В альковах королей - Жюльетта Бенцони

Тогда позвали сыновей Аттилы. Все шестеро прибежали одновременно, и их сопровождала огромная шумная толпа.

– Ломай дверь! – велел Эллак Эдекону.

– Но у меня нет топора, – растерянно ответил тот и нерешительно посмотрел на молодого хозяина.

Эллак подскочил к огромному готу, который оперся на свой боевой топор и с любопытством наблюдал за происходящим, и резко дернул за рукоятку. Воин чуть не упал. Он еще бормотал себе под нос какие-то ругательства, а Эллак уже высаживал дверь.

– Отец! – выкрикнул он, едва заглянув в комнату, и бросился к ложу. Оно было сплошь залито кровью, а посреди его лежал лицом вниз обнаженный и неподвижный Аттила.

– Где она?! Где эта девка?! – яростно проревел Эллак и оглядел спальню.

Ильдико забилась в угол, кое-как прикрывшись обрывками своего свадебного головного покрывала. Она с ужасом смотрела на метнувшегося к ней Эллака и молча мотала головой. Эллак схватил ее за плечи и встряхнул. Он бы наверняка убил ее, потому что был уверен: Ильдико отомстила за смерть своего отца, – но тут его окликнули:

– Постой, брат! Брось ее! Пришли лекари!

Когда тело покойного вождя перевернули, то стало ясно, что Аттила умер потому, что так захотели боги, а вовсе не потому, что его ударили ножом или зарубили. Кровь вылилась изо рта Аттилы, и он захлебнулся ею.

– За пиршественным столом наш повелитель слишком много съел и выпил, и поэтому у него внутри лопнула очень важная жила, – заявили лекари, и народу сказали, что Аттилу никто не убивал и что нынче же вечером состоится погребение.

Покойного положили на помосте в шелковом шатре. Вокруг помоста сидели на корточках вожди и самые храбрые из воинов и утирали лившиеся из глаз слезы. Они причитали и восхваляли мертвого. На равнине неподалеку от шатра состязались в быстроте всадники, подбрасывали и ловко ловили блестящие шары жонглеры… Табунщики на глазах у восхищенных зрителей набрасывали на шеи упиравшихся лошадей веревочные арканы, а лучники, подняв кверху луки, пускали к небу острые стрелы, перелетавшие через траурный шатер…

На закате почти всем было приказано вернуться в жилища, и толпы разошлись. Настало время нести Аттилу к месту его вечного упокоения, и похороны вождя не должны были превратиться в развлечение для зевак. Возле тела остались одни лишь вожди. Они медленно и торжественно свернули шатер. Мертвый военачальник лежал теперь под открытым небом в окружении несметных сокровищ, награбленных гуннами в их походах. Здесь были венцы и скипетры побежденных монархов, мощи христианских святых в драгоценных ковчежцах, церковные чаши, изумительной красоты браслеты, подвески и ожерелья. Но вокруг головы покойного были разложены самые обиходные вещи: лук, колчан со стрелами и деревянная выщербленная миска.

С наступлением ночи вырыли глубокую и широкую могилу. Туда бережно опустили тело и забросали его сокровищами, которые заполнили всю яму до верха. Потом был насыпан большой высокий курган. Самые доблестные воины, которым предстояло последовать за своим вождем в царство мертвых, в последний раз объехали вокруг кургана на конях. Затем всем им перерезали горло, вложили в руки луки и колчаны и, подперев шестами, усадили на убитых лошадей. Страшные всадники долго охраняли курган – до тех пор, пока не рухнули на землю и не превратились в прах. Холм же порос травой, и никто уже не знал, что под ним покоится великий Аттила, Бич Божий.

А Ильдико сгинула куда-то спустя несколько дней после смерти мужа. Она была так хороша собой, что многим хотелось заполучить ее в наложницы. Очевидно, кто-то оказался удачливее других.

Брачная ночь с колдуньей. Филипп Август Французский

Когда ранней весной 1190 года королева Изабелла, не дожив и до двадцати лет, умерла от родов, Филипп Август затосковал. Правда, брак их поначалу складывался неудачно. Несколько раз король отсылал свою юную супругу прочь, но прелестная и нежная Изабелла де Эно смиренными мольбами возвращала себе его милость. Вместе с кроткой королевой молились и плакали все простые люди во Франции. Когда же она произвела на свет сына – крепкого красивого мальчика, названного Людовиком, – вся Франция возликовала, а Филипп, преисполнившись великой благодарности к супруге, объявил о бесконечной своей любви к ней.

– Я желаю, чтобы она стала самой почитаемой из всех французских королев! – провозгласил тогда молодой государь и заставил своих вассалов присягнуть на верность Изабелле.

Но счастье юной королевы было недолгим: через три года она навеки упокоилась в соборе Нотр-Дам, тогда еще недостроенном.

Горько оплакивал народ свою королеву; опечаленный же Филипп Август, дабы развеять скорбь и забыть о горе, отправился в крестовый поход в Святую землю.

Он присоединился к другу своей юности английскому королю Ричарду Львиное Сердце, с которым договорился делить добычу поровну, и армии их шли вместе до тех пор, пока не выяснилось, что прокормить такое количество воинов невозможно. И вот Филипп II повел своих рыцарей в Геную, а Ричард направился в Марсель, чтобы в сентябре вновь встретиться с другом на Сицилии, неподалеку от Мессины. Тут оба монарха решили перезимовать, дабы избежать опасностей, подстерегавших мореплавателей в это время года.

Однако неугомонному Ричарду вскоре стало скучно, и он захотел прибрать к рукам остров – осуществить давнюю мечту своего отца. Под видом защиты прав вдовы покойного короля Гилельма II Сицилийского, своей родной сестры Жанны Английской, он штурмом взял Мессину и отдал ее воинам на разграбление.

Дерзость Плантагенета не могла найти одобрения в глазах Капетинга, вовсе не заинтересованного в усилении английской державы, и Филипп Август стал тайно противодействовать своему союзнику. Когда же французский монарх узнал, что Ричард получил от новоизбранного правителя Сицилии выкуп, Филипп потребовал свою долю. Однако Ричард согласился выплатить Филиппу лишь треть полученной суммы, и дружбе двух монархов пришел конец. В Святую землю они отправились порознь.

Французы поплыли в Сирию, к Тиру, а Ричард, чтобы вознаградить себя за потерю Сицилии, осадил и захватил Кипр. Этим он, сам того не ведая, обеспечил успех всему крестовому походу. Кипр сделался главным оплотом крестоносцев в Восточном Средиземноморье; вскоре там возникло королевство Лузиньянов.

Для Филиппа Августа же поход оказался на редкость неудачным. Осада Акры, под стенами которой бывшие друзья опять встретились, затянулась, а когда наконец город был взят, французский король заболел. Тело государя покрылось сыпью, у него слезала кожа и выпадали волосы. Филипп понял, что в этом жарком нездоровом крае ему задерживаться не стоит. К тому же о победе над умным и коварным Салах ад-Дином нечего было и думать, так что французский монарх решил возвращаться домой.