеленочным. Говорит, мол, ищут ее и того аристократишку, который их швырнул, а сам свалил! Наказывать будут! Смерти требуют всему семейству. И как упадет в ноги Илле, подсовывая дитя… Вах говорил, что девка-то тогда заверещала, мол, дитя не мужа законного, а нашего хозяина.

– И что хозяин? Неужто поверил?

– Ну, не знаю, молодой был, что с него взять-то? А может, и правда то был его дитенок? Они же целовались с девкой-то. Вот он и пообещал найти ее потом и куда-то вышел с ней и дитятей. Вах прикрывал. Вывел, что ль, из дворца… Спас их от смерти. А потом как вернулся в свою комнату, то попросил принести ему кувшин крови. Захрипел, говорил Вах, наш хозяин, засипел, как пару глотков сделал. Блевать стал чем-то белым! И как рухнет на пол! Вах-то побежал за помощью с криками. Его этот аристократишка-то отравил перед тем, как сбежать, видать. Такие вот дела.

– Обиделся аристократишка. Если б к моей бабе ложились в постель, я бы тоже обиделся, – тихо сказал какой-то раб.

– Ну она ж его невестой раньше была! – не согласился Аир. – Сперва эта девка хотела за нашего хозяина выйти замуж. А потом ушла к тому, богатенькому. Бабы, черт их подери… Так что имел полное право наш хозяин-то. Я б так же сделал!

– Ага, и лежал бы потом хрипящей башкой.

– Тсс… Не так громко. Кто ж знал! Вах говорил, что этот хрен аристократичный был королевским веномансером, что ли… – Аир поморщился. – Только вот потом, как хозяин стал выздоравливать после отравления, он принялся искать девку-то ту с дитем и того хрена, что его отравил и сбежал.

– Ну тут понятно, это мы знаем, что искал долго, а ничего не нашел, – молвил раб. – И остался без детей.

– Агась, только куда ж нас денут-то? Когда он откинется и отдаст душеньку Гаару, а? Неужто на рудники подле Красных гор отправимся, – прошептал Аир и ненадолго пригорюнился. – А я еще так молод, так силен…

Неожиданно другой невольник выпучил глаза и остервенело застучал ладонью по каменному полу, привлекая к себе внимание.

– Мужики, я чего вспомнил-то! Сегодня из домовых, Плешивый и Попугай, говорили в саду. А я ж за деревьями сидел, эту чертову опарийку драл. Шушукались, мол, того старого хрена-аристократа поймали. И вот сегодня хозяину посреди ночи вести прислали, мол, издох этот аристократишка в тюремных подвалах!

– Да ладно! – всполошился Аир. – Он его нашел, что ль?

– Видать, да…

– Надо у домовых узнать, они все, черти, ведают. Ну, я с ними потру языками, выясню.

– Да к черту! Эти домовые – подлые свиньи, они уже заложили один раз Языкатого. Не надо, Аир! – боязливо шепнул один раб и глянул на кивнувшего немого раба на лежанке. – Вон, после доноса хозяин отрезал болталку Языкатому! А потом еще раз резанул, когда отрастать стала. Тоже хочешь? Только мы, уличные, и дружные. А те, домовые вампиры, – не вампиры, а безмозглые упыри.

– Я самый старый раб! – как-то неуверенно задрал к потолку нос Аир. – Я тут пользуюсь уважением!

– А стану им я, – вдруг произнес негромко доселе молчавший Хмурый, затем добавил предупредительным тоном: – Когда тебя к оборотням отправят за вмешательство в жизнь достопочтенного Ралмантона. Как Ваха отправили. Болтал он слишком много, Аир, и ты пошел по его стопам.

Аир обиженно осклабился, сверкнув во тьме белоснежными клыками, но умолк.

– Вон, учись у нашего Вороны… – продолжил Хмурый. – Он молчит и все запоминает. Вы перед ним все свои и хозяйские внутренности вывернули, а кто-нибудь знает о Вороне что-нибудь, кроме того, что он из Ноэля? Кому-нибудь он душу свою раскрывал?

Хмурый был из образованных горожан, за долги его продали в рабство. По этой же причине он был на голову выше безграмотных рабов и рассуждал весьма здраво. А вот кем конкретно он был и как умудрился оказаться в рабстве, да еще садовом, – никто не знал… Хмурый слыл еще большим молчуном, чем Юлиан.

– Мне больше и не надо знать о нем! – наконец подал голос Аир. – Наш он и чем-то хозяину не понравился, раз руку ему рубанули. А ты, Хмурый, роток-то свой прикрой! Как знать, кто на тебя куда донесет, так что следи за своим языком. Ты иль с нами, или против нас, упырь чертов?

По другой стороне стены глухо стукнула палка.

– Замолчите рты! – остервенело заорал Туй, который уже вернулся в свою комнату в бараке.

Все умолкли, отвернулись к стене, и лишь раб Аир злобно продолжал пялиться на дремавшего Хмурого. Наконец и он сплюнул на пол и уснул.

Юлиан уже знал, кем были герои истории, рассказанной болтливым рабом, и о чем подумал старый советник, увидев, что Юлиан похож не на Вицеллия, а на него.

Он перевернулся на спину и уставился в маленькое окошко, из которого сильно дуло. По расчетам, он закончит веревку через два-три месяца и тогда попытается сбежать. Расписание обхода стражников он знал наизусть. Да, он мог наблюдать лишь за восточной стеной, но вряд ли на западной график отличался. В любом случае это будет рисковая затея. И единственная… Сначала ему нужно преодолеть стену особняка. Он сделает это с крыши барака. Потом придется тайком перебраться на другую сторону города, там перекинуть веревку с лассо, взобраться на высокую стену. На это должно хватить сил, да и другого выбора у него нет. И если он все правильно рассчитает и ничто ему не помешает, то он спустится на веревке вниз, к реке. Главное, чтобы ничего не случилось и все шло так, как идет сейчас.

* * *

Следующим утром распогодилось, и предвещающий скорую весну ветер гнал по небу белокрылые облака. Рабы с мрачными лицами месили грязь в саду, ползая на корточках и безуспешно борясь с опарийкой. Юлиан, сидя около стены особняка, между кустами махрового гибискуса и ладанника, привычно складывал часть опарийки в штаны, а часть сгружал на землю, формируя кучку. Из пристроек домовые рабы поспешно вынесли освежеванную тушу молодого барашка и прошли с ней на кухню, которая в домах вампиров обычно располагалась как можно дальше.

Аир, метущий дорожки длинной метлой, переглянулся с Гусем и Курчавым, жгущими в костре сорняки.

Где-то сбоку, среди лавочек и апельсиновых деревьев, пыхтел Хмурый, обрабатывая стволы подготовленной жидкостью. Вот его оттопыренный зад в черных от грязи шароварах показался из-за дерева. Хмурый кряхтел, окунал щетинную кисть в бадью, постукивал ею о край и с высунутым языком смазывал тонкие и стройные стволы, подныривая под их ветви.

Проходя мимо, Аир оглянулся на грызущего ногти надсмотрщика, ухмыльнулся и вдруг резко пнул