Карл Великий - Дитер Хэгерманн

В Падерборн из далекой Аквитании прибыл и его подрастающий сын, король Людовик, с соответствующей свитой. Следуем отметить следующее: по мнению биографа Людовика — Астронома, отец опасался, что из-за долгого отсутствия короля народ Аквитании может взбунтоваться, а его сын, все еще пребывающий в нежном возрасте, переймет кое-что из чужих нравов, от которых, однажды их впитав, уже не сможет снова избавиться. В этой формулировке сфокусирована проблема империи франков: королевское правление означает королевское присутствие. Децентрализация правления и отсутствие членов фамилии, особенно таких юных, как Людовик Аквитанский или Пипин Италийский, таили огромные опасности из-за возможного отчуждения от народа государства франков, его нравов и менталитета, что могло иметь негативные последствия для общих принципов правления династии и будущей сплоченности королевства. Присутствие и интеграция могли стоить потери центральной опоры и отчуждения.

Карл велел Людовику, уже уверенно сидевшему в седле, приехать на собрание в сопровождении вооруженных людей, позаботившись лишь о мерах безопасности на границе. «Сын Людовик, — свидетельствует наш заслуживающий доверия биограф, — добросовестно и по лучшему разумению следовал отцовским указаниям и благополучно прибыл в Падерборн». На Людовике была национальная одежда басков, равно как и на его сверстниках, «ибо он из радости приказал таким образом исполнить свою отцовскую волю». К этому сугубо эстетическому моменту добавлялся откровенно политический: национальная одежда означала принадлежность и единение юного короля с жителями окраинного региона — Аквитании, политическим представителем которой он и явился на это высокое собрание. Вместе с тем Карла мучило ощущение, что потенциальный престолонаследник может слишком уж тесно сблизиться с чужим народом и оказаться под влиянием привычек последнего. Поэтому для противодействия сепаратистским тенденциям представлялось крайне важным участие Людовика и аквитанской аристократии в столь представительном имперском собрании на недавно завоеванной территории. Достигнутая тем самым публичная неформальная согласованность и среди членов королевской фамилии была призвана стать заменителем отсутствующих институциональных рамок ступенчатого осуществления власти по образу и подобию писаной или неписаной конституции. Мы наблюдаем целую систему постоянных «поддержек», что требовало максимума политической мудрости и дипломатической сноровки в общении с папой, со светской и церковной аристократией, а также с членами собственной семьи. Эта сноровка, по сути дела, определяла успех или неуспех политических решений. Королевство Карла и королевство его сына Людовика дают яркие тому примеры.

Людовик Аквитанский до осени 785 года оставался рядом с отцом; только после этого получил отцовско-королевское разрешение вернуться в Аквитанию. Прощание как формальный акт (такое уже случалось при прощании с Тассилоном в 781 году) указывает на разницу в ранге и властном положении между обоими действующими лицами. Королевский сын, сам будущий король, остается в подчиненном положении по отношению к правителю и отцу в духе послушания и любви. В политическом завещании 806 года Divisio regnorum (раздел королевства) Карл пояснит канон обязанностей своих сыновей и преемников по отношению к отцу и носителю совокупности власти. Была разъяснена также для аквитанской знати, присутствующей на соответствующей церемонии adventus[43] и reditus[44], субординация между отцом и сыном и вытекающие из нее политические последствия. Не случайно государственно-правовой претензией, якобы предъявленной королевским двором в 788 году вероломному баварскому герцогу Тассилону в связи с его дезертирством (herisliz), стал самовольный отъезд из военного лагеря в Невере в 763 году. Впоследствии этот факт явился веским пунктом обвинения.

УЧРЕЖДЕНИЕ ЕПИСКОПСКИХ РЕЗИДЕНЦИЙ В САКСОНИИ

Имперские хроники не без основания квалифицируют собрание в Саксонии как «собор», поскольку в Падерборне вновь рассматривались вопросы церковного устройства. Так, англосаксонский миссионер Виллихед из ссылки в Риме и Эхтернахе вернулся в Саксонию и в эти недели вновь занялся евангелизацией в Вихмодии, расположенной в среднем течении Везера и Эльбы: «Здесь он публично и настойчиво проповедовал среди язычников веру во Господа. Восстанавливал разрушенные храмы, а подходящих людей, способных нести народу спасительные назидания, ставил во главе определенных селений. Так в том самом году саксы обрели христианскую веру, утраченную ранее».

17 июля 787 года Виллихед был рукоположен в епископы, а некоторое время спустя, в 789 году, окончательно выбрал Бремен местом своей резиденции. Маленький деревянный храм, расположенный неподалеку от прибрежной дюны, 1 ноября 789 года был освящен уже как собор. Впрочем, неутомимый служитель Божий скончался всего неделю спустя во время инспекционной поездки в Блексене (Норденхам). Тело усопшего было перевезено через Везер как «сакральная опора» региона и захоронено в его храме. Мы уже говорили, что преемник Виллихеда Виллирих, назначенный еще в 789 году, из-за прокатившихся по тем землям волнений смог реально приступить к духовному послушанию лишь в 804 году. Насколько ограничены были экономические возможности на обращенных в новую веру землях, говорят «шефства» франкских епархий и аббатств над церковными новообразованиями или же духовные «опорные пункты», приданные по воле Карла новым храмам, или, например, бременский монастырь, получивший под свое начало обители Селла Монт-Жюстен в Бургундии, а чуть позже Торнаут во Фландрии.

Примерно в 795 году в Минденском регионе отмечена деятельность некоего Эрканберта в качестве миссионерствующего епископа; его опорной точкой считалось поселение близ Фульды. После 800 года он стал епархиальным епископом округа Минден. В Мюнстере начиная с 805 года священнодействовал Луитгер. Он известным миссионерской деятельностью среди фризов и саксов, а был выходцем из миссионерской школы в Утрехте. Причем подобно Виллихеду или Эрканберту до получения епископского жезла он проповедовал христианскую веру в своей будущей епархии. Как показывает пример Вердена, такой процесс мог растянуться на десятилетия. Судя по всему, эта епископия вышла из недр миссионерского опорного пункта в Бардовике, который, отпочковавшись от (вюрцбургских) аббатов из Аморбаха и Нойштадта-на-Майне, перед лицом нестабильного положения в долине Эльбы был ликвидирован самое позднее в тридцатые годы IХ столетия. Лишь после восшествия на престол внука Карла Великого — Людовика Немецкого миссионерский опорный пункт возобновил деятельность в период между 845 и 848 годами в Вердене, скорее всего под влиянием наследников Видукинда, упоминающихся в летописных свидетельствах и как епископы Вердена. Новая епископия располагала весьма ограниченными материальными ресурсами и впоследствии в финансовом отношении сильно зависела от монастыря Бардовик, владевшего значительной частью солончаков с озерами в Люнебурге.