Карл Великий - Дитер Хэгерманн

Карл, безусловно, был очень привязан к ней. Он неоднократно брал ее в военные лагеря, она нередко участвовала вместе с ним в военных походах. В регулярных пожертвованиях на помин души король категорически требовал возносить молитвы за супругу. Согласно одной грамоте, вторично прописанной и первой половине IX века и одновременно расширенной включением правопритязаний, однако производящей впечатление оригинала, король уже 1 мая, то есть на другой день после кончины Гильдегарды, передал монастырю Сен-Арнульфа во спасение «нашей любимейшей супруги, королевы Гильдегарды» целый комплекс владений, «дабы на месте ее захоронения день и ночь царил свет». Хотя датирование этой грамоты совсем не соответствует традициям последней четверти VIII столетия, тем не менее эпитет «самая сладостная» в отношении Гильдегарды в обозначении дня, указывающего на состоявшуюся накануне кончину королевы, тем не менее вполне созвучен общему восприятию происшедшего.

Летом того же года, непосредственно после возвращения из очередного похода против саксов, король-вдовец связал себя брачными узами с Фастрадой, по свидетельству подкорректированных имперских хроник, дочерью одного франкского графа по имени Радульф, которого Эйнхард называет «германцем», то есть восточным франком, рожденным на землях к востоку от Рейна. Имя Фастрада однозначно не ассоциируется с определенным ландшафтом, оно встречается в хрониках умерших Фульды. Здесь же с добавлением — «королева» в поминальных книгах Рейхенау, Ремиремонта и Сен-Галлена, а также в грамотах из Лорша, датированных 781–782 годами. Новейшие исследования доказывают вероятность связи Фастрады с архиепископом Рикульфом из Майнца, в обители которого Сен-Альбан и была захоронена королева. Этот Рикульф приходился братом Рутекару, который свое владение во Франкфурте — Редельхейме передал Фульде и Лорцу. Таким образом, та Фастрада, согласно дошедшей по преданию грамоте о дарении от 13 ноября 787 года, принадлежала к числу ближайших родственников королевы.

Нам мало что известно о подробностях этого бракосочетания. Скорее всего оно было продиктовано политической целесообразностыо, согласно которой после предположительного алеманнского, затем лангобардского и еще швабско-агилольфингерского брака следовало соединиться матримониальными узами с крупным семейством из района Рейна- Майна с широким выходом в восточнофранкские регионы. Неясно лишь, оставались ли исключительно потребности поддержания королевского двора в должном виде основанием для поспешного четвертого брака Карла. В противоположность Гильдегарде ее преемница у обработчиков и авторов летописных источников IX века особой симпатией не пользовалась. Утверждается, что она была жестокой, оказывая на Карла дурное влияние, даже порождавшее вспышки мятежей.

ВОЕННЫЕ ПОХОДЫ КАРЛА И ЕГО СЫНА (ТОЖЕ КАРЛА)

Еще до этого очередного бракосочетания во второй половине 783 года Карла постигла еще одна личная утрата: 13 июля в Шоссене вблизи пфальца Компьен скончалась и там же была предана земле его пожилая мать Бертрада. Но после возвращения из Саксонии Карл приказал перевезти ее тело в королевское аббатство Сен-Дени, где она нашла последнее упокоение, соответствующее положению матери влиятельного правителя франков и первой королевы новой династии рядом со своим супругом Пипином. Эйнхард сообщает, с каким чрезвычайным почтением Карл относился к матери, причем несогласие или отчуждение между ними имело место лишь однажды, когда Карл расстался с лангобардской принцессой и тем самым отверг новую политику Бертрады — союз между Баварией, лангобардами и франками. С тех пор король не позволил ни одной женщине оказывать какое-либо заметное влияние на формирование и осуществление своей политики; временам Плектруды, Свангильды и Бертрады не суждено было повториться. Наследник и преемник Карла Людовик себе в ущерб не последовал доброму примеру отца, позволяя супругам Ирмингарде и Юдифи оказывать слишком явное воздействие на судьбы империи и на принципы своих политических решений.

В ходе этих частных и вместе с тем публичных акций (кончина королевы и матери короля, а также новый брак Карла) с новой силой разгорелось противостояние франков с саксами. Еще до похорон Гильдегарды до короля дошла весть о новых волнениях. Он спешно собрал войско, с которым, «как и планировалось», форсировал Рейн и вторгся в центр энгернов по склону горного массива Оснинг до местечка под названием Детмольд. Там франкские отряды в открытом бою разгромили противника. В результате многие саксы погибли и лишь немногим удалось бежать. Некоторое время спустя Карл в Падерборне соединился с остатками воинских контингентов. Не исключено, что король снова отправился в поход с несколькими войсковыми колоннами или же запросил подкрепления уже на марше.

Между тем саксы опять собрались с силами, остановившись на границе Вестфалии, так что противник оказался у франком прямо в тылу. На реке Хазе, неподалеку от Оснабрюка, произошла вторая битва. На этот раз Карл одержал абсолютную победу, «много тысяч» саксов были убиты, многие попали в плен. 208 Но погибло и немало франкских аристократов. Эйнхард выделяет обе битвы исключительно как решившие исход военных действий. После этого противник уже ни разу не попытался бросить перчатку королю, чтобы противостоять ему с открытым забралом, разве что прячась в укрытии. Между тем более совершенное вооружение франков и прежде всего атаки опытных кавалерийских эскадронов позволили сокрушить отряды саксов, состоявших, видимо, главным образом из пехотинцев. Эту противоречивую манеру ведения войны демонстрирует «ковер Байи», позволивший норманнской коннице Вильгельма одержать победу над англосаксонской инфантерией Герольда при Гастингсе в 1066 году; это стало возможным, как только были преодолены все препятствия и заграждения и защитники покинули укрепленные высоты.

И все-таки отдельные региональные и даже локальные волнения проходят красной нитью через всю историю франко-саксонских отношений в последующие двадцать лет. Впрочем, военная мощь и способность к глобальному единению отдельных швармов была окончательно подорвана. Целенаправленные военные действия меньшей интенсивности, и в первую очередь обширные депортации жителей на обоих берегах Эльбы, покончили с повстанческими устремлениями саксов в первом десятилетии IХ века. Между тем церковные структуры, к примеру епископия Бремена, были отброшены в своих начинаниях на уровень восьмидесятых годов, из-за чего им удалось возобновить созидательную деятельность лишь после 804 года. Только теперь мог развернуть свои усилия в нижнем течении Везера епископ Виллирих, назначенный еще в 789 году преемником Виллихеда.